Читать книгу "Моя жизнь в руинах - Карина Хэлли"

И теперь две эти стороны сражались между собой, а я переживала целую гамму чувств: возбуждение, страх, испуг, неуверенность, желание попробовать что-то новое. И я уже не могла справиться с их потоком.

Я посмотрела вверх на Подрига и увидела только его глаза. Эти глубокие темные глаза, в которых читалось то порочное и запретное, что чувствовала сейчас я.

Он провел рукой по моей шее и обнял меня. Я подняла лицо вверх. Мир словно перестал существовать, и я знала, что, когда очнусь, все будет уже по-другому.

Все изменится.

Иногда достаточно мгновения, чтобы изменить кого-то.

Я знала это до того, как все случилось.

И когда он наклонил голову и расстояния между нами совсем не стало, а его губы, такие теплые, мягкие и решительные, прикоснулись к моим, я уже знала, что этот поцелуй не будет обычным – очередным – поцелуем, потому что ничего между нами обычным уже не будет.

Я закрыла глаза. Его губы мягко приоткрыли мои, и наши языки соприкоснулись, а по моему позвоночнику пробежал электрический ток. Сейчас моим миром был он. Если бы он не держал меня так крепко, я бы стекла на пол, как растаявшая Снегурочка, и от меня осталась бы только лужица у его ног.

Пока длился этот поцелуй, я почувствовала, что тот голод, который медленно пробуждался во мне, уже готов был вырваться наружу, словно стая львов, которых только что выпустили из клетки. Я начала целовать его более жадно и быстро, я стала крепче обнимать его. Из меня вырвался стон, словно моему телу было мало и оно требовало еще, больше, хотело чего-то такого, что сведет меня с ума.

– Десять, девять, восемь…

Внезапно музыка замолчала, и весь зал начал считать. Я оторвалась от Подрига, с трудом переводя дыхание. Руками я упиралась в его грудь.

Новый год.

Я совершенно забыла.

Мне кажется, я забыла даже свое имя.

– Семь, шесть, пять…

Толпа выкрикивала цифры, я улыбалась, а наши губы так и продолжали касаться друг друга в ожидании продолжения.

– Четыре, три, два, – произнес он низким хриплым голосом и слегка улыбнулся.

– Один! С Новым годом! – крики толпы заполнили зал.

– С Новым годом, – тихо сказала я.

– С Новым годом, – ответил он.

И снова поцеловал меня. Это был наш первый поцелуй в начале нового года. Я понимала, что в голове у меня царит полный хаос, мысли спутаны и перемешаны, а этот поцелуй полностью меня обезоружил. Я перестала себе принадлежать. Возможно, это должно было меня обеспокоить – но меня это совершенно не волновало.

Его великолепные губы обжигали меня, и я впервые за много дней почувствовала себя по-настоящему живой.

Прежде чем оторваться от меня, Подриг слегка прикусил мою нижнюю губу. Он прижал свой лоб, влажный от пота, к моему лбу.

– Я не хочу провести эту ночь в одиночестве, – прошептал он, касаясь губами моего рта и обнимая меня за шею. – И я не хочу ни о чем думать. О том, что будет завтра, или послезавтра, или потом. Я просто хочу быть с тобой. Больше ничего.

Его слова пронзили меня насквозь.

Никогда еще я не чувствовала себя такой желанной, и сама я никогда никого не желала так страстно, как сейчас этого ирландца. Все казалось таким простым и естественным, но сердце подсказывало мне, что здесь обязательно будет какой-то подвох.

– Хорошо, – прошептала я. – Да.

И он снова меня поцеловал.

Глава 7

Валери

Дом Подрига находился в районе Ренела в южной части Дублина, довольно далеко от центра города. По крайней мере так мне показалось, когда мы ехали в такси. Все мое тело пылало огнем; нервы были напряжены, и у меня было ощущение, будто множество маленьких иголочек вонзаются в мое сердце и конечности.

Подриг сидел рядом со мной, но на небольшом расстоянии, хотя руки наши соприкасались. Выйдя из бара, мы быстро нашли такси, и я думала, что мы набросимся друг на друга сразу, как только сядем в машину, но этого не произошло. Возможно, это было связано с тем, что Подрига в городе все знали и он не хотел, чтобы эта история (не важно, чем она закончится) получила освещение в желтой прессе. У меня не было никаких сомнений в том, что водитель такси надеялся увидеть что-нибудь интересное, так как он постоянно наблюдал за нами в зеркало заднего вида.

В любом случае это не имеет никакого значения. Я знала, что мы едем к нему домой, и была удивлена тому, что мне удавалось держать себя в руках. Я не считаю себя ханжой, но до этого вечера у меня никогда не было секса на одну ночь. Я спала с несколькими парнями, но с каждым из них у меня были отношения. Раньше лишь мысль о сексе на одну ночь заставила бы меня покраснеть от смущения. Я всегда завидовала тем своим подружкам, которые могли переспать с кем-то просто ради удовольствия – и больше никогда не встречаться с этим человеком. Мне не хватало смелости и уверенности в себе, чтобы вот так, сразу, при первой встрече обнажиться перед незнакомым мужчиной.

А сейчас я собиралась сделать именно это.

Я посмотрела на Подрига. Из-за тусклого освещения в салоне тени под его скулами казались больше. Он смотрел в окно, на дома, которые мы проезжали, и потирал бороду. Я не сомневалась в том, что для него было привычным делом привезти домой на ночь девушку, с которой он только что познакомился. Почему-то это меня совершенно не волновало. В свое время я сказала Коулу, что не хочу знать, сколько женщин у него было до меня, потому как не хочу чувствовать себя неуверенно. Но с Подригом я все воспринимала иначе – все, что было до меня, осталось в прошлом. И уж точно меня не будет в его будущем. Все, что у нас есть, это здесь и сейчас.

Наконец мы подъехали к ряду двухэтажных кирпичных домов, которые в свете уличных фонарей и при падающем снеге смотрелись так, словно сошли с рождественской картинки.

Подриг открыл дверь машины и помог мне выбраться. Он продолжал придерживать меня под руку, помогая пройти к входной двери по заснеженной дорожке.

– У тебя нога болит? – спросил он, быстро глянув вниз.

Нога у меня не болела, но от долгого сидения всегда немного менялась походка. Этот вопрос заставил меня немного поморщиться от досады, но я отбросила неприятные мысли. Он сам скоро все узнает.

Я лишь покачала головой и улыбнулась в ответ, а потом кивком указала на дверь, выкрашенную в черный цвет и так резко выделявшуюся на фоне снега и более светлого кирпича.

– Она раньше была красной? – спросила я, понадеявшись, что он поймет – я имею в виду песню «Роллинг Стоунз».

Он поднял бровь.

– Я увидел красную дверь, и мне пришлось перекрасить ее в черный цвет, – ответил он, открывая дверь. Мы вошли внутрь.

Он зажег свет. Несмотря на то что интерьер квартиры был довольно сдержанным (белые стены, в обстановке преобладали элементы из дерева и металла), в целом атмосфера казалась теплой и согревающей, особенно после холодной улицы.