Читать книгу "Аччелерандо - Чарлз Стросс"

Европейский совет независимых глав государств принял к рассмотрению очередной план возрождения феодализма, но отложил его в долгий ящик – по крайней мере, до тех пор, пока экономика не выйдет из ныне бушующего кризиса. А еще в последний месяц ученым удалось возродить три полностью вымерших вида животных – к несчастью, депопуляция исчезающих видов теперь пашет на скорости один вид в сутки. Военизированной ячейке активистов против генной модификации продуктов сел на хвост Интерпол после диктума о проведенной диверсионной встройке гена метаболического производства цианида прямо в геном семян пищевой кукурузы. О летальных исходах вестей пока нет, но если каждому потребителю придется проверять за завтраком кашу на содержание цианистого калия, то о всяком доверии с его стороны можно забыть.

Похоже, единственные, кому сейчас хорошо, – выгруженные лангусты. Наверное, все потому, что людей они не напоминают ни капли.

Поезд TGV проносится по туннелю под Ла-Маншем, а Манфред и Аннет обедают на втором этаже вагона-ресторана и болтают. Дорога Манфреда пролегает через Париж, ну а Аннет, оказывается, каждый день ездит оттуда на работу. Так что еще в салоне Масх попросил ИИНеко перегнать его багаж на вокзал Сент-Панкрас и встретить его под сенью терминала, смахивающего на циклопическую многоножку из железа. Орбитальный пускатель остается в салоне – это всего-навсего опытный образчик, и беспокоиться о нем нет нужды.

– Знаешь, порой мне хочется никогда не сходить с поезда, – откровенничает Аннет, ожидая, когда принесут заказанный ею mismas bhat – ресторан обслуживает непальская сеть быстрого питания. – Проехать себе Париж… Ты только представь: засыпаешь в своем вагоне, просыпаешься в Москве, пересаживаешься на поезд во Владивосток – и уже там через трое суток.

– Это если через границу пропустят, – Манфред хмыкает. Россия – одно из редких мест на земном шаре, где еще могут спросить паспорт, а заодно и полюбопытствовать – не антикоммунист ли ты часом? А может, когда-то им был? Буйное прошлое все не оставляет эту страну; ее история будто отмотала свой ход до убийства Столыпина – и повторяется все как встарь. Не прекращается война с врагами народа – беглым русским олигархатом и рэкетирами, доящими интеллектуально-собственническую сферу. Словом – психология образца былого века и непреходящие последствия марксистско-объективистского опыта последнего десятилетия.

– Ты что, взаправду внештатный агент ЦРУ? – Аннет приоткрывает в улыбке свои обескураживающе-алые губки. – Я с ними иногда кое-чем делюсь… ничем таким, за что меня можно было бы уволить.

Манфред кивает.

– У моей женушки есть доступ к их каналам. Никаких препон.

– У твоей?.. – Аннет осекается. – У той самой, что была в «Де Вильдеманне»? – Тут Аннет видит, как меняется выражение лица Масха. – О, бедняга. – Она поднимает бокал. – Я так понимаю, у вас не сложилось?

– Это несложно понять, если знаешь, что шлешь весточки жене через ЦРУ, а она тебе отвечает от имени федеральной налоговой службы.

– Знаешь, где-то через пятилетку ты мне эти слова простишь, но… – Аннет морщит лоб, – …не думаю, что вы подходите друг другу.

В ее интонации есть что-то от вопроса – и снова Манфред подмечает, как хорошо ей удается играть с подтекстами.

– Не знаю, подходит ли мне кто-то в принципе, – замечает он неуверенно. На то есть веские причины: Манфреда не оставляет чувство, что разлад с Памелой, возможно, имел и такие причины, какие не вменить в вину никому из них. Словно бы кто-то аккуратненько вклинился в их союз и провел демаркационную линию. Иногда он самому себе кажется существом ведомым – и это тревожит, ибо смахивает на первую ласточку шизофрении. Не пора ли взламывать метакортекс? Нет, пожалуй, рановато. Но… Прямо сейчас ему будто бы очень нравится Аннет – особенно будучи самой собой, а не биологической шестерней «Арианспейс». Но та часть Масха, что все еще является изначально человеческой, даже и не знает, насколько можно доверять самому себе.

– Я просто хочу быть самим собой, – озвучивает он мысль. – А ты?

Аннет пожимает плечами; объявившийся наконец официант ставит перед ней блюдо.

– Я просто малышка из Парижа, чего уж там. Вульгарный цвет сирени, взращенный на руинах Евросоюза, самого себя развалившего до самого фундамента.

– Понял-понял. – Под носом у Масха тоже появляется блюдо. – Ну а я в таком случае старик с большой массачусетской дороги, поймавший редкую волну успеха. – Поддевая вилкой омлет, Масх придирчиво его рассматривает. – Да к тому же рожденный под занавес американской эры. – Он тычет вилкой в кусочек нашинкованного ростбифа, и тот в ответ тут же плюется соком.

Европейские законы защиты личной информации в сравнении с американскими – истинно драконовские, и его поисковики могут поведать о ней не так уж и много. Но главная информация доступна. Родители все еще в браке, отец – политикан низкого пошиба родом из городского совета в пригороде Тулузы. Училась в хорошей школе. Распределение на год отправило ее в странствия по Европе – за государственный счет изучать, как живут в других странах; такова в двадцатом веке студенческая повинность, обязательная для всех и принятая в интересах укрепления государственности. Ни персонального сайта, ни блога – по крайней мере, пока ничего такого интернет-шпионы не выявили. «Арианспейс» принял ее сразу после Политеха; с самого начала встала на колею менеджера, с нее ни на шаг не сходила. Ступени на лестнице успеха – космодром Куру, Манхэттен, Париж.

– Я так понимаю, ты никогда не была замужем?

Аннет хихикает.

– Жаль на это времени! Я еще молода. – Она поддевает вилкой кусочек, поднимает ко рту и добавляет: – Государство потребует выплат, не забывай.

– О! – Манфред задумчиво полощет соломинку в бокале. Рождаемость в Европе все падала и падала, и руководство Европейской Конфедерации, конечно, об этом беспокоилось. Прежний ЕС начал субсидировать детей лет десять назад, дав начало новому поколению опеки, но проблема от этого едва ли уменьшилась. На деле все, что у них получилось, – это отчуждение самых умных женщин детородного возраста. В ближайшее время, если не объявятся ни средства, тормозящие старение, ни доступный искусственный интеллект, им придется искать решение на Востоке – то есть импортировать новое поколение оттуда.

– У тебя номер в отеле есть? – вдруг спрашивает Аннет.

– В Париже-то? – Манфреда вопрос застал врасплох. – Пока что нет.

– А пошли ко мне. – Она бросает на него загадочный взгляд.

– Ну, не знаю… – Он смотрит ей прямо в глаза. – С чего бы вдруг?

– А просто так. Один мой друг, Анри, всегда говорит, что я опрометчиво принимаю к себе всех нуждающихся, но ты-то и сам о себе позаботиться сможешь. А вообще, сегодня пятница! Пойдем со мной, и я присовокуплю твою информацию к информации Компании. Ты, кстати, танцевать умеешь? Поверь мне, все, что тебе сейчас нужно, – это хорошенькая вечеринка выходного дня.

В упорядоченные планы Манфреда Аннет буквально вламывается верхом на ядре для сноса зданий. Он-то рассчитывал подыскать себе отель, написать пресс-релиз и изучить возможные пути финансирования Общества традиционного деторождения, ну и еще – исследовать вариабельность доверия при репутационных сделках, ну а там уже и в Рим собираться можно было бы.