Читать книгу "Однажды - Джеймс Герберт"

Все осталось прежним, только озеро словно уменьшилось — однако в детстве окружающие предметы всегда кажутся большими. Все тот же сонный, спокойный рай, с ивами, свесившимися над зеркальной гладью. Цветущие растения, подобно травяной рамке, подступали к самой воде, вокруг них вились осы, звеня в утренней тишине, как миниатюрные цепные пилы. Крохотные круги тут и там слегка всколыхивали спокойную поверхность озера, когда рыбки в стремительном броске хватали пищу. Стрижи и ласточки, подобно небольшим молниям, носились над водяными лилиями; зеленые, желтые и ярко-голубые стрекозы, схватив добычу, мгновенно исчезали из поля зрения.

С дальнего берега доносилось металлическое звяканье овсянки. Ветерок волновал гладкую поверхность воды, и, быть может, именно приносимый им сладкий аромат кипрея будил воспоминания о времени, когда жизнь казалась простой и понятной, а чувство незащищенности было еще неведомо. Или, возможно, ностальгию вызывало легкое прикосновение теплого ветра к его щеке, напоминавшее поцелуй матери.

В душе возникло смутное беспокойство, и поначалу Том не мог понять, был ли это звук или ощущение чьего-то присутствия. Необъяснимая и тревожная дымка возникла перед глазами, и головокружение почти заставило опуститься на колени. Молодой человек изо всех сил оперся на трость, и неприятное чувство, так же как и призрачная дымка, быстро прошло. А затем он уже определенно что-то услышал, похоже, источник тревоги находился недалеко.

Но когда Том огляделся, то не заметил ничего необычного. Райский уголок, раскинувшийся вокруг него, остался прежним, однако что-то неуловимо изменилось.

Возникший звук — пронзительное, но мелодичное посвистывание — показался смутно знакомым. Том наклонился вперед и, сощурив глаза, попытался определить его источник. Сквозь просвет в густой листве ему удалось разглядеть что-то похожее на пульсирующие огоньки, которые сияли так же ярко, как прошлой ночью. Их сходство со светлячками ограничивалось мерцанием крошечных фонариков и хаотичными движениями. Какое-то смутное чувство говорило ему, что они не имеют отношения к насекомым, вообще не принадлежат к царству природы. До него доносилась таинственная мелодия, которую он не мог разобрать, слабые, тоненькие голоса, непохожие на все, что он слышал раньше — или, если и слышал, то забыл, — звучали таинственно, но благозвучно.

Словно под гипнозом, Киндред медленно, не хромая, направился к кустам, скрывавшим таинственных существ, бесполезная трость болталась на руке.

Шаги заглушались мягкой лесной подстилкой, он сдерживал дыхание, так что передвигался абсолютно бесшумно. Глаза сфокусировались исключительно на пляшущих огоньках, слух больше не воспринимал посторонние звуки, поскольку все его внимание сконцентрировалось на происходящем.

Подобравшись ближе к плотной преграде из листьев, он осторожно протянул вперед руку. Кончики пальцев прикоснулись к ветке и очень медленно отвели ее в сторону. Том быстро и беззвучно глотнул воздух.

* * *

Хотя сердцевины огоньков выглядели раскаленными добела, ореол, окружавший их, представал во всем богатстве спектра — от пурпурного до фиолетового, от зеленого до голубого, от красного до оранжевого, желтого и золотого. Они искрились, мелькая в воздухе, подобно насекомым далеких экзотических стран. Похожие на стрекоз, которых он видел над озером, существа иногда зависали в воздухе, их сияние на мгновение гасло, и именно тогда Тому удавалось разглядеть смутные очертания крохотных, почти прозрачных крылышек.

А когда он наклонился поближе, то сквозь мерцавшие огоньки увидел женщину — нет-нет, девушку, поскольку ее кожа выглядела безупречной, выпуклости — изящно округлыми, обнаженная грудь — маленькой. Она лежала на спине между двумя мощными корнями огромного дуба, толстые искривленные корни, подобно дружеским рукам, поддерживали ее. Длинные золотые волосы, беспорядочно обрамляя маленькое личико с изящно очерченным подбородком и высокими скулами, струились по узким плечам каскадом свободных золотых локонов. Закрытые, слегка раскосые глаза, ресницы длинные и темные, приоткрытые губы розовые и влажные — чудное создание было охвачено порывом страсти. Она коротко и нежно вздыхала, стройное тело томно извивалось.

Затем девушка принялась поддразнивать напрягшиеся соски, поглаживая их кончиками пальцев нежными, неторопливыми движениями, и Том ощутил напряжение в собственном теле, кровь устремилась к средоточию его желаний, так что впервые со времени болезни член отвердел и увеличился в размерах, мускулы живота и паха болезненно напряглись. Молодой человек не стыдился, наслаждаясь столь интимной сценой, — его чувства находились в слишком большом беспорядке, а очарование казалось непреодолимым. Возможно, осознание вины придет позже, но, несмотря на это, эротизм данного момента настолько захватывал, что ему невозможно было сопротивляться.

Девушка продолжала одной рукой нежно терзать и поглаживать мягкую плоть вокруг крохотных темных вершинок, погружая внутрь соски изящными пальцами, постанывая от удовольствия, ее тело вздрагивало. Другая рука скользила по слабой выпуклости живота, спускаясь ниже, ниже, блуждая от одного нежно очерченного бедра до другого, как будто каждая частица ее тела нуждалась в ласке, в прикосновении, в возбуждении. Затем рука спустилась еще ниже, к лишенному волос — лишенному, а не выбритому, поскольку оно было столь же безупречно-белым — месту между бедрами, где ее длинные пальцы помедлили, успокаивая, лаская, перед погружением в раскрывшуюся щель; средний палец, самый длинный, скрылся в складке плоти ее расселины и вновь появился, блестящий от смазки. Ноги раздвинулись, давление руки, нежное вначале, возросло и стало более настойчивым и решительным, начали выделяться внутренние соки, увлажняя гладкую поверхность бедер и ясно различимый участок, на котором должны были расти завитки светлых волос. Рука скрылась вновь, в это время два пальца приблизились к месту вокруг слегка приподнятого выступа, который доставляет столько наслаждения, если его ласкают бережно и любовно...

...Крохотные огоньки обезумели, словно разделяли ее экстаз, их высокие звуки перешли в новую тональность, цвета почти ослепляли...

...Она издала слабый стон, запрокинув голову так, что солнце покрыло пятнами ее щеки, позолотило кончики волос и осветило опущенные веки...

...Пока безумное световое шоу продолжало бушевать вокруг нее, несколько сияющих искорок разместились на белоснежной поверхности кожи, где своими стремительными крылышками принялись ласкать ее нежными, ритмичными прикосновениями. Некоторые огоньки направились к набухшим соскам, чтобы еще сильнее возбудить их...

...Рука ее покинула груди, чтобы присоединиться к своей партнерше, резвящейся между ног. Стоны сменились долгими вздохами, маленький язычок просунулся между безупречно белых и чуть-чуть острых зубов, чтобы увлажнить губы перед отступлением, сопровождавшимся новым стоном, прозвучавшим для Тома нежной музыкой...

Теперь он мог ясно рассмотреть летающих созданий, поскольку от возбуждения их форма сделалась более отчетливой, менее расплывчатой: внутри светящегося ореола они оказались крошечными человечками, которые, сами по себе тоже как-то светились. Том смог разглядеть крохотные конечности, но их головы были слишком маленькими, чтобы различить чьи-нибудь отдельные черты. Невольный зритель не стал изучать их слишком долго, поскольку было трудно оторвать взгляд от девушки, чья возросшая страсть заставляла ее кричать от наслаждения.