Читать книгу "Империя страха - Владимир Колычев"

– Хорошо, что ваш муж погиб не в доме, – зачарованно наблюдая за ней, сказал Михаил.

– Что?!

Она резко повернулась к нему, возмущенно посмотрела на него:

– Хорошо, что он погиб?

– Э-э, вы не так поняли, – смутился он. – Плохо, что он погиб. Но было бы еще хуже, если бы он погиб в доме. Вам было бы страшно здесь находиться.

– Я слышала, что милиция не станет искать убийцу.

– Кто вам такое сказал?

– Не важно…

– Но мы ищем убийцу, поэтому я здесь.

– Папа сказал, что милиция может обвинить в убийстве меня. Я его жена, я его наследница. Мне должно быть выгодно.

– А вы действительно его наследница?

– Не знаю… Завещание вроде бы есть, но что там, я точно не знаю… Не скажу, что это мне совсем не интересно, но я не хочу думать о завещании. И я бы не стала убивать Эдика из-за наследства. Не стала бы, да и не смогла бы.

Михаил в замешательстве смотрел на нее. Действительно, Тереху могла заказать Мила. Так иногда бывает, что жена убивает мужа из-за наследства. Но, глядя на это милое нежное существо, трудно было всерьез подозревать ее в преступлении.

Кухонный гарнитур был оборудован барной стойкой, витринным шкафом, в котором хранились напитки. Погруженная в свои мятущиеся мысли, Мила механически достала бутылку коньяка, сняла с подставки бокал, плеснула себе на два пальца. И только тогда спохватилась, растерянно посмотрев на гостя:

– Вы только не подумайте, что я увлекаюсь. Просто нашло… Может, вы тоже?

– Если только чуть-чуть.

Всего три дня прошло, как погиб ее муж. Она одна в большом доме, ей неуютно и даже страшно. А еще Тереху пора уже предать земле. Но он до сих пор в спецблоке морга, и что, если его неприкаянная, а потому обозленная душа носится сейчас по дому, создавая поле, угнетающе действующее на психику? Может, потому и навалились на нее горькие воспоминания о прошлом. Как оперу, Михаилу хотелось бы знать, насколько горькие. И как мужчине – тоже…

Потапов подошел к девушке, забрал у нее бутылку, сам налил себе в бокал.

– Чокаться не будем.

– Да, конечно, – думая о чем-то своем, отстраненно кивнула она, выпила и, будто предупреждая вопрос, махнула на Михаила рукой. Дескать, отдышаться дайте, а потом говорите…

Коньяк она попыталась запить горячим кофе, но обожглась, рука с чашечкой дернулась, и темный напиток выплеснулся на белое платье. Но Мила не стала чертыхаться, злиться и на Михаила посмотрела так виновато и с обидой на себя, как будто он был судьей на конкурсе пай-девочек, а она, показывая номер, допустила какую-то оплошность. Мила просила о снисхождении. Просила наивно и без всякой взрослой двусмысленности.

– Вам, наверное, нужно переодеться.

– Да, было бы неплохо… Я сейчас…

У Потапова не было никакого желания напиваться, но только Мила вышла из кухни, как он снова налил себе коньяку и тут же осушил бокал. Как будто этим можно было охладить всплеск чувств.

Девушка поднялась на второй этаж, и минут через десять он чутким ухом уловил ее легкие шаги – она возвращалась обратно. Но тут же услышал, как хлопнула входная дверь. И спустя несколько секунд в холле прозвучал басовитый мужской голос:

– Привет! Кто у тебя?

В последней фразе сквозили злость и угроза, обращенные в сторону гостя. Уж не призрак ли Терехи пожаловал?

Но в кухню широким хозяйственным шагом вломился Килотонна, плотно сбитый широкоплечий громила с массивной головой и тяжелым грубым лицом. Михаил знал его по долгу своей службы, бандиту тоже должно было быть о нем известно, но Килотонна в полный голос заявил о своей профессиональной близорукости.

– Ты кто такой? Чего тебе здесь надо?

Его свирепый оскал не предвещал ничего хорошего.

Парень лишь слегка снизил ход, надвигаясь на Михаила. Его вопросы были прелюдией, за которой должен был последовать трагический акт. И Потапов понял, что у него уже нет времени представиться. Нельзя открывать рот, когда твоя челюсть под прицелом – запросто можно остаться без зубов.

Но Килотонна не стал его бить. Могучими, чрезмерно накачанными руками он схватил Михаила за грудки.

Удивительно, но ему хватило силы, чтобы оторвать могучее тело Михаила от пола. Впрочем, и в подвешенном состоянии Потапов был опасен. Лоб и нос Килотонны, казалось, были сначала закованы в броню, а затем обтянуты кожей, но в том положении, в котором сейчас находился Михаил, у него не было другого выбора, как бить головой в лицо. Только такой удар мог оказаться эффективным, все остальное казалось пустым сотрясанием воздуха.

И он ударил. Ощущение было такое, будто он головой на скорости врезался в железобетонный столб. Мозг чуть не сорвался со своих креплений от бешеной встряски, в глазах вспыхнуло и тут же потемнело, сознание устремилось куда-то к звездам соседней галактики. Но, падая с разжатых рук, он сумел удержаться на ногах. Зато его противник бревном рухнул на пол, да так, что содрогнулись стены.

Килотонна упал, широко раскинув руки, полы его кожаного пиджака разошлись, и сквозь туманность Млечного Пути Михаил увидел рукоять пистолета. Но все-таки сначала он перевернул громилу на живот и, пока тот приходил в себя, украсил его запястья наручниками. Только тогда он вынул из кобуры оружие.

– Идиот!

Это была надежная «беретта» с обоймой. Отличное оружие, но совершенно незаконное. Потому и обозвал его Михаил.

На такой ствол разрешения не получить, но все-таки он сунул руку во внутренний карман пиджака в поисках документов. Нашел портмоне – права, техпаспорт на машину, какие-то квитанции, несколько стодолларовых и пятисотрублевых купюр. Из одного бокового кармана он достал ключи от машины, из другого мобильный телефон. Разрешительных документов на оружие не было.

– Это залет, Дмитрий Валерьевич.

– Ты кто такой?

– Майор Потапов. Врага надо знать в лицо. Веса набрал на килотонну, а мозгов и на грамм нет. Тереха умней был, потому и был центровым. А ты как был вторым, так вторым и останешься. Хотя, может, в тюрьме первым станешь…

– В какой тюрьме, командир? – взвыл парень.

Но Потапов не стал отвечать. Он приложил ко лбу подушечку ладони, пытаясь унять головокружение, проморгался и посмотрел на Милу, которая стояла в дверях кухни. На ней был мягкий спортивный костюм розового цвета, такие же уютные домашние тапочки без каблуков. В глазах тревога и смятение, сквозь которые просматривалось и восхищение. Возможно, Михаил казался ей героем-богатырем, который смог сокрушить непобедимого исполина. Но при этом ее страшила сама ситуация. Ведь исполин был способен воскреснуть. К тому же он мог быть не один.

Именно так и думал Михаил, поэтому вышел из кухни. Мила суетливо посторонилась, как-то сиротливо глянув на него снизу вверх.