Читать книгу "Декоративка - Агата Грин"

Вскоре в комнату вошел ярко одетый человек в сопровождении нескольких мэнчи. Скверное зрение мало что позволяло рассмотреть мне из другого конца комнаты, но сразу бросились в глаза немаленькие размеры гостя — он был толстый, по-настоящему толстый, и свободная одежда не могла это скрыть. Он медленно, тяжело проследовал к стулу, стоящему у камина, и только разместившись на нем, посмотрел на меня.

В комнате оказалось сразу несколько мужчин помимо Шариана, но я до того была удивлена видом толстяка, что забыла о скромности, и замерла, как истукан. Женственное лицо его лоснилось, крупные яркие губы блестели (и этот помадой пользуется), брови были припудрены золотом, как и осветленные волосы, убранные в хвост.

Темные подкрашенные глаза профессионально меня оглядели и подозрительно прищурились.

— Что за шутки, Шариан? — недовольным басом произнес толстяк. — Этой мэзе место во дворце. Если отец узнает, что я утаил от него такую девушку, мне несдобровать.

— Да, на первый взгляд она хороша, — согласился Шариан, — но не способна вынашивать детей и плохо видит. К тому же она дикарка с вздорным характером. Я не могу отправить отцу такую мэзу, Гадо.

Гадо снова на меня посмотрел; я не стала прикрывать интимные места руками и осталась стоять с опущенными руками и приподнятым подбородком. Как ни странно, нагота придавала мне уверенности. Я, может, и слабовидящая, зато они видят нормально — так пусть смотрят на меня обнаженную, мне стесняться нечего, наоборот, могу гордиться своим телом!

— В твоих руках она может стать сокровищем, Шариан… Почему ты не хочешь оставить ее себе?

Уголок моего рта дрогнул, и я чуть было не ляпнула, что он просто меня боится.

— По закону ты распоряжаешься новоприобретенной собственностью ов-вена, Гадо, а не я, — ответил Шариан. — А если откровенно… слишком она бешена. Не справлюсь с такой.

— Ты, ведун, не справился с ней? — подозрительно прищурился толстяк.

— Эти дикари бывают очень упрямы.

Мне пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться. Ах, Шариан, ты мне льстишь…

— Бешеная дикарка, которую не смог приструнить ведун… — проговорил задумчиво Гадо. — Такая не годится для продажи. Разыграем ее между мэнчи. Давно им не перепадало молодых девок.

— Верное решение, друг мой.

Гадо кивнул мэнчи, и те подошли ко мне. Один взял меня за руку, другой невзначай провел рукой по бедру, и все трое смотрели так похотливо, что на моей коже оставались ожоги. Еще бы, ведь я теперь не неприкосновенный товар, а товар, который можем им достаться…

Уверенность сразу схлынула. Я не для того красовалась перед ни-ов нагишом, чтобы меня решили разыграть как приз между нищими озлобленными мэнчи!

Красивых декоративок покупают богатые ни-ов — а я красивая! Я должна была пойти на продажу! По высокой цене! Чтобы меня мог купить только обеспеченный образованный человек! Этот обеспеченный должен был в меня влюбиться и выполнять мои капризы!

Но мэнчи… это не входило в мои планы! Это неправильно! Это… это беспредел! Перед моим внутренним взором возникло печальное лицо Креты в синяках, и я похолодела.

— Мэнчи? — ошарашенно проговорила я. — Вы что, с ума сошли?! Меня — отдать мэнчи?

Шариан вздохнул и посмотрел на Гадо. Толстяк хмыкнул:

— Ишь наглая какая.

— Говорю же — дикарка, — снова вздохнул ведун.

— Это вы дикари!

Ни-ов рассмеялись, после чего толстяк заметил, что время не ждет, у него сегодня еще инспекция мэнчи. Шариан достал из комода чистую рубашку, вручил мне, и указал на стул, где я оставила вещи, которые сняла перед ванной. Я подошла к стулу, отвернулась и стала торопливо одеваться. Руки дрожали, как и нижняя губа.

Они шутят, это шутка…

Пока я одевалась, ни-ов обсуждали, сколько я стою. За свои услуги — обучение языку и уход — ведун попросил пять золотых, и добавил, что нужды в золоте у него нет, зато есть нужда в дружеской услуге. Наклонившись к толстяку, Шариан шепотом изложил просьбу. Выслушав просьбу, Гадо рассмеялся, но отказывать не стал.

Я к тому времени уже оделась и обулась, и не забыла накинуть на плечи теплую шаль. Толстяк с помощью своих мэнчи поднялся со стула и, многозначительно поглядев на ведуна, пошел к двери. Шариан открыл перед ним дверь и пошел провожать к двери.

Меня подтолкнули вперед, в коридор… Не так часто меня водили по этому коридору, и дом я так и не смогла изучить за все это время, но все равно казалось, что этот дом — безопасность, а за дверью — неизведанный опасный мир. Я с немым страхом уставилась на входную дверь, у которой любезничали ведун и распорядитель общественной собственности. Шариан сам накинул на плечи Гадо подбитый темно-коричневым мехом плащ.

Дверь открылась, впуская холодный воздух.

Я замерла, как домашняя кошка, которую собираются вывести на улицу. Меня подтолкнули вперед… Я не стала оглядываться на Шариана — много чести! — и сосредоточилась лишь на двух важных задачах: как не замерзнуть при явно минусовой погоде и не поскользнуться в своих легких кожаных ботиночках на схваченных первым льдом камнях, которыми была умощена площадь.

Гадо пошел медленно — иначе и не получится с его комплекцией; двое мэнчи придерживали его за руки с двух сторон, чтобы распорядитель случайно не упал. Третий мэнчи держал меня за руку, хотя я в «поводыре» не нуждалась. Я оглянулась на дом Шариана, в котором прожила два месяца. Серый, узкий, плотно вписанный в улицу меж других домов, он показался мне в эту минуту уютным и родным. Пусть это была моя тюрьма, но тюрьма знакомая, и довольно комфортная. К тому же в этом доме живет Кирил, отрада моего ниэрадского существования.

Я стала смотреть по сторонам. За время моего заключения город стал казаться еще более серым и унылым. Возможно, когда выпадет снег и прикроет следы разрухи, он станет чуточку наряднее, а пока что представляет из себя скучную бесцветность. Я посмотрела в небо; молочно-белое полотно его намекало на скорый снегопад. Вот уже и зима на подходе…

Я шмыгнула уже замерзшим носом; люди, что прогуливались по площади, посматривали на нас с любопытством, но сама я никого не могла рассмотреть. Когда я шмыгнула носом еще раз, Гадо остановился, обернулся на меня и, смерив взглядом, велел тому мэнчи, который меня вел, взять меня на руки, под плащ.

С довольной ухмылкой мужик распахнул полы плаща и взял меня на руки; похудевшая за последнее время, я не была тяжелой ношей. От мэнчи шел плотный мужской запах, а еще ядрено несло потом, но он был теплый, а его плотный плащ сразу меня согрел. Да и не надо было больше беспокоиться о том, как бы не споткнуться и не упасть на скользкой площади.

Я расслабилась, пригрелась, даже немного задремала… Дрема прошла, как только руки мэнчи поползли не туда, куда надо, и сжали то, что не следует. Я дернулась в руках наглеца и рявкнула:

— Пусти! Пойду сама!