Читать книгу "Война Москвы и Твери. Правда о рождении России - Алексей Шляхторов"

Шведы вышли из Стокгольма 30 мая 1300 г.

Жать на язычников конунг хотел,

Крепость Ландскруна построить велел.

Воинов одиннадцать сотен собрали.

Плыли из Швеции в дальние дали.

Думаю я, по Неве никогда

Раньше не плыли такие суда.

Скоро прекрасную гавань нашли,

Ставя по штевням свои корабли.

Сверху мостки на борта привязали,

Волны и ветер чтоб их не угнали.

Между Невою и Чёрной рекой

Крепости быть с неприступной стеной

В месте, где рек тех сливались пути

(лучше для крепости им не найти).

С юга к заливу Нева протекала,

С севера Чёрная речка впадала.

(«Хроника Эрика», строки 1462–1477, пер. Александра Желтухина)

Место для основания крепости, скорее всего, было выбрано заранее. Ландскрону начали строить на мысу, образованном впадением Охты в Неву. Это было самое близкое к морю место, никогда не затапливаемое водой. Охта служила хорошей естественной гаванью для флота. Охта и Нева прикрывали будущую крепость с трёх сторон, и только с юга для врага не было препятствий. Именно в этом месте и начали копать рвы для защиты. Место было очень удобное – не случайно на этом же месте впоследствии возникло селение Невское Устье, а через триста лет была основана крепость Ниеншанц. Нападение шведов застало новгородцев врасплох. Князь Андрей Александрович с его воинами отсутствовал. Несмотря на это, новгородцы начали собирать силы для контрудара [176]. Вскоре шведы получили известия, что русские накапливают силы на одном из островов Ладожского озера. Укрепления ещё не были построены, поэтому шведское командование решило напасть на русских первыми. Был послан крупный отряд на кораблях, но, выйдя в озеро, он попал в шторм и был вынужден пристать к западному берегу. Пережидая бурю, воины занимались грабежом окрестных селений, но когда буря на пятый день утихла, оказалось, что у шведов кончились запасы – и они вынуждены были вернуться в Ландскрону, не выполнив задачи. На Ореховом острове была оставлена шведская застава. При приближении русского войска дозорные отступили в Ландскрону. Русские, высадившись на берегу, предприняли попытку сжечь шведские корабли. Нарубив дерева, они сделали огромные плоты, «высокие, как дома», подожгли их и спустили вниз по Охте, в устье которой стоял шведский флот. К счастью для шведов, они вовремя заметили опасность и успели с помощью бревна преградить путь плотам. Крепость ещё не была достроена, но ров был уже вырыт. Русские, подойдя к крепости по суше, бросились на штурм, пытаясь преодолеть ров [177]. Бой был ожесточённым, но шведы, совершив вылазку, сумели отбить штурм [178]. Русские отошли к опушке леса, укрывшись за сделанными раньше ими засеками, после чего стороны заключили перемирие на сутки. Шведское войско начало готовиться к новому бою, но наутро оказалось, что русское войско ушло. Видимо, командование новгородцев пришло к выводу, что в данных условиях они не смогут взять Ландскрону. После ухода новгородцев шведы продолжали строительство укреплений до осени [179]. Когда крепость была построена, в ней оставили гарнизон из 300 воинов, а остальное войско отправилось домой, по дороге разграбив окрестности. Шведский флот вернулся в Стокгольм 29 сентября 1300 года. Итальянские и шведские крепости в те годы строились из камня. Присутствие в войске итальянских и шведских строителей заставляет предполагать, что, по первоначальному плану, Ландскрона тоже должна была строиться из камня. Но в окрестностях города не было выходов естественного камня или гранитных валунов, поэтому была построена деревянно-земляная крепость. Ландскрона представляла собой в плане прямоугольник размером около 15 000 м2 и была примерно вдвое крупнее Выборгской крепости. Она была окружена двумя параллельными рвами глубиной более 2 метров. Каждый ров представлял собой в разрезе трапецию, стенки рва имели угол наклона около 40°. Ширина внешнего рва по дну около 15 метров, ширина внутреннего, находившегося в 14–15 метрах за первым, – 11 метров. От оплывания стенки рва были выложены деревянными плахами – расколотыми пополам брёвнами сосен, уложенными по склону вплотную друг к другу. Участок местности, выбранный для строительства, был неровным, и строители завалили низины ветками деревьев, а сверху по всей площади крепости для выравнивания создали деревянно-земляную платформу. В её основе были ряды деревянных клетей шириной 8-16 метров, засыпанные дёрном, песком и другими материалами. Крепостная стена имела восемь башен, на которых располагались пороки и станковые арбалеты. В западной части крепости находилась башня-донжон, представлявшая собой в плане квадрат 5,5 х 5,5 метров, срубленный из брёвен диаметром до 30 см в лапу. Башня была заглублена в грунт на два метра ниже уровня Невы, имела колодец и, возможно, использовалась как наблюдательная. Крепость представляла собой мощное оборонительное сооружение, созданное настоящими мастерами [180]. Захват шведами устья Невы и неудачный штурм Ландскроны вызвали большое беспокойство в Новгороде и в целом на Северной Руси. Было ясно, что если не взять крепость до начала навигации, гарнизон Ландскроны [181] получит подмогу – и разгромить шведов станет ещё труднее. Новый поход поэтому стал общерусским делом. В Новгород с войском прибыли войска Великого Княжества Смоленского, Великий князь Владимирский Андрей Александрович [182], вставший вместе с новгородским посадником во главе похода. Следом подошло войско Полоцкого княжества. Был произведён сбор новгородского ополчения, к войску присоединились сильные отряды карел. На помощь русскому войску шёл князь Михаил Ярославич Тверской. Это было самое многочисленное русское войско за весь XIII век. Больше, чем у Раковора в 1268 году. Ибо стратегическая опасность была слишком велика. Поэтому численность воинов доходила до 7–8 тысяч человек. Положение шведов в Ландскроне было очень тяжёлым. После ухода основных сил гарнизон не имел никакой связи со Швецией. Значительная часть продуктов испортилась [183], что привело к болезням и множеству смертей. Местное население было настроено против захватчиков, и гарнизон находился как в осаде, не имея возможности добыть свежую провизию. В крепости осталось мало людей, способных сражаться [184], а те, что остались, утратили боевой дух. Единственная надежда была на помощь из Швеции, которая должна была прибыть с началом навигации. Передовой отряд русских подошёл к крепости в мае и, не останавливаясь, проследовал в сторону устья Невы. Шведы во главе с комендантом совершили вылазку, но попали под удар и вернулись. Комендант крепости был ранен. С подходом главных русских сил начался штурм. Он продолжался без остановки днём и ночью, уставший отряд сменялся новым. Шведы не имели возможности для передышки, и вскоре произошёл перелом. В крепости возник пожар, русские ворвались внутрь и перебили большинство защитников. Небольшая группа воинов отступила в донжон и какое-то время продолжала сопротивление, но была вынуждена сдаться [185]. Ландскрона пала 18 мая 1301 года. Так закончилась крупнейшая на то время попытка шведов закрепиться на Неве 186]. Ландскрона была сожжена и разрушена. Победители вернулись с пленными домой. Отряды тверского князя, находящегося тогда в зените славы и уважения как человек, сумевший организовать у Твери сопротивление Дюденевской рати 1293 года, в том числе из отступивших из других городов бойцов, не успели к бою и вернулись в Тверь [187]. ТАК ВОТ, через 10 лет Михаил опять не бился со шведами. И если прошлый раз его войско просто опоздало к важному штурму, то теперь он, не исключено, уже не захотел помогать Великому Новгороду. После падения Ландскроны война продолжалась более 20 лет, но Швеция уже не предпринимала подобных наступательных операций. Провал похода способствовал падению Торгильса Кнутссона и последовавшей за тем его казни. Военные действия шведов заключались в основном в грабительских набегах и пиратстве, это вызвало ответное пиратство новгородских ушкуйников, от которых досталось и Норвегии. Что вызвало недовольство Ганзы, потребовавшей гарантий свободного судоходства. И призывавшей новгородцев к завершению войны. Орда помалкивала, ибо торговля шла всё-таки, а победы католиков над русскими там явно не желали. В 1310 году новгородцы построили новые укрепления в крепости Корела. В 1314 году сторонники Швеции в Кореле перебили русских и передались шведам, но при стремительном подходе русского войска верх одержали сторонники русской власти, впустившие новгородцев в город. Шведы и их сторонники были перебиты. В 1311 году русские совершили свой крупный поход на судах в Центральную Финляндию. Без князя Михаила, напомним. В 1313 году шведы разграбили Ладогу. 1317 год – новый поход шведов на Ладожское озеро. В 1318 году новгородцы совершили крупный поход на Финляндию, в ходе которого взяли Абоский замок и захватили собранный за пять лет в Финляндии церковный налог – «денарий святого Петра». В 1322 году обе стороны предприняли последнюю попытку взять под свой контроль Карельский перешеек. Шведы совершили поход на Корелу, но он окончился полным провалом. Русские совершили крупный поход на Выборг. Походом руководил Великий князь Юрий Данилович Московский (Так он представлялся. Ибо он себя, о чём подробно мы расскажем ниже, считал Великим князем Владимирским, а в Орде и в Твери его таковым не признавали. Более того, хан Узбек соответствующий ярлык выдал сыну Михаила Тверского Дмитрию. Зато Великий Новгород его князем признавал. А Митрополит Пётр ломал голову, как выйти из такой запутанной ситуации. И, по возможности, мирно). Юрий понимал, что при таком мутном политическом раскладе вокруг его персоны он должен был отработать войну по полной. Были собраны крупные силы. Для обстрела замка русскими использовалось шесть метательных машин. Осада продолжалась около месяца, было взято много пленных, но захватить замок так и не удалось. Несмотря на длительные боевые действия, положение сторон с конца XIII века не изменилось. Последние походы показывали бесперспективность дальнейших столкновений. И Русь, и Швецию раздирали серьёзные внутренние конфликты. Силы были примерно равны, решительной победы не получалось, а торговать хотели и те, и другие, ведь для той же Швеции Новгород был главным покупателем (в том числе для транзита на Восток) цветных металлов, которыми славилась Скандинавия. Поэтому-то и казнили Кнутссона как автора провального проекта захвата устья Невы. Ганза, нёсшая убытки от боевых действий, оказывала давление на обе стороны, требуя прекращения войны. В результате 12 августа 1323 года между Россией и Швецией был заключён Ореховский мирный договор на условиях компромисса. Так вот, в один из решительных походов этой войны Великий князь по состоянию на 1311 год, признаваемый всеми и везде, союзник Новгорода, дававший клятву помогать на Балтике (а это и составляло военную часть союза Новгорода и Владимира), на военный театр не явился. Отношения опять ухудшились, и, возможно, отважный, но расчётливый князь решил поберечь своих воинов. Возможно даже, что таким образом он решил подтолкнуть основные стороны побоища – новгородцев и шведов – побыстрее прийти к мысли, что с войной пора закругляться. Всё так. НО: новгородцы на него обиделись. Тут ему бы взять пример со своего отца или его брата – Александра Невского. Тот всегда был готов к переговорам: и с Новгородом, и с Ордой, и с Ганзой, Литвой, и с кем удобно. Его выгоняли из Новгорода, его задерживали на несколько месяцев в Орде (1262) и на целый год в Новгороде (1248-49). Но он никогда не уходил от переговоров. Хотя переговорщик был, когда надо, очень даже жёсткий. Но партнёры ему верили, потому что он не играл в «глухой телефон». Вот этой-то дипломатической мудрости Михаилу Тверскому и не вполне хватило. Первый раз это выяснилось при холодной встрече митрополита Петра, второй – при доносе и разборках с тем же Петром. С которым дружные или ровные отношения уже стали невозможны. И теперь возможность нормальных, добрых отношений рушилась и с Новгородом. А предыдущая история наша показывает [188], что Великий князь, ставший противником и митрополита, и Новгорода, неизбежно становился хромой уткой на всём политическом, так сказать, ландшафе тогдашней Северной Руси. Одним словом, 1311 год стал очень нехорошим для князя Михаила: сначала Митрополит зубы показал, не пустив войско в Нижний Новгород, а потом и новгородцы зуб заимели, ибо челночной дипломатией пренебрёг.