Читать книгу "Игра слов - Дмитрий Лекух"

А – вот так, в Москве, неподалеку от станции метро «Рижская»…

…Особенно забавной эта история стала казаться, когда Вещевайлов, уже совсем развеселившись, раскрыл им подлинную идеологическую причину спора с последующим неминуемым рассиранием: Влад даже на подоконник вскочил, выглядывая, не ведьмачит ли Галка-антикоммунистка на улице…

…И – бледный и внезапно вспотевший – медленно сполз вниз.

Мы приникли к окну.

Можно сказать – прилипли.

Всем смешанным и уже довольно пьяным составом.

Там, под тусклым уличным фонарем вызывающе разглядывала горящие окна общежития маленькая черненькая собачка.

Ленка

…Я не очень уверен, что ее любил.

Влюблен – это да.

А вот чтоб любил – вряд ли.

Я вообще не уверен, что когда-либо в этой жизни любил не ту женщину, которая сейчас является моею женой.

Как говорит один из моих нынешних близких приятелей:

– Ты, Димон, редкий по сегодняшним временам извращенец. В двадцать первом веке, извини, даже тихие семейные пидорасы чаще встречаются, чем вот такие, как ты, долбоебы-однолюбы-романтики. Это уже не смешно…

…Нет, влюблялся я – как и положено, довольно часто.

Кобелировал – еще чаще.

А вот с любовью – что-то не получалось ни разу, пока наконец не накрыло так, как и положено, – совершенно по-настоящему.

…Хотя нет.

Вру.

Было.

Один раз.

Очень давно, еще в Свердловске.

Именно в Свердловске, а уж никак не в Екатеринбурге.

Не хочу вспоминать: и гордиться в принципе нечем, да и уроков из той истории никаких не извлечешь – ни положительных, ни отрицательных.

Абсолютно личный опыт, никому, кроме меня самого, не интересный.

Ленка, которую все почему-то считали моей первой любовью – совершенно другая история…

…Мы познакомились у репетитора.

Славный был репетитор, мы с ним потом еще не раз по этой жизни встречались, правда, уже так плотно не пересекаясь.

Игорь Леонидович Волгин, в ту пору – профессор МГУ, ага.

Он у меня еще потом оппонентом дипломной работы был, в Литинституте, но это – уже совсем другая история.

Да и Игорь Леонидович к тому времени другим стал, ой, другим.

По-прежнему холеным, конечно, но изрядно потасканным.

Укатали Сивку, чего уж там.

А вот тогда, когда я еще в десятом классе учился…

Огонь!

По некоторым слухам, очень и очень немногие из дипломниц журфака МГУ постигали основы литературоведения мимо его узкой холостяцкой постели в академическом кооперативном доме на станции метро «Новые Черемушки».

А что?!

Холеный черноволосый красавец, романтически-разведенный, с ледяным взглядом возмутительно синих глаз.

Бывшая жена – танцовщица, так что – в женской красоте понимает.

Ценитель, можно сказать.

Девушкам лестно.

Известный литературовед, признанный специалист по Достоевскому, с одной стороны, и даже – немного поэт, автор пары тоненьких сборников довольно банальных стихотворений, – с другой – для барышень этого вполне достаточно.

Особенно для барышень, с какого-то перепуга решивших осчастливить своею скромной персоной несчастную отечественную журналистику.

Он так, по-моему, и прожил всю жизнь: для литературоведов – поэт, для поэтов – ровно наоборот.

И все – довольны.

Включая, разумеется, самого Игоря Леонидовича.

Мужик-то – умный был, не отнимешь.

Умел устраиваться поудобнее…

…Ленка, готовившаяся к поступлению вместе со мной за гигантскую по тем временам репетиторскую сумму в пятнадцать рублей за занятие (группа из трех человек – сорок пять рублей за два часа, очень даже реальные по тем временам деньги), естественно, на него немедленно запала. После чего, по всем законам жанра, – на Ленку запал уже я: сказалась почти что физиологическая реакция молодого, спортивного самца, искренне привыкшего к постоянному и повсеместному доминированию.

Это что, мне предпочитают престарелого придурка, который только и умеет, что умные разговоры разговаривать?!

А я?!

А у меня?!

И вообще – не понял!!!

Ну, что тут поделаешь, – стандартная тема атаки молодым самцом и на фиг ему не нужной хорошенькой самочки, которая предпочитает почему-то другого, не очень достойного, с точки зрения вышеупомянутого молодого самца, потрепанного соперника.

Это я уже потом понял, что молоденькие самочки чаще всего и предпочитают уже состоявшихся персонажей, а не пышущих здоровьем и юношескими вулканическими прыщами сопляков.

А тогда, простите, – охуевал…

История эта, скорее всего, так бы и закончилась, не начавшись. Но Ленка, на мою беду, оказалась еще и очень умной девочкой, замечательным, кстати, собеседником. И я постепенно убедил себя, что, кажется, влюбился в эту белокурую стерву вполне даже и по-настоящему.

Самое главное – верить самому, остальное пока неважно.

Важным это становится много позже, когда среди кислого запаха пеленок вдруг с ужасом осознаешь, что рядом с тобой живет умная, красивая, но совершенно тебе не нужная и чужая женщина.

С Ленкой у нас до этого, к счастью, так и не дошло.

До этого вообще лучше не доходить, только дураки учатся на своих ошибках, умные предпочитают делать то же самое на чужих.

До некоторого времени я искренне полагал себя умным, к счастью, меня довольно быстро от этой заразы излечили.

Но – позже.

Много позже.

А в те времена я просто тупо уходил из дому к соседнему телефону-автомату и часами разговаривал с нею по телефону.

Обо всем.

Потом возвращался домой, запирался на кухне и всю ночь напролет писал дурные стихи: ситуация, как вы понимаете, для того возраста тоже вполне стандартная.

Потом она поступила в университет, а я, естественно, провалился.

Чего и следовало ожидать.

Не потому, что я был хуже подготовлен, вовсе нет, подготовлен-то я как раз был – намного лучше нее.

Просто мои родители были стандартными советскими кандидатами наук, «геологами-работягами», а Ленкин папа служил важной шишкой в конторе, которую полушепотом называли «комитетом глубинного бурения».

Ну и чему же тут удивляться?

А что, кто-то считал, что в СССР отсутствовало социальное неравенство?!