Читать книгу "Последняя охота - Жан-Кристоф Гранже"

Ньеман полулежал на кровати, поставив ноутбук на колени, и слушал на «Ютубе» свидетельства немецких участников охоты, одетых в плотную шерсть. Существует много школ камуфляжа – Германия выбрала эту мягкую бесшумную ткань.

«Теряешь ощущение времени и пространства. Становишься бесплотным. Плывешь по лесу. Как в трансе…»

В разговоре с Иваной Ньеман примерил на себя роль адвоката дьявола, хотя он лично тоже не понимал, как можно наслаждаться охотой. Охотники, вроде его деда, способны целый вечер объяснять, как прекрасен взрослый олень, застывший в лучах заходящего солнца, они реагируют на этого самого оленя единственным доступным им способом – выстрелом из ружья! – и уподобляются меломану, который обливается слезами, слушая «Реквием» Моцарта, а потом сжигает партитуру.

Комиссар щелкнул мышкой и запустил очередной сюжет о технике охоты с подхода: маскировка, анализ следов, учет направления ветра и влияния Луны на поведение животного… Такие штуки Ньеман понимал. Он восхищался современными методами, потому что тратил жизнь на поиск и отлов самой опасной дичи – человека.

Полученная информация усиливала его глубинную убежденность в том, что убийца Юргена – никакой не активист, не борец с охотой. Он опытный, возможно, великий охотник, потому и сумел завлечь наследника на свою территорию, в лес, и застать его врасплох. Только хищник, полностью слившийся с природой, мог потом испариться с места преступления, не оставив следов. А дубовая веточка в зубах Юргена – дань уважения добыче.

Ньеман решил положиться на ассоциации и задал поиск по слову «почести». Предметы, которые охотник выкладывает на теле дичи. Последний кусок и «залом» – ветка благородного дерева, которую располагают на плече мертвого зверя. Если верить форуму, место ветки на мертвом животном или способ, которым ее переломили, имеют особое значение. Рядом с Юргеном ничего подобного не нашли, но ветку мог унести ветер или пробегавший мимо зверек.

Нужно показать фотографии места преступления охотникам: возможно, положение тела или какой-то другой аспект окружающей обстановки был неверно истолкован.

Сыщик вдруг услышал какой-то звук за окном и насторожился. Вот, снова – совсем тихое щелканье. Ньеман вскочил, взял оружие, прищурился, вглядываясь сквозь стекло в темноту: чутье подсказывало, что кто-то пытается проникнуть в Стеклянный Дом.

Ни черта не видно, окно никак не открывается!

Он обулся, накинул куртку и начал спускаться по лестнице, стараясь производить как можно меньше шума. Пересек гостиную, открыл балконную дверь – и холод захватил его врасплох. Ничего необычного, только черные стены и длинные лужайки. Никаких теней, ни малейшего движения.

Ньеман чуть расслабился. Ночь была невыразимо прекрасна, в ней смешались ясность (он различал иней на коре деревьев и росу на еловой хвое) и смутное колебание: туман хлопьями стелился над землей.

Он полной грудью вдохнул влажный воздух, как будто вознамерился присвоить себе часть окружающей красоты. Запахи проникали прямо в мозг, пьяня и чаруя. Ньемана качнуло, он выпустил рукоять «зигзауэра» и тут увидел ее.

Лаура фон Гейерсберг шла вдоль елей, по правой стороне. Она была в джинсах и темном пальто и обнимала себя за плечи, словно пыталась согреться. Черные волосы летели за ней, касаясь деревьев, как лаковая щетка темной ткани.

Ньеман сунул пистолет за пояс, сделал шаг, другой. Графиня снова исчезла, и он побежал.

16

Ровно через минуту он оказался у прогалины между деревьями. Тропа из красной утоптанной земли указывала направление в потемках, как длинный ледяной палец.

Ньеман притормозил, чтобы не обнаружить своего присутствия. Под ярким лунным светом схваченный холодом пейзаж выглядел стеклянным, готовым разлететься вдребезги. Хрупким – и опасным. Такой и горло легко перережет.

Никаких следов графини.

Сыщик пошел дальше, проклиная себя за неповоротливость и глупость: нечего было злоупотреблять красным вином!

Но где же Лаура?

Он уклонялся от колючих веток, смаргивал упавшую на веки росу. Ему чудилось, что он оказался в сказке. Или в легенде. В голове звучало слово Шварцвальд. Черный лес, земля духов и волшебства, территория мертвых углов и складок земной коры, где обретается самая темная часть души…

В этот момент он наконец увидел женщину.

Она шла по тропинке под прикрытием тяжелых ветвей. Ньеман поспешил следом, петляя между черными деревьями. Окружающий пейзаж снова показался ему остекленевшим. Небо напоминало замерзшее озеро, ели – сталагмиты, глядящие верхушками вверх. Туман тоже поднимался, земля влекла его к себе, как Луна приливы. Сам он выдыхал клубы серебристого пара, который тянулся к туману, чтобы слиться с ним воедино.

Графиня шла, по-прежнему обнимая себя за плечи. Полы пальто цеплялись за нижние ветки, и на иголках появлялся след от стряхнутых капелек.

Согнувшийся пополам Ньеман старался двигаться неслышно, и влажность была его союзницей: мокрая трава, опавшая листва, отяжелевшие папоротники раздвигались, как бархатные гардины. Душа сыщика все сильнее поддавалась окружающему волшебству. Круглая, как мандала, Луна из перламутра, деревья в инее, словно бы очерченные мелом.

Он был метрах в двухстах от Лауры, когда справа раздался глухой шум. Майор инстинктивно повернул голову и увидел, что на него сквозь пласты тумана несется сгусток тьмы.

Ньеман не успел ничего понять – его парализовал первобытный страх, лишив способности рассуждать здраво. В следующую секунду мозг послал сигнал: страшенный пес несется на него в полной тишине, разинув слюнявую пасть.

Он успел выхватить пистолет из кобуры – не думая, рефлекторно. Собака преодолела последний метр разделявшего их пространства и прыгнула. Вспышка выстрела на долю секунды осветила вырвавшегося из преисподней Цербера. Зверь весом не меньше шестидесяти килограммов летел со скоростью молота, который метнул выдающийся легкоатлет. В лицо Ньеману ударила струя горячей крови, он опрокинулся на спину и едва не задохнулся, придавленный мертвой тушей.

Сыщик только и успел повернуть голову, краем глаза заметить графиню, и у него снова началась неукротимая рвота. Организм извергал на траву все, что несколько часов назад было с удовольствием съедено за ужином.

Ньеман сходил с ума от отвращения, чувствуя себя куском мяса на скотобойне. Собрав все силы, он оттолкнул тело пса и встал на колени, сжимая голову ладонями.

– С вами все в порядке?

Кошмар находился за тысячи световых лет от благоухающей смолой поляны, в Эльзасе, внутри худшего из воспоминаний. Он как наяву чувствовал острые клыки Реглиса, впивающиеся в тело… Черт, его сейчас снова вывернет…

– Все нормально?

Он поднял глаза, провел рукавом по лицу. Изумленная графиня стояла перед ним. Реши он вдруг завести интрижку с Лаурой фон Гейерсберг, в этот самый момент пришлось бы распрощаться со всеми надеждами.