Читать книгу "Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян"

В некоторых сохранившихся указах делается предупреждение о возможных попытках проникновения в группу боснийских рекрутов незаконных «чужаков». Для различения набранных босняков-мусульман и турок могло бы быть знание или незнание турецкого языка. Видимо, поэтому в одном из правительственных указов от 1589 г. специально оговаривается, что следует набирать только тех мальчиков, которые не знают турецкого языка69.

Автор «Мебде-и канун» очень резко предостерегает от набора сыновей турок. В своем трактате он объясняет, в чем, по его мнению, состоит смысл предписания не производить набор в янычары среди турецкого населения: «Детей турок не следует брать потому, что большинство из них жестокосердны и для веры они слабая опора. Когда они попадают на службу к повелителю, то все их близкие и родственники, живущие в их родных местах, начинают говорить: „Я стал слугой повелителя” — и притесняют и угнетают реайю и берайю. Мало того, что не платят ашара и других налогов, они проникают в ряды янычар, а санджакбеи, алайбеи и воеводы тех мест, считая, что они действительно придворные слуги, не смеют им приказывать. Когда в провинции оказываются неизвестные [янычары], которые на самом деле не являются слугами повелителя, их невозможно наказать. Как только нужно [послать] донесение о них в Обитель Счастья70, это вызывает их бунт и возмущение, ведет к появлению джеляли»71.

Эта запись автора «Мебде-и канун» требует комментария. Она отражает довольно позднюю ситуацию, относящуюся к концу XVI — началу XVII в. К этому времени янычары представляли собой столь самостоятельную и грозную для правительства силу, что могли позволить себе безнаказанно нарушать законы. Как видно из слов автора трактата о янычарском корпусе, даже родственники лиц, зачисленных в янычарский корпус, выказывали неповеновением властям, причисляя и себя к «слугам повелителя», т. е. султана, и пытались извлечь выгоды из социального положения своего родственника, попавшего в янычары. В цитированном выше отрывке из «Мебде-и канун» проявляется также традиционное отношение османской бюрократии (и просвещенного класса вообще) к турецкому крестьянству, к деревенщине-тюрку, неспособному в силу своей «грубости и невежества» быть «опорой веры». Нельзя забывать и о широко распространенном в мусульманском мире представлении, что придворное войско из инородцев, обращенных в ислам, является более надежной опорой для власти правителя, чем войско из этнически родственной среды.

Автор «Мебде-и канун» особо упоминает о недопустимости произведения набора в области Трабзон. Он сообщает, что набор-девширме давно отменен здесь из-за дурных качеств местного населения. Он пишет, что «порочность тарабузанцев (трабзонцев) превосходит все, что можно себе представить, еще ни один из заимов и сипахи из их числа не проявил в походах ни отваги, ни доблести. Они совершали лишь обман и злодейство»72.

Христианское население Османской империи, как могло, противилось наборам своих сыновей в янычары. В изданных И. X. Узунчаршылы указах о наборе часто говорится о недопустимости укрывательства детей, замены одних рекрутов другими, оказания покровительства населению со стороны местных властей при проведении набора73. Чтобы уберечь своих сыновей от набора, христиане прибегали к разным хитростям. Зная, что статус янычара предполагал безбрачие, некоторые из них рано женили своих сыновей. Раб одного турка, венгр по рождению, рассказал проезжавшему по Румелии в 70-х годах XVI в. немецкому путешественнику Герлаху, что албанцы и болгары женят своих сыновей в 8–9 лет, чтобы освободиться от девширме74. Он же отмечал в своих заметках, что родители старались откупиться от набора-девширме75, особенно, когда у них забирали, вопреки закону, единственного сына76.

Многие новобранцы, противясь своей участи, пытались бежать. Некоторые родители прибегали к похищению своих сыновей уже после того, как те оказывались в Стамбуле. В указе от 1565 г. на имя бея и кадия города Сис говорится о том, что приехавший для проведения набора-девшрме янычарский яяба-ши по имени Давуд рекрутировал семь мальчиков и доставил их янычарскому аге в Стамбул. Однако затем в столицу приехало несколько их родственников-зимми (так именовалось немусульманское население империи) и самовольно увезли детей домой, спрятав их в местной церкви. В указе предписывалось схватить виновных, а укрытых новобранцев вновь доставить в Стамбул77.

Подобные указы не единичны. Судя по их содержанию, побеги новобранцев были довольно распространенным явлением. Так, бежали по дороге в Стамбул мальчики, набранные в 1564 г. в районе Кайсери. При этом беглецы, как стало известно, вновь приняли крещение, хотя обряд перехода в ислам происходил не сразу после рекрутирования, а лишь по прибытии в Стамбул. Это показывает, что суть трагедии для рекрутов и их родителей состояла прежде всего в перемене веры. Однажды побег совершили все рекруты, набранные в районе Бандырмы и на близлежащих островах, из-за чего к ответу были привлечены местный священник и окружной староста. А из указа от 1573/74 г. ясно, что сбежали мальчики, набранные в Караманском вилайете, где местные власти не прилагали особых усилий к тому, чтобы поймать беглецов78.

Жители многих мест пытались официально освободиться от набора-девширме, как об этом можно судить по сохранившимся документам. В них упоминаются прошения некоторых деревень к турецким властям по поводу незаконного проведения у них набора-девширме, так как население их было освобождено от набора взамен исполнения той или иной службы в пользу государства. Так, из султанских указов становится ясным, что жители некоторых деревень, записанные в горнорудные рабочие, не были обязаны отдавать своих сыновей в янычары79. Однако такие права не были, по всей видимости, прочными. Известен султанский указ от 1558 г., которым отменялось право рабочих, работавших в рудниках в местности Йенипазар, не участвовать в девширме80.

Число жителей, освобожденных от набора, было, по-видимому, незначительно, насколько об этом можно судить по османским документам, сохранившимся в архивах. Например, известно, что только 40 жителей сел, лежащих вдоль пути из Софии в Самоков, были освобождены от набора-девширме — а кроме того от уплаты чрезвычайных налогов (авариз-и диванийе), ряда обычных налогов (текалиф-и орфийе) и некоторых натуральных поставок — взамен их службы по охране указанной дороги81.

Были освобождены от целого ряда налогов и набора-девширме и жители 23 деревень в районе Карахисар-и Шаркы, которые занимались добычей квасцов (на какое-то время эта привилегия была отменена)82. Возложение на себя какой-либо службы было выгодно немусульманскому населению, получавшему за это налоговые льготы и освобождение от дани детьми. Это видно, в частности, из указа 1578 г., в котором говорится, что жители одного из венгерских местечек в санджаке Сирем взяли на себя обязательство содержать в порядке дорожный мост, за что получили право не платить ряд налогов и не поставлять рекрутов для янычарского корпуса83. Следует отметить, что сравнительно поздно вошедшие в состав Османского государства венгерские земли так и не стали сколь-нибудь полно интегрированной его частью, несмотря на существовавшую в венгерских землях турецкую администрацию. Венгерское население отчаянно сопротивлялось османскому владычеству, обращаясь к помощи австрийских Габсбургов, не прекращавших военной борьбы за возвращение себе венгерских земель.