Читать книгу "Досье на адвоката - Наталья Борохова"

Дубровская не была уверена, что Лариса понимает даже значение слова «алиби», не говоря уж о том, чтобы вспомнить конкретные даты и соответствующие им события. Похоже, толку от этого визита будет немного.

На ее удивление, молодая женщина сразу сообразила, о чем идет речь.

– Какие числа вас интересуют?

Елизавета поспешно достала блокнот.

– Итак, двенадцатое июня прошлого года… А еще… вот! Десятое января нынешнего. Вы что-нибудь сможете вспомнить? Понимаю, это нелегко, но постарайтесь. Может, какие-нибудь памятные события, встречи, совместные поездки…

Лариса начала смеяться. Смех ее, гортанный, вызывающий, был неприятен Елизавете. Да, от такой дамы ничего дельного не добьешься.

– Двенадцатое июня, говорите?

– Да.

– Конечно, помню.

– Лариса, это очень серьезно. От ваших слов зависит судьба Алексея. Для алиби важен не только день, но и час, а иногда минуты.

Женщина внезапно разозлилась.

– Не считайте меня кретинкой, я все прекрасно понимаю. Двенадцатое июня – день моего рождения. Я, помнится, пригласила этого чистоплюя в ресторан. Хотелось, чтобы все было как раньше. Чтобы как у людей…

Лариса внезапно расплакалась. Из ее сбивчивого рассказа, перемежаемого горестными всхлипываниями и икотой, Елизавете удалось узнать некоторые детали злополучного вечера.

Не смирившись с тем, что их семейный союз дал глубокую трещину и развалился, оставив после себя только горстку не самых приятных воспоминаний, Лариса с присущей, пожалуй, только женщинам слепой верой в чудо решила сделать еще одну попытку к сближению. Благо случай был подходящий – ее день рождения. Интеллигент Климов не мог отделаться от нее отговорками и пустыми обещаниями. Воспитание не позволяло. Он, конечно, пришел. Лариса расстаралась на славу. Заказала столик в ресторане, именинный пирог. На себя не пожалела ни средств, ни времени: была обворожительна и нарядна. Но бывший супруг ее красоты не оценил. Молчал, словно на похоронах, к еде почти не притронулся. Когда принесли торт со свечами и все официанты, выстроившись в ряд, пропели именинное поздравление, он даже не улыбнулся, скупо поздравил супругу, клюнул в щеку. А когда Ларочка попыталась закинуть удочки относительно их дальнейшего времяпрепровождения, намекая, конечно, на страстную ночь, неблагодарный муж вспылил и, обозвав жену злобной Горгоной, собрался домой. Стоит ли рассказывать, что именинный пирог закончил свой путь бесславно – на физиономии и на коленках бывшего Ромео.

– У меня даже карточка осталась. Сейчас покажу…

С этими словами Лариса полезла куда-то на полки и, перевернув не одну кипу старых журналов и газет, выудила наконец дешевенький альбом с фотографиями. Вынув одну из них, она передала ее Лизе.

Дубровская внимательно рассматривала снимок. Лариса с модной прической и вечерним макияжем действительно выглядела бесподобно. Но Елизавету поразил Климов. То, что это был он, она не сомневалась – то же лицо, волосы, те же музыкальные нервные пальцы. Но насколько различным на фотографии и в жизни было выражение его лица, оставалось лишь удивляться. Дубровская беседовала с человеком, сломленным обстоятельствами, дрожащим и напуганным, нуждающимся в помощи. На снимке был совершенно другой мужчина – волевой, уверенный в себе. Даже взгляд серых глаз, осененных пушистыми ресницами, смиренный и какой-то детский у обвиняемого Климова, на фото казался колючим и стальным. «Что с людьми делает тюрьма!» – невольно вздохнула Елизавета.

Злосчастный торт, переливаясь свечками, еще нетронутый стоял перед бывшими супругами. Витиеватая надпись сбоку гласила: «12 июня. Ресторан „Зеленый попугай“.»

Все сходилось. Дубровская уже чувствовала лихорадочное возбуждение – верный признак того, что поиски ведут ее по верному следу. Да, кстати, нужно узнать время. То, что Климов праздновал день рождения жены в ресторане, еще ничего не значит для следственных органов. По железной логике обвинения он мог поесть, заплатить по счету, а затем отправиться на поиски жертвы. Дай бог, чтобы время смерти несчастной Марии Воронцовой было установлено экспертом более или менее точно. В том случае, если временной промежуток достаточно велик, обосновать алиби будет не так-то просто.

– На часы я не смотрела, – фыркнула Лариса. – Да и не до этого было. Вечер был, это точно.

Нет, такой ответ не подойдет. Придется ехать в ресторан самой и пытаться хоть что-нибудь узнать. Однако это будет сделать не просто. Кто вспомнит события прошлого лета, разве что зацепкой станет торт на костюме бедняги Климова. Наверняка подобное происходит не каждый вечер. Хотя как знать…

– «Зеленый попугай»? – переспросила Лариса. – Неудивительно, что вы не знаете. Этот ресторан находится не в нашем городе…

Вот удача так удача! Соседний город, крупнейший федеральный центр, находится от них на расстоянии более двухсот километров. Маловероятно, чтобы Климов после неудавшейся вечеринки мчался на все парусах домой только для того, чтобы задушить несчастную Воронцову. Легче было оторваться на собственной жене, коли уж так приспичило.

– А как вы оказались там? Праздновать день рождения в соседнем городе, конечно, можно. Это даже романтично. Но, насколько я понимаю, ваши отношения с Климовым были далеки от идеальных.

– Верно говоришь, – мотнула головой Лариса. – Нет романтики, это факт! Мы долго жили в том городе: окончили школу и институт, женились, развелись. Вот после этого злосчастного развода его папаша (скажу по секрету, редкая сволочь!) купил мне квартиру здесь. Думал, что сможет таким образом оградить сыночка от моего тлетворного влияния. Однако ничего у него не вышло! Я, конечно, убралась восвояси, но и у Алексея в скором времени вся жизнь наперекосяк пошла. Бросил он престижную работу, продал квартиру и рванул от родного отца, сверкая пятками. Снял квартиру в этом городе, но жизнь начать с нового листа так и не успел – арестовали его. Вот такая история, а ведь начиналось все так красиво! Эх…

Лариса роняла слезы в хрустальный бокал, а Лиза, нетерпеливо ерзая на месте, думала, как потактичнее навести рыдающую собеседницу на события десятого января. Вострецов рассказывал ей что-то о принципе «нитка – иголка». Как она поняла, железобетонное обвинение по одному из трех взаимосвязанных между собой эпизодов автоматически влечет за собой обвинение по остальным двум. Стало быть, оправдание по эпизоду Воронцовой ведет к оправданию по эпизодам убийства Кац и свеженькой Самохиной. Свое дело Лиза сделала, но неплохо бы заручиться еще одним алиби, и тогда – дело в шляпе! Два оправдательных эпизода против одного, и то весьма сомнительного. Представив, как жалко будет выглядеть рыжий Вострецов в минуты ее триумфа, Дубровская чуть было не хрюкнула от восторга.

– Десятого января этого года он лежал в больнице, – сообщила ей Лариса, отправляя в рот очередную порцию коньяка. – Автомобильная авария. Весь в гипсе. Поверь, о бабах он мог думать тогда в последнюю очередь…

Выяснив, что больница расположена в том же городе, что и «Зеленый попугай», Елизавета едва не подпрыгивала от радости. Оставалось немногое, точнее, масса работы, но приятной и несложной: посетить ресторан и больницу, расспросить и записать показания свидетелей; подкрепить полученные сведения медицинскими документами и всевозможными справками; заявить ходатайство следователю и высыпать ему на голову весь полученный материал, а также заручиться поддержкой Ларисы Климовой.