Читать книгу "Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда - Михаил Трофименков"

Договор с Роучем был для Муссолини предлогом, чтобы внедриться в Голливуд, и, коли Голливуд настолько не желал его, договор расторгли: 6 октября Витторио «улетел в Нью-Йорк, жалея лишь о том, что отсталость американского авиапрома не позволяет экипировать каждый пассажирский самолет бомболюками».

Роуч выплатил Витторио полмиллиона лир отступных и возместил расходы итальянской стороны. Витторио осталась на память фотография, на которой он пожимает руку девятилетней звезде Голливуда:

Витторио Муссолини с любовью. Ширли Темпл.

* * *

Интересный человек этот Сенизе — побочный, но интригующий персонаж красного нуара. Именно его вмешательство позволило представить ликвидацию RAM не как победу АЛГ, а как спор хозяйствующих субъектов. Обиженный коммерсант — племянник, однако, Кармине Сенизе, шефа «Овра», тайной полиции Муссолини (1940–1943). В 1943-м дядя окажется в опале и примет участие в свержении дуче: новый премьер-министр, маршал Бадольо, восстановит его в должности. Арестованный немцами, он выживет в Дахау. После войны итальянский суд оправдает его, несмотря на все «подвиги» времен фашизма.

Племянник прокатывал в США итальянские фильмы и посредничал между «Овра» и гангстером Вито Дженовезе, с которым дядя заключил «контракт» на антифашиста Карло Треска. После убийства Треска Сенизе сбежит в Стокгольм, где летом 1943-го вступит в контакт с УСС и передаст американцам сотни страниц секретных документов, оказавшихся вполне бесполезными. Арестованный шведами за подлог, снова бежит, но в январе 1946-го попадется американской контрразведке в Германии. Депортированный в Италию, снова бежит при головокружительных обстоятельствах и снова попадется. Опасаясь, что Сенизе разболтает детали американской нелегальной работы в Швеции, УСС замнет дело.

Вскоре Сенизе горько пожалеет о том, что его проблемы так счастливо разрешились. В 1943-м он женился на шведской секс-бомбе, танцовщице, актрисе, модели Бетти Бьерстрем — женился, состоя в браке, о чем Бьерстрем прознает. В 1949-м в пылу ссоры Сенизе четыре или пять раз выстрелит в нее, навсегда приковав к инвалидному креслу. Схваченного в Париже, его отправят в сумасшедший дом, где он, очевидно, и умрет.

* * *

Рифеншталь, как и Муссолини, Америка встретила призывами «закрыть дверь нацистским агентам». На ее беду, начало рекламного тура «Олимпии» совпало с Хрустальной ночью 9 ноября 1938-го.

Рифеншталь уверяла, что еврейские погромы в Германии разразились, когда она пересекала Атлантику, что она ни о чем не знала, не догадывалась, не подозревала и попросту не поняла, почему Америка встретила ее столь агрессивно.

Тут один из репортеров прокричал:

— Что вы скажете по поводу того, что немцы жгут еврейские синагоги, громят еврейские магазины и убивают евреев?

Я в испуге возразила:

— Это неправда, не может быть правдой!

На пароходе нам попадались американские газеты, в которых писалось много глупостей о Германии, поэтому я была убеждена, что это очередная клевета.

На самом деле, Рифеншталь прибыла в США еще 4 ноября. Сразу после погрома германский консул в Нью-Йорке и представитель Министерства пропаганды посоветовали ей немедленно вернуться на родину, однако Рифеншталь отказалась.

В Нью-Йорке эти сообщения еще не вызывали антинемецких настроений. Кинг Видор специально прибыл из Голливуда, чтобы приветствовать меня.

В Нью-Йорке Рифеншталь познакомилась с «девушками Зигфелда» и договорилась с директором Радио-сити-мьюзик-холла, крупнейшего нью-йоркского концертного зала на шесть тысяч зрителей, о встрече в Голливуде, чтобы закрепить на бумаге договоренность о прокате «Олимпии». Побывала на негритянском ревю, о котором в мемуарах не вспомнила, хотя по горячим следам характеризовала его живописно:

Одна лишь перехватывающая дыхание ловкость дикарей, но ни мозгов, ни вдохновения. Негры вообще придумали хоть что-нибудь великое? Евреи политически поддерживают негров. Под их влиянием негры станут коммунистами, и таким образом негры и евреи принесут в Америку коммунизм.

В Чикаго ее принял президент Международного олимпийского комитета Эвери Брэндедж, состоялся первый показ ее шедевра с английскими субтитрами. В Детройте она гостила у Генри Форда, мечтавшего познакомиться с Гитлером на партайтаге в Нюрнберге. По пути в Голливуд — любовалась Большим каньоном и восхищалась индейскими изделиями из серебра с бирюзой.

В общем, все было к лучшему в лучшем из миров.

Лос-Анджелес, пестревший плакатами с призывами бойкотировать нацистку, с первых же минут произвел на нее отталкивающее впечатление: Лени не терпелось оказаться в зарезервированном на три недели бунгало в великосветско-богемном отеле «Сад Аллаха». Но Гисслинг сообщил, что управляющему угрожали смертью и он аннулировал резервацию, а АЛГ отчеканила (The Hollywood Reporter, 27 ноября): «Свободных мест для нацистских агентов нет».

Рифеншталь пришлось переехать в отель «Беверли-Хиллз». Но это было только начало.

Без предупреждения отменили запланированную встречу с директором Радио-сити-мьюзик-холла. Было заявлено, что он уволен, поскольку намеревался организовать премьеру «Олимпии» в Америке. Я решила немедленно возвращаться.

Но не уехала: упросили остаться «многие американцы».

Лига, говорили они, представляет лишь меньшинство, а у меня здесь много друзей. Нас буквально засыпали приглашениями. ‹…› Мы жили как гости в крупных поместьях и знакомились с американским «Диким Западом». На одном ранчо ковбой научил меня бросать лассо и дал уроки верховой езды. ‹…› Неожиданно пришло приглашение от Гари Купера. Как я прочитала в прессе, он только что возвратился из турне по Германии, от которой пребывал в полном восторге. Сначала сообщили, что за мной заедут в гостиницу, потом пришел отказ. Куперу якобы неожиданно пришлось уехать в Мексику.

Куперу после гусарского скандала стоило поберечь имидж. Но струсили даже те, кому — поскольку они владели «всем» — нечего было терять. Хейс отменил встречу в последнюю минуту. Майер предложил встретиться в гостиничном номере гостьи. Он руководствовался органичной логикой лавочника (не все ли равно, где обсуждать бизнес), но строгую Рифеншталь такая вульгарность оскорбила.

Не подвел только Дисней, 8 декабря три часа водивший Лени по своему королевству. Но и его АЛГ запугала настолько, что он даже не мог позволить себе посмотреть «Олимпию» в собственном кинозале: механики состоят в профсоюзе, и назавтра весь Голливуд узнает о грехопадении Диснея.

Каким могуществом обладает Антифашистская лига, я поняла три месяца спустя, когда, уже возвратившись из Америки, читала американские газеты. Уолта Диснея вынудили заявить, что ‹…› он не знал, кто я на самом деле такая. ‹…› Лишь позже я узнала, что на улицах Голливуда за мной постоянно следовали специально нанятые частные детективы, в задачу которых входило не допускать моих контактов с артистами или режиссерами. Любому актеру, рискнувшему нарушить запрет Антифашистской лиги, пришлось бы расстаться с работой.