Читать книгу "Голубая кровь - Олег Угрюмов"

Хималь чувствовал, что не выдерживает этого нечеловеческого напряжения. Он слишком долго смотрел в глаза ухмыляющейся твари, в пасти которой сверкали невероятных размеров и остроты клыки. Взгляд у зверя был стеклянный, безразличный, пустой. Взгляд убийцы.

Юноша больше не мог этого выносить и, чтобы сделать хоть что-то, потащил из-за спины меч.

Ему было смертельно страшно.

Двуногий наконец зашевелился. Единственное движение — и хозяин гор рассчитал, как он совершит свой великолепный прыжок.

В тот миг, когда рука Хималя метнулась к рукояти меча, тераваль метнулся сперва вверх, а потом вперед.

Гибкое тело, словно грозовая молния, прочертило серебряную дугу в звенящем от напряжения воздухе и ударило в человека.

Кровавые брызги поплыли в жарком мареве.

В первый момент Хималю даже не было больно, так ему было страшно.

Он видел, как взлетели круглые красные бусинки у него перед глазами, как они разбились о серебряный жесткий мех, в который он буквально утыкался лицом, как что-то темно-сверкающее легко, безо всякого сопротивления вошло в его правое предплечье.

Потом он почувствовал жаркое дыхание зверя. Но он должен был дойти до Газарры, и это придало ему сил.

Хималь вывернулся из-под тераваля, оставив на кривых когтях обрывки собственного мяса. Боль кипящим потоком затопила его, но он старался не придавать этому значения. Он старался существовать отдельно от этой страшной боли.

Бежать он не мог, встать на ноги тоже не хватало сил. Земля плясала и прыгала, сотрясалась и обрушивалась в бездну у него перед глазами, и он не мог найти никакой опоры.

Но он полз, зная, что только от него зависят сейчас жизни нескольких сотен защитников Каина и что счет один к нескольким сотням даже не подлежит обсуждению.

Его собственная жизнь больше не имела никакой самостоятельной ценности.

Ему казалось, что зверь это понял. Хоть и с опозданием, но все же понял. Что с него возьмешь? Зверь…

Хималь подумал даже, что потом, на обратном пути, он останется один на один со своим зверем, чтобы тот довел до конца начатое дело. Возможно, так оно и должно быть. И потому он шептал:

— Я вернусь, не бойся, я вернусь…

Ему казалось, что он прополз достаточно большое расстояние, а зверь неотступно следует за ним, защищая, охраняя, оберегая.

Он ведь все-таки понял.

И было очень легко, словно он качался на волнах, и приятно оттого, что тело наконец перестало болеть. Раскаленные стержни вынули из предплечья, ребер и груди; сняли со спины горячие уголья — и теперь Хималь мог пусть не идти, но хотя бы ползти в ближайшее поселение, чтобы там поднять тревогу и оповестить жителей Рамора о нашествии варваров…

Прыжок оказался точным, а удар передней правой лапы — смертельным.

Тело двуногого — на удивление хрупким.

Если бы тераваль хотел поразмышлять, то, несомненно, подумал бы и о том, отчего лугису, вдвое более легкие и тощие, чем люди, сопротивляются дольше и отчаяннее. Но зверю были чужды размышления.

Он, блаженно урча, отрывал куски теплого еще мяса, и плотный серебристый мех на его морде был заляпан кровью.

Когда панон-тераваль терзал свою жертву, все остальные не смели приближаться к нему. Поэтому даже жадные и от жадности неимоверно наглые падальщики — возникшие из ниоткуда, как только по горам пронеслась весть об очередном убийстве, совершенном владыкой, — держались на почтительном расстоянии от царя гор.

Он никогда бы не стал охотиться на них, но мог рассвирепеть, решив, что они посягают на его добычу, и разметать их дрожащую стаю, превратив ее в мгновение ока в кровавое месиво.

И они терпеливо ждали, когда хозяин насытится и предоставит им право подбирать объедки с царского стола.

Словом, на узкой, едва заметной козьей тропе, петляющей среди отвесных скал, не было никого.

И никто не видел, что на лице убитого теравалем молодого человека застыла светлая, торжествующая улыбка.

Улыбка человека, которому удалось исполнить свой долг.

На вершине холма плакал слепой…

ГЛАВА 3

1

Всемилостивейшему повелителю нашему Баадсру Айехорну,

царю Газарры, от Аддона Кайнена, главы клана Кайненов.

Царь мой и брат мой!

Немного странно, что я пишу тебе это послание, не будучи уверен в том, что смогу отправить его по назначению. Вполне возможно, что ты получишь его после того, как за моей спиной захлопнутся двери, ведущие в царство Ягмы.

Ты оказался прозорлив и предусмотрителен. Ты не напрасно беспокоился по поводу варваров и их предводителя: Омагра, вероятно, любимец своего красноглазого бога, ибо тот стремится всячески помогать ему.

Каин окружен несметными полчищами варваров. Я послал к тебе человека, но мне снятся дурные сны и терзают страшные предчувствия. Я не уверен, что мальчик сумеет вовремя добраться до тебя и передать наш крик о помощи.

Давай называть вещи своими именами — я пишу это письмо в никуда. Исключительно в неистовой вере в милосердие наших богов, которые не дадут ему затеряться, и ты услышишь мой голос, даже если меня самого уже не будет на этом свете.

Первое и главное: береги мою девочку. Ты могущественный владыка, и у тебя хватит власти, чтобы защитить ее, пусть даже от твоей жены и ее отпрыска. Я заклинаю тебя заботиться об Уне и сделать все, чтобы ее жизнь была счастливой. Я прошу тебя об этом не как царя, но как брата.

Не забудь и о моей жене и сыне, если они выживут.

Дороги судьбы, извилисты, и неизвестно, что ждет нас всех, но если Каин выстоит и тебе будет нужен новый глава клана, назначь своею властью Руфа Кайнена. Лучшего тебе не отыскать, даже если бы ты приказал своим раллоденам вывернуть наизнанку небо и перевернуть всю землю.

А Килиану дай конников. Он талантлив в управлении конницей, и его способности не раз пригодятся тебе.

Постарайся не разлучать Либину и Уну, даже если тебе будет казаться, что так поступить разумнее.

Вот, собственно, и все мои наставления.

А может, грозный Ягма не ждет меня в гости так скоро и мы еще посмеемся с тобой над этим письмом, в котором я себя не только похоронил, но, кажется, и оплакал.

Пусть счастье и благополучие навеки поселятся в твоем доме.

Аддон Кайнен, глава клана Кайненов, хранитель Южного рубежа.

2

— Зачем ты пишешь письмо? — скрипучим голосом осведомился Каббад, заходя к Аддону.