Читать книгу "Николай Хмурый. Западная война - Михаил Ланцов"

На базе военной модели выпускались и гражданские модификации. Например, грузо-пассажирские. Кабина у них всё так же была герметичной. Однако пассажирский салон, заменивший собой грузовой отсек военного дирижабля, – нет. Поэтому предназначались они для эксплуатации на высотах до пяти километров.

Вот только к Берлину сейчас приближались именно военные дирижабли нового поколения. То есть высотные. Они находились намного выше, чем могли достать многочисленные зенитные орудия тех лет. Старые 37‐мм и 47‐мм морские пушки, массово приспособленные под эти задачи, просто не могли так далеко закинуть снаряды…

– Заходим на цель, – спокойно, но громко произнёс штурман авиаполка. – Готовность – пять минут.

– Есть пять минут, – по команде отозвался связист, передав приказ командира по радиосвязи на остальные дирижабли эскадры.

Медленно потянулось время. Штурман смотрел в бомбовый прицел, внося последние правки, и ждал совмещения отметок. Секунда за секундой.

И вот наконец через пять минут девять секунд после команды, он скомандовал первый сброс бомб.

Первым под удар попал Берлинский вокзал.

В отличие от морских снарядов, здесь, в бомбах для дирижаблей, Николай Александрович не стремился использовать как можно более мощное взрывчатое вещество. Ведь грузоподъёмность его дирижаблей была выдающейся и можно было взять МНОГО бомб. ОЧЕНЬ МНОГО! Каждый дирижабль типа «Август» нёс сто тонн этих подарков. СТО ТОНН! А таких в авиаполку – двадцать одна машина. Поэтому он приказал начинять бомбы взрывчатым веществом из смеси аммиачной селитры, тротила и алюминиевой пудры.

И вот такие пятисоткилограммовые стальные «чушки» вываливались из дирижаблей и устремлялись к цели. Вокзалу, где набилось какое-то безумное количество призывников и войск. Сортировочной станции, ломая и коверкая вагоны да вспахивая железнодорожные пути. Армейским складам с военным имуществом. И так далее.

Две тысячи сто тонн бомб! Они выпали из чрева этих дирижаблей за какой-то час, учинив впечатляющие разрушения. В это утро Берлин… да и весь остальной мир впервые узнали, что это такое…

– И как это понимать? – едва сдерживая свою ярость, поинтересовался Вильгельм II у коменданта города. – Кто меня заверял в полной безопасности моей столицы?

– Мы не могли знать…

– А КТО ДОЛЖЕН БЫЛ ЗНАТЬ?! – рявкнул Кайзер[42], выпучив глаза и нервно подёргивая усами. – Почему я должен столько времени слушать эту кошмарную музыку? Почему эти мерзавцы устраивают бомбардировку МОЕЙ СТОЛИЦЫ в тепличных условиях? Что это? Глупость или измена?

– Мы всё учтем и всё исправим!

– МЫ?

– Ну… – растерялся комендант, которому жутко не хотелось брать ответственность за произошедшее только на себя.

– Арестовать, – холодно и с нескрываемым презрением процедил Кайзер.

– Что?! – ахнул комендант.

– Вы мне за всё ответите. За каждый расколотый кирпич. За каждую загубленную жизнь… ЗА ВСЁ! ТВАРЬ!!!

Глава 6

1914, апрель, 13, Санкт-Петербург

– Ваше Императорское Величество, – продолжал лепетать посол Франции, – я вас уверяю: наши войска ударят сразу, как только смогут.

– А когда они смогут?

– Мне этого не известно, – развёл руками посол. – Поймите меня правильно: подобные сведения не находятся в моей компетенции.

– Вот как? А в чьей же?

– Этими вопросами ведают военные.

– И что, эти военные специалисты не называют вам сроков?

– Увы. Они опасаются, что сроки завершения мобилизации узнают немцы. А вы их так славно отвлекли от западной границы.

– То есть Франция – вместо того, чтобы выполнять свои союзнические обязательства – просто ждёт удачного момента?

– Что вы?! Нет! Конечно нет! Мы очень ценим наш союз. Просто обстоятельства…

Вот примерно в таком ключе они и беседовали, наверное, с полчаса – Император Николай II и посол Франции в России. Причём посол заискивающе заглядывал в глаза монарху и всячески старался показать своё расположение. Цирк, да и только. Француз ушёл, и его место в кабинете Императора занял глава Имперской разведки.

– Слышал уже? – с лёгким раздражением поинтересовался Николай.

– Слышал.

– И что скажешь? Они действительно не могут?

– Они и не спешат. Вообще не спешат. Быстро подняли несколько дивизий. Загнали их в пограничные районы с Германией, чтобы обозначить своё присутствие. И всё. С остальными не спешат. Вы ведь начали войну в канун посевной.

– Да, посевная… – усмехнулся Император.

Он действительно начал войну в канун этого важнейшего аграрного действа. Жизненно важного. Специально начал, не затягивая. Хотя мог бы и подождать месяц-полтора.

В Германии, Франции и Австро-Венгрии, как и в России, в апреле начинать Большую войну было нежелательно. Ведь призывники, которых отрывали от дел и бросали в армию, были прежде всего крестьянами. Да-да. Несмотря на бурное развитие промышленности в Европе, основу её призывной армии и населения всё ещё составляли крестьяне.

В России тоже. Но в России были свои нюансы.

Прежде всего система дифференцированного гражданства. Именно гражданства. Николай Александрович ввёл в России в оборот такой юридический казус, как «гражданин Империи», опираясь ретроспективно на опыт Древнего Рима.

Концепция сложная и интересная, однако в данном случае приводила к очень важному моменту. Призыв был не обязательный. Он варьировался от того, какие права и перспективы стремился реализовать человек. Поэтому самая беднота, особенно сельская, на службу шла выборочно и, как следствие, мобилизацией особенно не затрагивалась. В отличие от состоятельных людей. Они поголовно либо проходили воинскую службу в Имперском ополчении, либо как-то её замещали государственной или общественной. Учителями там, врачами и так далее.

Казалось бы, какая разница? Российская Империя была сельской, аграрной страной с преимущественно нищим населением. Так, да не так. С 1889 года в России начался новый этап индустриализации[43] по «схеме Рузвельта», позволившей США в своё время выйти из Великой депрессии. Схема проста и была актуальна даже в Античности. Она заключалась в массировании государственных заказов в области инфраструктурных проектов. Они опосредованно прогревали экономику и промышленность в целом, но без перегревов и перегибов, гармонично втягивая в процесс всё, вплоть до парикмахерских и баров. Так поступал Калигула в Древнем Риме, так поступали правители древних китайских царств… так поступил и Николай. Но для такого подхода требовались деньги. Много денег. Очень много. И он их нашёл, задействовав весь арсенал из законных и не очень методов. Разве что «МММ» не сооружал, хотя Имперский пенсионный фонд, организованный им по современной для XXI века схеме, был той ещё финансовой пирамидой: новые клиенты платили за старых, а владелец организации зарабатывал маржу. Тем более что первые пару десятилетий такой пенсионный фонд деньги только собирал, ничего никому не выплачивая, что позволяло их всецело вливать в долгоиграющие инфраструктурные проекты. И таких проектов Николай претворил в жизнь массу, агрегировав в своих руках просто чудовищные по местным меркам деньги. Итог – стремительный, взрывной взлёт. Русское экономическое чудо.