Читать книгу "(не) просто сосед - Стася Андриевская"

А чего тогда приезжал, если новенький? Да хрен его знает, столько лет прошло… И что-то тут ещё… Что-то…

Руслан задумчиво побарабанил пальцами по подоконнику. Нет, не вспомнить — нет образа, только ощущение… Что-то мягкое и… И словно какой-то косяк со стороны Руслана, о котором знает только он. И почему-то в памяти встаёт цвет, как ассоциация, — золотистый беж. И какая-то неявная связь с тем парнишей…

«Максим» — выдала вдруг память, и Руслан кивнул своим мыслям. Точно! Парня звали Максим. Агеев, там, не Агеев — этого Руслан никогда не знал, но то, что они с ним пересекались по теме «Камри», когда она ещё не принадлежала Руслану, — это да. Да и потом, когда в девяносто шестом Максим пошёл в свободное плавание, занявшись перегоном тачек из ближнего зарубежья — тоже приходилось пересекаться на автомобильную тему.

В принципе, картина, слегка обрисованная Мансуром, складывалась. Если этот Максим увидел реставрированную «Камри» и признал в ней ту самую, на которой когда-то работал — вполне мог вспомнить и Руслана. И порекомендовать его Мансуру, потому что сам-то Макс в своё время тоже разные тачки гонял, в том числе и «серые», и Руслану частенько приходилось шаманить и над ними. В обход Калашникова, естественно. Собственно, на этом и заработал тогда на квартиру. И не только на неё.

Вот время-то было — девяностые, мать их! Воровали, вымогали, мошенничали… Короче, крутились, как могли. Выживали сильнейшие, хитрейшие и те, кто сумели сбиться в стаи. Неформатных и идейных топили, как слепых щенков — чтобы не путались под ногами и не мешали неприкасаемым делить сферы влияния. Но иногда, правда, и неприкасаемым влетало, бывали громкие случаи. Пуля-то — дура, чего с неё взять. Кто не спрятался — она не виновата.

А кто-то и на пустом месте разяву словил. Как Руслан, например.

Вспоминать об этом было тошно, но образ девки из сна тут же упрямо полез на передний план. Растревожил как-то особенно остро, как-то… Руслан закрыл глаза, сосредотачиваясь на воспоминаниях.

Тёмная душная комната, девка эта на кровати — голая, истерично хохочет. Кожа её тёплая и мягкая, влажная. Воздух пахнет по́том и сексом. Волосы растрёпанные…

Открыл глаза. Поймал! Понял прикол подсознания, только шутка вышла ни хрена не смешная — сегодня в роли той девки выступала соседка из-за стены. Чёрт.

Скольких за все эти годы он видел в роли той девки! Она как ведьма, как проклятие собирала в себя едва ли не всех, с кем Руслану доводилось когда-либо спать — до хрена, одним словом. Но на этот раз это уже было слишком!

Вернулся на диван, попытался отогнать видение, но тщетно. Теперь его уже дорисовывало полусонное воображение: спутанные мягкие волосы, измятые до синяков тонкие запястья, кровоподтёки на скулах, разбитая губа… Растерзанная, безвольная поза… И сам факт того, что произошло. Как бы по его вине.

Игры подсознания, мать их. Снова сел. Растёр ладонями лицо.

Да, соседка ему запала. Он признал это ещё тогда, в парикмахерской, когда наблюдал за ней через зеркало. И вроде ничего особенного, девчонка как девчонка, к тому же, молодая ещё совсем, но во время секса той же ночью, чего греха таить, представил вдруг её. И это он тогда ещё не знал, что она вот, за стеной живёт.

…Интересно, сколько ей?

Закатай губу, Подольский! Ни мыслишки, ни, тем более, руки свои не тяни в ту сторону. Девочка чистая — её видно, а ты, считай, конченый. Делай ремонт, раз уж начал, и вали по холодку. Или сразу вали — ещё лучше будет. Для тебя же.

Мансуров наведывался в гараж по несколько раз на дню — у него от предвкушения мести московскому мажору аж огонь молодой в глазах появился. Даже Кирилл с Владом стали называть его между собой «маньячеллой»

Работы предстояло много, и вся она была тонкой, не терпящей суеты. И тут, как нельзя кстати, пришлась Виталькина ауди — чтобы отвлекаться, отдыхать.

Реставрация была страстью Руслана. Он любил все эти «Победы», «Волги» и «Чайки», допотопные иномарки и просто рухлядь, которой можно было дать вторую жизнь. Вот именно — вторую жизнь. Может, он видел в этом железе себя? Кто знает.

Кстати, Виталькину ауди он тоже вспомнил. Едва на следующий день после того дурацкого сна зашёл на территорию сервиса — ночная ассоциация «золотистый беж» и «что-то мягкое» тут же обрела очертания — золотистая, перфорированная кожа. Всё ещё не веря, полез в салон — и точно, на дверях в качестве элитной отделки была использована обтяжка кожей. Золотистой, перфорированной. Для верности, Руслан отодрал панель задней правой двери и там, возле самого порожка, обнаружил свой давний, старательно прикрытый алюминиевым уголком «косяк». Вернее, наглую недобросовестность — заплатку из куска похожей кожи. Похожей, но другой. А кусочек вот этой — дорогущей золотой, он тогда тупо украл и отнёс будущей жене. Она из неё, кажется, заколку для волос сделала.

Эти воспоминания потянули за собой цепочку других — хозяйкой этой ауди была женщина, а с Максом она ассоциировалась потому, что, кажется, была в отношениях с его хозяином, тем авторитетом. Да Руслан, кажется, и его самого видел пару раз. Серьёзный такой, хмурый мужик. Руслан был тогда совсем пацаном, только из армии вернулся, и этот вот авторитет жутко напоминал ему их военкома — выправкой и резкой, командной манерой общения. Потому и запомнился.

Пару дней спустя Руслан, задолбавшись ходить под дулом автомата, потребовал у Мансурова убрать охрану с территории сервиса. И оказалось, что это всё было для понта. Ну, шутка такая. На самом же деле Мансур, во-первых, никого не боится, а во-вторых, точно знает, что никто и не сунется.

— Ну круто, — усмехнулся Руслан. — А у меня из-за них четыре работника сбежали!

— Э-э-э, не путай хрен с пальцем, дорогой! Это не работники были, это бабы, — отмахнулся Мансур. — Работники остались.

На следующий день его люди, хотя и не съехали, но сняли бронежилеты и убрали автоматы. Теперь, несмотря на кобуру за спиной, они вполне себе походили на обычных ЧОПовцев. Мелочь, а вот Руслану показалось, что даже воздуха на территории сервиса стало больше. И свободы.

Глава 14

Всё более или менее вошло в колею. Полина проглотила обиду, Марк сначала на пару дней притих, а потом вдруг начал ходить гулять, в магазин, за Марусей в садик. Даже ужин пару раз сам приготовил. И это были реально классные, обнадёживающие перемены! И вроде бы радоваться, надеяться на то, что уж теперь-то точно всё наладится, но…

Но Полине словно было не до того. Внимание уходило совсем на другое — она, как одержимая, без конца бросала мимолётные взгляды за окно салона, затаённо реагировала на каждую подъезжающую машину, на каждого прохожего у парковки. И это почти неосознанное, но навязчивое ожидание соседа злило. Но в то же время, словно бы наполняло день смыслом.

Делая утром макияж или, в кои-то веки, колдуя над своими волосами больше, чем обычное расчёсывание, она представляла, как всё это увидит и оценит он. И если случалось, что они с ним всё-таки мимолётно пересекались — считай, день прошёл не зря, а грядущий наполнялся новым ожиданием.