Читать книгу "Избавитель - Василий Головачев"

— Спасибо за прямоту, Седьмой. Не думал, что ты вспомнишь обо мне когда-нибудь. Проблемы?

— Может, поговорим в другом месте?

— Прошу прощения. Идемте ко мне. Тааль уже накрыла на стол и ждет.

Никита поднял бровь.

— Вы нас… ждали?

Вуккуб кивнул, пряча в глазах огонек превосходства.

— С той минуты, когда вы высадились в Алыкеле. Эта северная земля стала моей вотчиной на многие годы, знаете ли, я хорошо чувствую появление «фигур умолчания» с магическим потенциалом.

Сухов и Такэда переглянулись.

— Этого следовало ожидать. Хаббардианцу индикатор не нужен, он сам себе локатор и эрцхаор. А почему ты уехал из Дудинки? Ведь ты жил там.

— Во-первых, у меня здесь не одно лежбище, во-вторых, в Дудинке запахло вселением, а я вмешиваться ни во что не хочу. Стар стал. Но поговорим об этом дома.

Вуккуб повернулся, чтобы пойти вперед, и в это время из ближайшей избы вывалила на площадь шумная толпа нетрезвых молодых людей в распахнутых куртках, горланя песни, танцуя, ругаясь и хохоча. От них валил такой пар, что, казалось, они выбрались из бани. Один из молодых людей, с фонарем в одной руке и бутылкой пива в другой, осветил Вуккуба, затем его спутников, заорал:

— Ребя, тут еще золотоискатели прибыли. Но, похоже, без дам. Эй, старый, где дамы? Нам девочек обещали.

Вуккуб наставил на него палец.

— Пу!

Парень вздрогнул, широко раскрыл глаза, выронил фонарь и бутылку и осел на ослабевших ногах. Остальные замолчали, глядя на своего предводителя недоумевающе, бросились к нему, окликая, потеряв интерес к Вуккубу и его гостям. Тот обошел молодых парней, как неодушевленные предметы, направился к одному из ближайших домов поселка.

— Кто это? — догнал его Сухов.

— Новые русские туристы, — ответил Вуккуб, не оглядываясь. — Да и нерусских хватает. Каждый день кто-нибудь прибывает. То на Северный полюс собираются, за экзотикой, то мамонтов ищут. Неспокойно тут становится. Слишком уж рьяно цивилизация пытается освоить край света.

Последние слова Вуккуб произнес с явственным сарказмом.

— Что ты с ним сделал? — Никита оглянулся. — С туристом?

— Мозги вправил, — буркнул хаббардианец. — Очухается, может, станет иначе относиться к жизни.

Ростислав отстал, также оглядываясь на притихшую компанию, не понимая, почему молодые люди вдруг потеряли к ним интерес. Догнал Такэду, понизил голос:

— Что он с ним сделал?

— Ничего особенного, — ответил японец. — Жить будет. Вуккуб лишь наполовину хаббардианец, человеческого в нем не меньше, чем хаббардианского. Все они трехсущностны, добро, зло и равнодушие поделены в их душах поровну, никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент.

— Никита сказал, что он кромешник. Как это понимать?

— Кромешник — живущий «на кромке», между Явью и Навью, между реальностью и миром смерти.

— Образное выражение?

— Самое что ни на есть отражающее суть натуры, действительное положение вещей. Вы еще убедитесь в этом.

Они дошли до скромного на вид бревенчатого дома с тремя окнами, с пристройкой, обшитой тесом, с двумя шестами, на которых болтались оленьи шкуры. Вуккуб открыл дверь, пропуская гостей в сени, вошел сам. Сняли обувь, надели меховые тапки, предложенные хозяином, зашли один за другим в хорошо натопленную избу и остановились у порога.

Внутри дом оказался большим и светлым, состоящим по крайней мере из пяти-шести комнат с центральной гостиной-горницей. А у накрытого стола стояла смуглолицая женщина ослепительной красоты в русском сарафане, с короткой прической и с улыбкой смотрела на гостей. С минуту длилось молчание. Потом Никита шагнул вперед и поцеловал ей руку.

— Привет, жрица. Хорошо выглядишь.

Женщина засмеялась.

— Ты тоже, посланник. А это кто с тобой?

— Мои друзья и сын.

— О-о! Ты не побоялся взять сына с собой? Похож, похож. — Хозяйка обошла Будимира, разглядывающего ее во все глаза. — Да, это твой сын. И что-то мне подсказывает, что он очень непростой мальчуган. — Она подняла глаза на Такэду. — Саёнара, оруженосец. Ты ничуть не изменился за двенадцать лет.

— Сука-си,[5]— вежливо ответил Такэда.

Женщина белозубо засмеялась, перевела взгляд на Ростислава, и тот почувствовал холодный сквознячок, проникший в голову изнутри. Светлов ощетинился. Сквознячок прекратился. Глаза хозяйки расширились, в них мелькнуло удивление, сменившееся иронической искрой.

— Меня зовут Тааль. А вы, наверное, новый оруженосец?

— Его зовут Ростиславом, — сказал Сухов. — И он не оруженосец. Защитник.

— Хромой? — Тааль оценивающе прошлась взглядом по фигуре Светлова. — И защитник? Оригинально. Хотя, может быть, я чего-то не вижу.

— Не держи гостей на пороге, — проворчал Вуккуб с какой-то странной интонацией. — Усаживай за стол. Самое время ужинать.

Тааль отступила, сделала широкий приглашающий жест.

— Проходите, гости нежданные, присаживайтесь. Давно хотела с вами увидеться, да все муж не позволял. Уверял — сами придете. Вот вы и пришли. Первое будете? Я хорошие щи научилась варить, с олениной.

— Пожалуй, не откажусь, — сказал Сухов.

— А вы, Ростислав?

— Я как все, — пробормотал застигнутый врасплох Светлов.

— Тогда сейчас принесу горшок со щами.

Тааль вышла на кухню. Ростиславу показалось — сквозь занавеску, не отодвигая ее. Он встретил взгляд Такэды и понял, что не ошибся в своих ощущениях. Здесь царили законы иного мира, мира Хаббарда, родины Вуккуба и Тааль, где волшебство являлось неотъемлемой частью бытия. Физические законы реальности Земли запрещали слишком масштабные проявления магии, но хаббардианцам удалось создать свой локальный мирок, замаскировав его под деревенскую избу.

Они разделись, по очереди умылись в прекрасно обставленной туалетной комнате.

— Никогда не ел щи с олениной, — сказал Такэда. — Не запротестовал бы организм.

— Свиней у нас не разводят, — усмехнулся Вуккуб, изредка поглядывающий на осоловевшего от тепла Будимира. — Иногда охотники приволокут кабана, но это бывает редко. А вот диких оленей развелось столько, что приходится отстреливать сотнями. Ягель сдирают, травяной покров, тундра начинает заболачиваться. Да и климат меняется, у нас среднегодовые температуры поднялись на десять градусов. А ведь это край вечной мерзлоты, если он потечет — придется переносить города и поселки, строить заново, по другим технологиям.