Читать книгу "Маруся-2. Попасть - не напасть - Галина Гончарова"

Отвратительно!

Ужасно, кошмарно, недопустимо… только вот поди, не допусти! Поздно пить "Боржоми", когда почки отвалились. А священник накладывает благословение.

Я покорно целую распятие… эх, жаль его салфеточкой нельзя со спиртиком. Ну ничего, авось с одного раза микробов не нахватаюсь.

Какие ж у них глаза злые.

Стоит старший брат Храмова. Если Сергей Никодимович похож на луч лазера, то этот – на подушечку для иголок. Толстоватый, опухший, одним словом – никакой. И выглядит старше больного Храмова.

Того болезнь состарила и горе, война и горы, а этого что?

Называется синдром "пережрал-перепил". Живи, ни в чем себе не отказывая, и будет тебе букет проблем. Красивый, медицинский, здесь, кстати, врачи тоже по-латыни говорят. И понять их так же нереально.

Видимо – общемировое.

Жена, напротив, сухопарая, тощая, прямая, словно палку съела, глаза темные, злые, буравчиками. Губы сжаты в ниточку, темные волосы гладко зачесаны назад, Ее бы воля – меня бы сейчас распятием не благословили, а огрели по всем местам. Потом еще и добавили.

Сын – копия папаши. Но вот так облизывать меня взглядом все-таки не стоит.

Дочь пошла в мать.

Сестра Храмова вообще не приехала, видимо, не в столице сейчас. Ну и пусть ее. Как известно – самая лучшая твоя родня живет на другой стороне планеты. Вот, в случае с Храмовыми это факт.

Наконец священник завершает свои читалки и объявляет нас мужем и женой.

Теперь нас можно поздравлять.

Первым подходит мой отец. Хорошая мина при плохой игре – наше все.

– Мария, я рад. Сергей, позвольте называть вас так, на правах тестя…

Они обмениваются рукопожатиями, я целую сестер, правда, без особой приязни. Ну так и не с чего ей было взяться.

Не стоило травить тогда еще княжну, она ведь все в дневнике записывала. И как ей платья портили, и туфли, и всякую дрянь подмешивали… понятно, дети не виноваты, они просто за матерью отношение перенимали, но…

Мне их любить тоже не за что.

А сейчас – особенно.

Знаю я эти выходки, потому и за ручонками слежу, за шаловливыми… так и есть. Ножнички.

Не обратила бы внимание, ходила бы с дыркой на юбке.

Дрянь сопливая!

Я ловко перехватываю руку сестрички, так, что ножницы падают на пол со звоном.

– Дорогуша, ты что-то потеряла?

Девчонка покрывается красными пятнами. Я насмешливо смотрю на отца.

– Кажется, у девочки незаурядные способности к шитью? И вышивке?

Иван Горский, соображая, что произошло, сдвигает брови. Не дурак ведь… Потом соображает – и наливается злой краснотой. Оплеуху девчонке при гостях не отвешивает, сдерживается…

Дома, я думаю, малявке еще достанется. Одно дело – воевать в стенах дома, другое – пытаться опозорить семью прилюдно. За такое драть надо. Розгами.

– Я тоже так думаю. Часа по три каждый день в самый раз будет…

Девчонка некрасиво краснеет уже полностью, но молчит. И поделом. Попалась – молчи, а то еще добавят, за чистосердечное-то…

– Братец…

Гриша Храмов цедит слова так, словно они ему язык обжигают.

Сергей не подает виду, также обнимает брата, произносит что-то традиционно вежливое, а я обнимаюсь с сушеной воблой – его супругой.

– Вы просто очаровательны, Мария. Сергею повезло…

– Это мне повезло, – не удерживаюсь я. – Ах, если бы Бог смилостивился и позволил мне подарить супругу наследника.

Судя по гримасе…

Прикопала б она меня здесь и сейчас, да нельзя.

Сынок, Григорий Григорьевич, норовит тиснуть меня за попу при братском объятии. Ну, эту науку мы в троллейбусах осваивали в час пик. Жаль, у меня каблук не шпилька, но и так получается неплохо. До вечера прохромает.

А больше никого и нет.

Такая вот счастливая свадьба.

* * *

Вечер выдается еще более счастливым.

Я переодеваюсь в простое темное платье. Храмов тоже в простом выходном костюме, правда, сидит на нем гражданское… не очень. Сразу видно, человек к форме привык.

– Так хорошо?

Маска скрывает лицо, капюшон плаща – волосы.

– Идеально.

На углу уже ждет карета. Закрытая, без гербов, наемная. Она и везет нас к скромному домику из розового камня. Трехэтажному такому, без вывески…

Красные фонари и золоченые завитушки – это дешевка. А реально великосветский бордель – не терпит суеты и обнародования. Там все очень скромно, аккуратно, элегантно…

И приходят туда в масках.

Нас встречает бордель-маман. Вот не знала бы…

Скромное строгое платье. Правда, фигуру оно подчеркивает идеально, портной хороший, сразу видно. И ткань дико дорогая. И украшения.

Но никакой непристойности, никакой вульгарности.

– Господин…

Последняя буква чуть-чуть растягивается.

– Называйте меня Григорием. Моя спутница – Элен.

– Очень приятно, – улыбка полна очарования. – Что я могу для вас сделать?

Храмов подхватывает тетку под локоток, отводит в сторону и принимается что-то нашептывать ей на ухо. Тихо-тихо…

Та мрачнеет, потом оглядывает меня и улыбается.

Что ж…

Выбор сделан, карты брошены. Да и…

Вот честно – не хочу я жить в роли незамужней девушки. Лучше уж вдова с ребенком. Тут есть свои тонкости, но прав у меня будет больше, чем обязанностей.

В чем разница?

Девушка обязана подчиняться всем. Отцу – раз, братьям – два, причем не суть важно, обычно старшим, но бывает, что и младшим тоже, матери – три, если семья входит в юрт то обязательно главе юрта. Это четыре.

Про мужа и его родню вообще не говорим.

Пожив в этом мире, я пересмотрела свои взгляды на классику. Если кто помнит пьесу Островского с его великолепной "Кабанихой"[2], так, вот, я тетку понимаю. Небось, пожила в атмосфере патриархата – и озверела. Я бы на ее месте и похуже озверела.

Вдова…

Кому я буду обязана подчиняться?

Тут сложный вопрос. Официально, я маг земли – так что главе юрта. Но как себя поставишь. Маги – ресурс сложный, загадочный… да, ими можно управлять, можно подчинять, но лучше по добровольному согласию. А то ведь и обратка прилететь может.

Где-то перестараться, где-то недостараться, ни одна клятва не может предугадать всех последствий. Даже об опасности можно предупреждать по-разному. Можно заорать: "Извержение вулкана, бегите, спасайтесь", а можно сесть за стол и сообщить: "да, тут через пару часов вулкан откроется, покушать успеем…". Предупредил?