Читать книгу "Теория убийства - Эндрю Мэйн"

– Черт подери! – снова восклицает она.

– Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? Мой клиент совершил убийство или не совершил? – вмешивается Джессап.

– О, конечно совершил, – отвечает ему Лид. – Судя по тому, что я вижу, даже если бы это был не он, то срыв, после которого Маркус сделал бы что-то подобное – всего лишь вопрос времени. Видите вот эту область? Она позволяет контролировать желание убить на месте человека, косо на нас посмотревшего. Алкоголь и наркотики ухудшают ее функционирование. У твоего клиента она не работает вовсе. По сути он был тикающей бомбой.

Джессап кивает, в голове намечая основную линию защиты.

– Я могу засвидетельствовать, что он не более виновен, чем тот, кто заражает других смертельно опасным гриппом, не зная, что сам болен, – продолжает доктор Лид. – Его мозг физически не способен контролировать импульсивное поведение. Он похож на человека, которого столкнули с крыши и который упал на прохожего, убив того.

– Но если мы будем настаивать на невменяемости, его на всю жизнь упекут в писхушку, – замечает Джессап, обдумав сказанное.

Лид некоторое время сверлит его взглядом.

– Твоего клиента нужно изолировать. Прямо сейчас. Он может сорваться в любой момент. Я такое уже видела, – наверняка она имеет в виду Эмерсона. – Ему нужна помощь.

– Этот процесс обратим?

– В современных условиях – нет. Но, кто знает. Если в этой области нейрохирургии будут испытывать терапию на основе стволовых клеток, то он будет отличным кандидатом. – Она сокрушенно качает головой. – И все-таки расскажите мне, как это произошло.

– Мне кажется, я знаю, – отвечаю я. – И чертовски этим напуган.

Глава 13

Токсин

– Чушь! – говорит специальный агент Вельц, возглавляющий расследование. – Оставьте эти фантазии в стиле детективных сериалов для суда и тупых присяжных, они на это поведутся.

Я в очередной переговорной в ФБР – интересно, сколько их тут, может, они бесконечные и появляются как по мановению волшебной палочки, когда в них появляется нужда. Галлард, Николсон, Ван Оуэн и еще несколько агентов сидят вокруг стола. Моей репутации хватило на то, чтобы они согласились на тридцатиминутную встречу. Но уже через десять минут становится ясно, что мы не то что тридцати, а и пятнадцати минут не высидим. Вельц готов официально предъявить Маркусу обвинение и закрыть дело. И ему совершенно не по душе то, что откуда ни возьмись появляется безумный профессор в моем лице и объявляет подозреваемого невменяемым еще до начала суда. Но, к сожалению, сейчас на карту поставлено слишком много.

– Выслушайте, – умоляю я. – Разрушение префронтальной коры лобных долей, как у Маркуса, никогда не встречалось раньше.

– Тем более он виновен. В чем вообще дело? Его адвокат прекрасно использует ваши доводы в суде. Почему вы еще здесь?

– Пожалуйста, попробуйте понять. Поскольку никаких признаков скрытой физической травмы у него нет, я попытался понять, как это могло произойти. И мне пришла в голову одна мысль, я вспомнил про токсоплазмоз…

– Это глисты из кошачьих какашек, что ли? – спрашивает Ван Оуэн.

– Типа того. Одноклеточные паразиты, обитающие в почве, воде, человеческом организме, словом, везде. В высоких концентрациях могут вызвать шизофрению. Возможно. Но точно известно, что токсоплазмы влияют на поведение мышей, заставляя тех терять всякий страх перед кошками. Что, естественно, кончается тем, что кошки ловят и едят этих мышей, а потом через зараженные экскременты способствуют более широкому распространению паразита. Кроме того, они и на человеческое поведение могут влиять, заставляя людей заводить больше кошек.

– Великолепно, «защита на кошачьем дерьме», – произносит Вельц. – Уверен, адвокат Маркуса будет вам за это чрезвычайно благодарен. Все, я могу идти?

– Я не сказал, что поведение Маркуса вызвано токсоплазмозом или его возбудителями – слишком короткий цикл в нашем случае.

– Слава богу! И спасибо, что объясняете понятным не слишком научным языком, – Вельц с ухмылкой обводит комнату взглядом.

Я делаю глубокий вздох, стараясь сохранить самообладание… но у меня не выходит.

– Заткнетесь вы хоть на секунду, черт бы вас побрал? Серьезно. Где был ваш острый ум, когда я пытался найти Джо Вика? Что вы делали, когда Ойо Диалло убивал детей непосредственно у вас под носом? Буквально на соседней улице. Коннера Брауна, одну из первых жертв, Ойо подобрал в нескольких кварталах отсюда. Его мать звонила вам восемьдесят раз. Восемьдесят чертовых раз! Вы ей ответили? Хоть кто-нибудь потрудился проверить церковный лагерь, в котором жертва была за неделю до исчезновения? – Мой голос срывается. – Когда его череп нашли, он был проломлен. Проломлен, потому что я наступил на него, прячась в том кошмарном дворе. На детский череп! Я еще потом осколок кости нашел в ботинке. – Я делаю глубокий вдох. – Поэтому дайте мне, пожалуйста, договорить, не перебивая.

Повисает мертвая тишина. Я оглядываю шокированные лица и понимаю, что сам вот-вот расплачусь.

– Мои извинения. – По тону Вельца можно решить, что он действительно раскаивается, хотя я подозреваю, что он просто решил подыграть мне и провести отведенные полчаса без дальнейшей пикировки.

Ладно. Не важно.

– Я хочу сказать, что известно множество примеров, когда паразиты влияют на поведение носителя. Даже кишечные палочки обладают такими способностями. Кроме Toxoplasma gondii существуют Ophiocordyceps unilateralis. Это грибы, которые превращают муравьев в зомби и заставляют их уползать далеко от муравейника, пока не найдут подходящее для распространения грибов место. После этого они прицепляются намертво к травинке или стеблю растения и гниют заживо.

При этом Ophiocordyceps unilateralis вовсе не уникальны. Существует множество паразитов, заражающих насекомых, – от грибов до круглых червей. Мы обнаружили лишь некоторых из них, тех, что вызывают наиболее странные отклонения в поведении. Кто знает, сколько еще видов действует тоньше, влияя, например, на маршруты миграции птиц, или воздействуют на акул, или на людей.

– Вы предполагаете, что какой-то вид паразитов мог повлиять на утрату Маркусом способности контролировать свое поведение? – спрашивает Галлард.

– Хуже! Он же жаловался на головную боль, верно? И другие специалисты из его команды тоже были чем-то больны. Но никто не брал больничный на неделю, как при гриппе. Это было что-то другое. Под описание Маркуса больше всего подходит грибковая инфекция. Но это лишь догадка. Нужно провести анализ выдыхаемого воздуха на наличие спор. А еще нужно понять, как произошло первоначальное заражение.

– Первоначальное? – переспрашивает Вельц. – Может, плесень у него под холодильником разрослась.

– Это тоже нужно будет проверить, но нет. Вы что, не слушаете? – Я обвожу взглядом комнату. – Или не понимаете? Уже был случай, связанный с агрессивным поведением среди тех, кто работал у дома Ойо. Они все могут быть заражены.