Читать книгу "Манхэттен-Бич - Дженнифер Иган"

Передавая друг другу велосипед, они с Нелл обменивались лишь банальными фразами и, тем не менее, сдружились. Конечно, отношения эти были совсем не похожи на дружбу со Стеллой Иовино или с Лилиан Фини: все трое жили в одном квартале и в одном доме с Анной, они вместе играли бумажными куклами, прыгали через веревочку и помогали друг другу приглядывать за младшими братьями и сестрами. Или на дружбу с прилежными сокурсницами из бруклинских районов Краун-Хайте и Бей-Ридж. Нелл никак не тянула на звание близкой подруги. Она не делилась с Анной сердечными тайнами – тем свободнее Анна чувствовала себя с ней. Незачем было притворяться и держать в уме хитросплетения событий и отношений, хотя с прежними подружками они ее совсем не тяготили.

Когда Нелл опаздывала, Анна ждала ее возле четвертого корпуса, уворачиваясь от подъемных кранов: они то плавно выезжали из огромных амбарных дверей, зажав в зубчатой пасти канаты, на которых висели огромные металлические листы, то уезжали обратно. Ей нравилось заглядывать в сварочный цех и смотреть на сварщиков в больших грубых рукавицах, на пламенеющие электроды. Случалось, кто-нибудь из сварщиков поднимал щиток, и из-под него, к изумлению Анны, появлялось девичье лицо. Сварщицы обедали тут же, на полу, привалившись спиной к стене и вытянув ноги в ботинках со стальными носами. Анна глядела на них и досадовала: до чего же ей, с ее детальками, далеко до чего-то серьезного, остро необходимого. Это чувство преследовало ее еще до событий в Перл-Харбор. Оно и привело ее прошлым летом на верфь: тогда поползли слухи, что будто бы там берут на работу женщин. Однако даже здесь война казалась чем-то невероятным, немыслимо далеким, неощутимым. Анна жаждала участвовать в этих событиях, пусть в самой малой мере, и знала, что она далеко не одна такая. Как-то она заметила, что Роуз украдкой царапает что-то пилкой для ногтей на медной трубочке из своего лотка. Когда они уже переодевались в уличную одежду, Анна спросила, зачем она это делала. Роуз вспыхнула:

– Ты прямо как мистер Восс.

– Да я совсем не к тому, – сказала Анна. – Из чистого любопытства спросила.

Роуз призналась, что нацарапала на трубочке инициалы младенца-сына: пусть его имя тоже будет на военном судне – хоть и малюсенькая, но все же часть корабля союзников.

Куда бы Анна ни направлялась – с тем, чтобы через сорок пять минут вернуться и за оставшуюся четверть часа проглотить свой обед, – ее неодолимо тянуло на пирсы: пирс А – в западной стороне, пирсы G, J и К – на востоке, по другую сторону Уоллабаут-Бей, далеко от ее цеха. Поначалу она ездила туда не без опаски, предварительно скрыв волосы под кепкой, – очень уж не хотелось стать, как Нелл, объектом насмешек. Но вскоре поняла, что ее каштановые волосы, даже если их распустить, никому не бросаются в глаза. Цвет лица у нее “итальянский”, а за те годы, когда она таскала Лидию на руках, на плечах вздулись мускулы и даже осанка стала мужская. Прикрыв глаза козырьком кепки, она могла разъезжать по пирсам, не опасаясь, что ее разоблачат.

В нос ударил знакомый запах: рыбы, соли, мазута – малоприятный промышленный вариант запаха моря; сложный, своеобразный, он напоминал специфический запах человеческого тела. И навеял ей смутные воспоминания прошлого. В шкафу по-прежнему висят отцовские костюмы с острыми лацканами; на плечах ни пылинки, в яркие галстуки вставлен китовый ус, чтобы они не теряли формы. Костюмы выглядят так, будто их хозяин вот-вот вернется и один из них наденет. Отец оставил им набитый наличными конверт и банковскую книжку; мать Анны и не подозревала об этом счете. Поначалу они решили, что таким образом он просто хотел подготовить семью к своему необычно долгому отсутствию – продолжительные поездки у него случались и прежде. В первые месяцы казалось, что его отсутствие – случайность, которая ничем им не грозит: как будто он вышел в соседнюю комнату или выскочил на минутку на улицу. Анна ждала его с особым нетерпением. Подолгу сидела на пожарной лестнице, прочесывая глазами идущих по тротуару прохожих; вот он, она его заметила, чудилось ей, и теперь силой мысли она заставит его предстать перед ней наяву. Как он смеет не являться, ведь она ждет его изо всех сил.

Плакать она не плакала. Незачем плакать, ведь она уверена, что он вот-вот вернется; а когда она в конце концов отчаялась и верить перестала, плакать было уже поздно. Его отсутствие затвердело в камень. Иногда она безотчетно размышляла: где он, чем занимается; но очнувшись, решительно запрещала себе думать о нем. Он этого не достоин. Хотя бы в этой малости она может ему отказать.

Анна предполагала, что ее мать примерно так же переживает случившееся, а там – кто знает… Отец исчез из их разговоров так же незаметно и необъяснимо, как прежде испарился из их жизни. Теперь нелепо было бы даже упоминать его имя. Собственно, и нужды в том нет.

Как-то в обеденный перерыв, забирая у Нелл велосипед, Анна сказала:

– Слушай, тебе вовсе не обязательно приводить его сюда каждый день: самой, небось, хочется покататься.

– Ни за какие коврижки!

– Из-за того, что разок свалилась?

– А ты хоть раз падала?

– Мне тогда показалось, что тебе на это плевать.

– Так и было задумано.

Они с Нелл двинулись к пирсу С, Анна вела велосипед, не очень понимая, кто кого провожает: она Нелл или Нелл – ее.

– Так-так, – Нелл лукаво глянула на Анну, – значит, твой грубиян-начальник все же разрешает тебе уходить из цеха, даже помада не понадобилась.

– Главное – чтобы я не опаздывала.

– Представляешь, чего ты добилась бы, если б еще и губы накрасила?

Они шли нога за ногу, и встречные мужчины понижали голос. Гулять вместе с Нелл – дело особое. Каково же быть такой, как Нелл? В тот день у причала С не было ни единого корабля; они добрели до конца пирса, и Нелл достала из кармана комбинезона серебряный портсигар, ярко засверкавший на солнце. Наверно, ухажер подарил, подумала Анна.

– А здесь можно курить? – спросила она.

– Мужчины же курят на пирсах. Табличек “Не курить! Опасно!” не видать. И вообще… Мм-м, молодец, прикрыла меня от ветра… Вообще – какого черта! Кругом вода!

Ловко и без церемоний, как завзятый курильщик, Нелл чиркнула спичкой о подошву ботинка и поднесла огонек к тонкой белой сигарете, уже зажатой в губах. Какой контраст по сравнению с ее обычным вкрадчивым изяществом. Даже густой кремовый дым, который она с наслаждением выдохнула, казался вкусным – будто Нелл навострилась глотать запах с шоколадной фабрики.

– Раз они заставляют нас носить эти кошмарные одежки, пусть как миленькие разрешат нам курить, – заявила Нелл. – Сигаретку дать?

В квартале, где прежде жила Анна, курили только мальчики; считалось, что девочкам дымить неприлично.

– Спасибо, давай, – сказала она.

Нелл достала сигарету, зажала ее в губах, поднесла к ней тлеющий кончик своей и несколько раз затянулась; послышалось легкое потрескивание, и на концах обеих сигарет вспыхнули оранжевые огоньки. Анна не сводила с Нелл глаз: какой контраст! Нежное, свежее лицо и зажатая в зубах горящая сигарета. Кончик второй, раскуренной сигареты, которую Нелл вручила Анне, был влажным, на нем краснели следы помады.