Читать книгу "Самое чёрное сердце - Анна Змеевская"

Стараясь ступать как можно более бесшумно, двинулся по тесному длинному коридору — туда, откуда пробивался тусклый зеленоватый свет и слышалась приглушённая речь.

—.. попомни мои слова, Майред Мор, — донеслось до меня злобное, явно нечеловеческое шипение, — все мерзости, что совершила ты против своего народа, ещё вернутся тебе сполна.

— Вы не мой народ, зубастая ты гадина. И потом, мерзостью больше, мерзостью меньше. Кто вас, лепреконов, считает?

Голос вроде всё такой же, мелодичный и нежный, с уже привычным мягким акцентом, — но вот тон совсем незнакомый. Чуждый. Опасный. По коже прокатилась волна озноба, но тут же сменилась чем-то иным, тёмным и жарким. и явно неуместным, да.

— Мнишь себя человечкой? — гадливое хихиканье лепрекона наждаком прошлось по слуху, заставив скривиться. — Волк в овечьей шкуре нипочём не станет овцой, Майред Мор. Кровь не водица, так людишки болтают.

— Я не на сеанс психотерапии пришла, — отрезала Киро. — Ох, Тагон, как тебе только в голову пришло — воровать детей у меня в городе? Ты же знал, какова цена.

— Иорэт хорошо платит. Золотом.

Забавное уточнение. Похоже, про одержимую тягу лепреконов к золоту молва не врёт.

— Это же просто дети, мудло ты в зелёных штанишках! Как у тебя руки поднялись забрать их у родителей, сбагрить Иорэту, чтобы тот продал их, как скот!..

— Людишки и есть скот. Питаются, правда, всякой дрянью, и оттого не все годятся в пищу. Но младенчики — совсем другое дело! Особенно славно выходят, если запечь в глине и листьях лопуха. Ела когда-нибудь?..

Раздался удар, а затем тоненький вскрик — гадёныш выхватил по морде. Судя по всему, младенчики в меню Киро не входят.

— Я уж подзабыла, с кем имею дело, — вздохнула она. — Скажи мне, Тагон: каких размеров был горшочек с золотом, раз ты решился отдать за него жизнь?

Ответом был ещё один мерзкий смешок.

— Врёшь, не убьёшь.

— Да с чего бы?

— Как там поживает Риан Гри? — Злобное, почти кошачье шипение разнеслось по каменному мешку. Я не сразу понял, что это была Киро. — Слыхал, он пошёл в родню отца.

— Вся его родня — я!

— Брехня. Его отец звался Тристаном, и он был. хм, он был.

— Кем? — выдохнула Киро едва слышно. — Кем он был?

— У нас есть сделка, Майред Мор? Хочешь узнать больше?..

Металл с влажным хрустом вонзился в плоть — однажды услышав этот звук, больше ни с чем не спутаешь. Что-то глухо стукнуло об пол и… выкатилось мне навстречу. Голова. Лохматая, зелёная как горох, с раззявленной пастью, в которой поблескивают два ряда мелких игольчатых зубов, и с двумя чёрными провалами на месте глаз.

— Спасибо, обойдусь, — пробормотала Киро. А затем вышла мне навстречу и подняла отрубленную голову, брезгливо ухватившись за всклокоченную гриву красно-бурых волос.

Меня она заметила пару секунд спустя и тут же застыла на месте, глупо приоткрыв рот. Прямо-таки сама невинность. Разве что окровавленный мачете да башка лепрекона портят образ. Слегка так. Самую малость.

Башку она, впрочем, тут же небрежно отбросила куда-то за угол. И произнесла чуть досадливо:

— Люциан, будь у нас планы на вечер, я бы это точно запомнила.

— У нас их и не было, — я окинул взглядом всю представшую глазам картину, с трудом поборол желание снова потереть переносицу. — Теперь есть. Киро, отдай мне мачете.

Она по-птичьи склонила голову к плечу, нахмурилась чуть озадаченно, перебросила здоровенный нож в левую руку. А затем наконец протянула его рукоятью вперёд.

— Не знаю, что ты успел нафантазировать, но возьми, если тебе так спокойнее.

Отдав мачете, Киро задумчиво поглядела на свою ладонь, неспешно слизнула с неё кровавую дорожку, оставленную клинком ножа. Не мне осуждать, однако зрелище такое себе. Возбуждающее, не поспоришь. Но неправильное. Потому что Киро нельзя так делать. Эта кровь — чужая кровь — не должна касаться её губ.

— Ты что, следил за мной? Серьёзно, блин? — осведомилась она в уже привычной прямолинейной манере.

— Вполне, — не стал я отнекиваться. Прислонил нож к каменному выступу за спиной, прошёл чуть вперед. — Вижу, что не зря. Киро, что ты делаешь?

Интересно, что она ответит? Правда, ничуть не сомневаюсь, что ни один из её ответов мне не понравится.

Киро передёрнула плечами, обиженно глянула на меня исподлобья. В вырезе футболки, у самой ключицы, тут же гневно запунцовела парочка чернильных цветов.

— Убиваю сидхе. Именно за это меня и терпят прекрасные чистокровные люди, не так ли?

Не понравился. В первую очередь потому, что я ни словом не ошибся, расписывая матери, как плохо с головой у одной из лучших студенток Магистерии за последние годы.

— Если у тебя есть ордер на ликвидацию и неоспоримые доказательства, что ликвидируемый виновен и не подлежит аресту. Для этого ты столько училась, Киро, разве нет?

Она молчала, только цветы на коже разгорались всё ярче. А я вдруг обозлился на неё — за вот эту прорву непонимания во взгляде, за невесть с чего взявшуюся обиду.

Спокойно, Люк. Ты знаешь, как это работает. Дети не понимают давления, ругани и излишних эмоций. Они все одинаковы, сколько бы лет им ни было и каким бы большим ножом ни рубили головы.

17

— Ясно.

Я потянул из кармана пачку сигарет. Она всегда при мне, на всякий случай. Особо нервный случай. Примерно такой, как сейчас.

— Как думаешь, почему в книгах и всяком второсортном кино люди не слишком любят линчевателей? Казалось бы, они же герои, спасают мир от зла, ежечасно, жертвуя всем ради благородной цели?

— Я не долбаная героиня и не прошу меня любить! — выпалила Киро, теперь уже явно взбесившись. — Однако вряд ли меня осуждают все те люди, чьих детей я вернула домой. И те люди, чьих детей я не успела спасти. И те, чьих родных и близких твари из Сида замучили до смерти, до сумасшествия, до… Ты ещё не понял, что ли? Люди хуже скота. Людей можно жрать, истязать ради забавы, убивать из прихоти. И именно поэтому людям метровый хрен класть на твои ордера! Сидхе, кстати, тоже: они и слова-то такого не знают

— о-ордер!

Я щёлкнул зажигалкой, подкурил сигарету и почти сразу же отдал её Киро. Почему-то решил, не откажется. И оказался прав: она с сомнением посмотрела на меня, но всё же сжала сигарету между пухлых губ, мрачно уставилась на меня. Я взялся за вторую, вдохнул ароматный дым — вишня и шоколад. То ещё сочетаньице, уж как для не самого большого любителя сладкого.

— Киро, от героя до маньяка — даже не шаг, а полшага. Случайная жертва, чуть больше ненависти от тех, кто только вчера говорил тебе спасибо, — и вот уже блистательная охотница на тварей сама становится такой же тварью. — Сейчас бы сесть или хотя бы облокотиться о стену, но я сдержался — неохота отстирывать с пальто кровь этой зеленорожей мрази. — А мы так и вовсе не герои, никогда ими не были. Мы наёмные убийцы на службе у государства. Всё, что нас отличает от ассасинов — работа за оклад. И то, что мы сами должны искать тех, кого нужно убить. Доказывать, что их нужно убить.