Читать книгу "Право первой ночи - Елена Звездная"

— Арити!

Отреагировать не успела — нож для открывания писем вылетел из моей руки, и был вышвырнут магией в распахнувшееся окно. После створки захлопнулись, я потрясенно посмотрела на лорда Кондора.

Рэймонд Хеймсворд стоял, сжимая больной ладонью шляпу, с его плаща на пол падали капли воды, трость валялась на полу, синие глаза мерцали магией, яростью и… страхом. И причиной всего этого явно была я.

— Ммм, — один из пальцев опять начал кровоточить, я подержала его во рту, пару секунд, потом пояснила: — На книге инструкция, написано «кровь девственницы». Но, то ли инструкция не верна, то ли пора начинать сомневаться в моей невинности.

Правящий Кондор скрежетнув зубами, прошел в мою спальню, схватил книгу, которую я держала на коленях в тщетных попытках открыть, прочел надпись и почти прошипел:

— Сок лиственницы, Арити! Тут написано «сок лиственницы»!!!

— Оу… — только и могла сказать я.

Приступ стыда, сменился задумчивым размышлением о том, что оказывается, хоть кому-то в этом мире приходится хуже, чем девственницам. Лиственницам например…

— Мне он нужен! — определенно решила я.

— Кто?! — судя по тому, как дышал лорд Хеймсворд, ему нужен был успокоительный состав.

А мне всего лишь:

— Сок лиственницы.

Сорвав с себя мокрый плащ, Кондор отшвырнул в сторону и его, и шляпу, наклонился на до мной, упираясь руками в прогнувшийся под его весом матрас, и прошипел:

— Могу предоставить кровь девственницы. Прямо сейчас!

Пожав плечами, резонно напомнила:

— Как единственный сосуд девственной крови, напомню — она не работает. Нужен сок лиственницы.

— Придушу! — с неожиданно проснувшейся кровожадностью, прошипел ленд-лорд.

Укоризненно покачал головой, все так же с яростью глядя на меня, выпрямился, притянул к себе магией плащ, шляпу и трость, и вышел, оставляя после себя грязные следы на полу и торопливо примчавшуюся с ведром и тряпкой горничную.

И вот пока эта милая девушка старательно мыла пол, а вторая спешила ко мне с йодом и бинтами, миссис Этвуд, показавшаяся в дверях, с гневом, который едва сдерживала, произнесла:

— Леди Аританна, когда вы в следующий раз попытаетесь покончить с собой, прошу вас, изберите менее кровавый способ, в этом случае, есть шанс успешно завершить начатое, не вынуждая хозяина мчаться к вам сломя голову тремя порталами.

Я испытала разом приступ стыда, недоумения, непонимания, стыда по поводу недоумения и непонимания, в общем весь тот спектр чувств и эмоций, который испытывает ученик, провалив важный экзамен.

— Простите, вы случайно в Эдинском колледже не работали? — продолжая терзаться муками совести, спросила я.

— Тридцать лет! — гордо ответила миссис Этвуд. — Так что, леди, такие как вы мне превосходно известны.

Она не поясняла, с каком именно плане известны, но одно можно было сказать точно — ничего хорошего она о таких как я не думает.

И миссис Этвуд вышла, всей своей осанкой выражая негодование, презрение и все прочее, но столь же мало приятное. А после горничные добинтовали мои пальцы, убрались в комнате, ужин мне подали в спальню.

После в замке закипела жизнь, прислуга носилась по этажам, я слышала приглушенные ругательства ленд-лорда в его спальне, попытку миссис Этвуд высказать свое мнение, его отчетливое «Вон!».

К полуночи все стихло.

Мои сомнения были недолгими. Осторожно, так чтобы не скрипнула, я слезла с постели, прошла к окну, распахнула створки, вдохнула свежий ночной ветер, и посмотрела на дубовую рощу, окружающую гору, на которой возвышался замок Правящего Кондора. Было ли безумием то, что я собиралась сделать — отчасти да, отчасти совсем нет.

В ночной сорочке, ступая по холодному полу, я подошла к смежной двери, ведущей в спальню лорда Хеймсворда, выбрав самую тусклую из свечей, которые стояли в моем подсвечнике, и почти не дыша, приоткрыла дверцу.

Кондор спал. Раскинувшись на постели, в одних светлых льняных брюках, поверх смятых влажных простыней, весь покрытый испариной, поблескивающей в свете свечи. Его больная левая рука была отставлена в сторону, и больной частью лежала на серебряном подносе, кровоточа, судорожно подергиваясь срастающимися сухожилиями, и при этом… что-то подсказывало, что ни к какому выздоровлению это не приведет. Скорее складывалось такое ощущение, что это агония.

Миссис Этвуд помнится, сказала «Леди Аританна, когда вы в следующий раз попытаетесь покончить с собой, прошу вас, изберите менее кровавый способ, в этом случае, есть шанс успешно завершить начатое, не вынуждая хозяина мчаться к вам сломя голову тремя порталами».

«Изберите менее кровавый способ»?

И я вдруг похолодела от осознания, что пролила сегодня свою кровь. Я пролила ее. Это могло хоть как-то повлиять на ситуацию?

Мягко отступив, я вернулась в свою спальню, подошла к открытому окну, протянула руку… а преграды не было. Преграды больше не было! Я не просто протянула руку, я высунулась на половину, но… меня более не держало ничего, абсолютно ничего. Неужели я могу уйти прямо сейчас?

Странно так думать, осознавая, что я совершенно точно не уйду. Как минимум не сейчас.

И все так же бесшумно, я вернулась в спальню Хеймсворда.

На цыпочках приблизилась ближе, вздрогнула, осознав, что крови стекающей на поднос, становилось все больше, и вздрогнула повторно, едва лорд открыл глаза, посмотрел на меня, явно с сомнением в том, что видит, и хрипло спросил:

— Арити?!

Я не ответила, стоя с дрожащей в руке свечой, и вспоминая ту ночь — я лежала тогда, да, но частично я лежала у мамы на руках. А еще мама использовала имя, то имя, которым называла меня она именно с детства.

— Лорд Хеймсворд, — я осторожно забралась на постель со стороны его раненной руки, — как вас мама звала в детстве?

— Арити, что вы делаете? — раздалось хриплое и злое в ответ.

Я не могла винить его за излишнюю раздражительность, судя по тому, что я видела, у лорда был жар, его сознание пребывало в полубреду, а боль рвала адским зверем.

— Забираюсь в вашу постель, — уведомила Правящего Кондора.

И вот тут он попытался встать, рывком встать.

Не на ту напал, я пока братьям перевязки делала уже наловчилась с теми, кто посильнее разбираться. Быстро переместившись, я надавила коленом на его грудь, удерживая не то чтобы своим весом, а осознанием, что если он сейчас дернется, я между прочим, свалюсь, упаду и мне будет больно. Это останавливало. Всегда останавливало. Братьев как минимум, потому что поранить меня, они большие, старшие и сильные, всегда опасались.

Не стал совершать резких движений и лорд Хеймсворд, причем явно из тех же соображений, и лишь сдавленно попросил: