Читать книгу "Зашифрованное сердце - Елена Вавилова"

Сложность решения ситуации состояла в том, что взрывных устройств в зале было несколько. Когда просчитали возможные разрушения от их подрыва, то стало ясно, что крыша и стены могут сложиться, обрушиться внутрь, тем самым похоронив находившихся там людей.

Краснов сидел, опустив подбородок на грудь и прикрыв глаза. Несмотря на две бессонные ночи, спать ему не хотелось, только жажда мучила, ноги затекли и устала спина. Но это был всего лишь дискомфорт, а настоящее страдание Юрий испытывал от бессилия и невозможности предпринять что-либо действенное.

Люди в Театральном центре не ели, почти не спали, просто сидели и ждали. Чувство опасности и отчаяния то притуплялось, то разгоралось с новой силой, особенно когда случался очередной трагический инцидент. Ночью один из мужчин не выдержал и, потеряв рассудок, побежал по спинкам кресел к сцене. Боевики открыли по нему огонь, но не попали, пострадали спокойно сидевшие люди, а мужчину тут же поймали и тоже застрелили.

Было и такое, когда дети утешали взрослых, юные поддерживали стариков. Крепость духа и самообладание оказались самыми важными факторами в выживании, независимо от социального положения или благосостояния. Перед лицом безжалостного терроризма оказались равны все.

Вентиляция работала, но воздух, казалось, был пропитан кровью убитых жертв и человеческими испражнениями. Там, где во время представления располагались музыканты, террористы устроили общественный туалет для заложников.

В какой-то момент боевики начали нервничать, и это не осталось незамеченным Красновым. Он внимательно следил за настроением бандитов, их действиями и передвижениями, старался услышать разговоры, в особенности троих из них. Одного звали Аслан, другого Мовсар и третьего Абубакар. И старания Юрия Александровича не пропали даром. Он сумел услышать обрывки фраз их телефонных разговоров. Мовсар иногда ссылался на Закаева и Яндарбиева, и Краснов понял, что один из этих людей и есть главный организатор захвата Театрального центра. Это были те, кто ничем не рисковал, кроме жизни своих подчиненных, которым уже явно не хотелось умирать и героический запал которых давно иссяк. Теперь они лихорадочно пытались найти пути к отступлению.

Собранные сведения необходимо было каким-то образом передать Крючину, но теперь это сделать было невозможно – сотовые телефоны отобрали, и у заложников не было возможности звонить. Тогда Юрий достал из кармана билет на злополучное представление, написал несколько имен и ключевых фраз, сложил вчетверо и спрятал под стельку ботинка. При опознании его тела эту записку обязательно найдут и передадут кому следует.

Только здесь, в экстремальных условиях Краснов до конца осознал важность новых задач, поставленных перед спецслужбами и разведкой. В конечном итоге все это было не просто поиском преступников или криминальных денег, это было спасением жизней конкретных людей – женщин, детей, стариков, полных сил и энергии молодых людей, будущих матерей. Юрий Александрович даже начал испытывать чувство вины перед теми, кто находился сейчас в этом зале, и дал себе слово, если останется жив, рвать этих подонков, которые, оправдывая себя якобы благородными целями, разгуливали между рядами и высматривали очередную жертву. Реальные террористы оказались гораздо страшнее и отвратительнее, чем представлялось Юрию еще несколько дней назад.

Крючин понимал, что медлить больше нельзя. Бандиты к началу третьих суток, по оперативной информации, были уже на пределе – настроенные своими эмиссарами на скорую победу, они начали понимать, что события развиваются не по их сценарию и своей цели они не достигнут.

Основная группа спецназовцев, снабженная баллонами со слезоточивым газом, уже была на исходной позиции в подвале. Командиры групп, среди которых были и начальники отделов, собрались и ждали инструктажа. Владимир Васильевич вышел в коридор. Офицеры в полном снаряжении, похожие на киборгов с белыми повязками на рукавах, стояли вдоль стены, выстроившись в одну шеренгу. Крючин попытался оставить руководителей подразделений в штабе, но получил категорический отказ.

– Василич, – сказал один из них, – если террористы взорвут здание, я что, один буду ходить по родственникам погибших подчиненных и плакать вместе с их семьями?

– А ты хочешь эту роль предоставить мне? – тяжело вздохнул Крючин, но возражать не стал и только тихо произнес: – Спасите людей, столько, сколько сможете. И вернитесь живыми. Сейчас получите по несколько шприц-тюбиков с антидотом для себя и своих товарищей. А также для особо тяжелых заложников, детей и стариков.

– Владимир Васильевич, может, раздадим антидот и медикам? Больше шансов будет охватить максимум… – предложил один из бойцов «Вымпела».

– Да, ты прав. Уже назначены два бойца с ящиком шприц-тюбиков. Они начнут работать на выходе из здания. Если раздать гражданским медикам, «журналюги» узнают и все… тут же сольют информацию в эфир… Тогда конец… подрыв неминуем. Видели, как они наших разведчиков на крыше в первый же день «сдали»? Все! По местам, – твердо скомандовал он и посмотрел на часы. – Ровно в шесть ноль-ноль начинаем штурм.

Глубоким вечером 25 октября Краснов предположил, что все завершится этой ночью, но какой будет итог – знать не мог никто. Заложники тоже чувствовали, что развязка близка. Партер, ставший похожим на переполненный зал ожидания, притих. Постепенно надежда у людей угасала и к ночи сменилась на отчаяние, которое сдерживалось только агрессией боевиков. Они нервно перемещались по залу, дополнительно минировали входы. Некоторые из террористов явно были под воздействием наркотиков. Даже относительно доброжелательный Аслан теперь зло поглядывал по сторонам и высматривал в зале очередную жертву.

Наконец он поднялся на сцену, распределил четверых боевиков парами возле кулис, подошел к рампе, поморщился от неприятного запаха, затем сплюнул в оркестровую яму и сделал несколько шагов назад. Поднял автомат и направил его в зал. Заложники все, как один, пригнулись. Аслан, зло ухмыльнувшись, громко сказал:

– Если ваши не согласятся на переговоры этой ночью, я на рассвете лично отрежу головы десяти человекам и выставлю их в окне! – Террорист показал пальцем куда-то в середину зала и крикнул: – Эй! Ты где, ментовский генерал? Как я обещал, будешь первым. Встань!

В девятом ряду, вмиг побледнев, поднялся высокий мужчина с сединой на висках. Накануне боевики выяснили, что он генерал-майор МВД, и пообещали убить его первым вместе с супругой.

– Ты готов? – продолжал глумиться Аслан.

– Готов! – вызывающе ответил генерал.

– Хочешь, дам сотовый? С родней попрощаться, – опять ухмыльнулся террорист.

– Не надо.

Боевик придвинул к себе стул и сел, поставив автомат между колен. Зал постепенно начал затихать… Вдруг к сцене стал пробираться неизвестно откуда взявшийся, мужчина. Его тут же схватили, повалили на пол и принялись жестоко избивать, пиная ногами по голове, а он только кричал: «У меня здесь сын! Верните мне сына!» Его хладнокровно застрелили короткой автоматной очередью и выволокли в фойе. Позже, после штурма, выяснилось, что его сына в числе заложников не было. После страшного инцидента в зале вновь установилась леденящая тишина. Внезапно по рядам пробежал шепот – из вентиляции струился едва заметный белый дымок…