Читать книгу "Озарение - Джуд Деверо"

— Мы снимем на видео, — быстро ответил Джейсон. — А теперь все же езжай, пока кто-нибудь не умер.

— Ты прав. — Дэвид с сожалением посмотрел на Эйми. — Увидимся… — Он не успел закончить фразу, потому что Джейсон захлопнул дверь перед его носом.

— Вы с ним не слишком-то ласковы, — заметила Эйми, изо всех сил стараясь нахмуриться, но от Джейсона не ускользнула улыбка, мелькнувшая на ее губах.

— Действительно, не слишком, — согласился Джейсон. — Но зато теперь у нас на двоих больше еды. А кроме того, я куда лучше его умею украшать елку.

— Правда? Вам придется посостязаться со мной. Украшенные мною елки приводили в восторг Санта-Клауса.

— Я так хорошо украшал елку, что Санта-Клаус не хотел уходить из моего дома, и мне приходилось выталкивать его прямо в снег, а когда он все же не уходил, я вывозил его салазки и вываливал на них все его подарки.

Эйми рассмеялась.

— Вы победили. Давайте посмотрим, что в этих коробках.

— Нет, сначала поедим. Я хочу испытать это новое детское питание на Максе и узнать его мнение. Этот камин работает?

— Лучше, чем печка, — ответила Эйми.

— Повторяю: этот камин работает? Эйми усмехнулась.

— Если полностью открыть заслонку и разжечь огонь у самой задней стенки, все будет в порядке. В противном случае он немного дымит.

— Вы ведь умеете с ним обращаться, не так ли?

— Ну, скажем, у меня в холодильнике как-то была свинина для отбивных, и когда я впервые попыталась разжечь в нем огонь, она тут же превратилась в копченый окорок.

На этот раз рассмеялся Джейсон, и тут же стал смеяться Макс, хлопая себя по ногам и едва не свалив мать со стула.

— Тебе это кажется смешным, да? — спросил Джейсон, сам продолжая смеяться, взял мальчика и подбросил его высоко в воздух. Макс пришел от этого в такой восторг, что стал пронзительно кричать, пока на смену смеху не пришла икота, и тогда Джейсон его пощекотал, и Макс завизжал еще громче.

Когда Джейсон крепко обнял ребенка, Эйми посмотрела на него так, как на него не смотрела ни одна женщина.

— Вы очень милы, мистер Уилдинг. Очень милы.

— Хотите называть меня просто Джейсон?

— Нет, — ответила она, отвернувшись. — Я подогрею обед, разожгите это дымящее устройство.

Ее отказ называть его по имени почему-то понравился Джейсону. Он усадил Макса на пол и стал разжигать камин. Это заняло немало времени, потому что каждые три минуты Джейсон отрывался, чтобы вызволить Макса из угрожавших его жизни положений. Наконец камин разгорелся и при этом не слишком дымил. Макс заинтересовался ею часами фирмы «Брейтлинг» (штучного изготовления — нигде таких больше не будет), когда Эйми вошла в комнату с громадным подносом, полным всякой снеди. На нем стояли также бутылка вина и два бокала.

Джейсон взял с подноса один из бокалов, любуясь переливающимся разными цветами хрусталем. «Уотерфорд».

— Дэвид знает как жить, не так ли?

— Я чувствую себя виноватой, принимаясь за эту еду без него, — вздохнула Эйми. — В конце концов его кормит профессия.

— Вы всегда можете положить еду в холодильник, и он съест свою долю завтра.

Эйми посмотрела на великолепную еду, разложенную на подносе. Салат из молодого латука и овощей, жаркое из баранины, картофель… Она оглянулась на Джейсона.

— У меня нет пластиковой упаковки.

— Это решает дело. Значит, нам придется съесть все это самим.

— Пожалуй, да, — серьезно сказала Эйми. Они рассмеялись и взялись за вилки.

Макс сидел на коленях у Джейсона, с громадным фартуком на шее, и ел все, что ему предлагали. Как бы Эйми ни была уверена в том, что ему не нравится твердая пища, это опровергалось тем, с каким удовольствием Макс уплел целую баночку мяса ягненка с перцем, после чего принялся за картофельное пюре с чесноком с тарелки Джейсона.

— А я думала, что маленькие дети любят пресную пищу, — удивлено заметила Эйми.

— Пресную пищу не любит никто, — пробормотал Джейсон.

Спустя полчаса Эйми кормила Макса грудью, пока он не уснул с ангельской улыбкой на лице.

— Как вы думаете, что сделало его таким — еда или его новая комната? — спросила она, с обожанием глядя на сына, лежащего в новой кроватке.

— Думаю, что он чувствует себя счастливым потому, что у него есть так любящая мать, — улыбнулся Джейсон покрасневшей Эйми.

— Мистер Уилдинг, поскольку мне не приходит в голову ничего другого, я полагаю, что вы флиртуете со мной.

— Похоже, произошло нечто странное, — ответил он. А потом, когда она, как ему показалось, смутилась, добавил:

— Пойдемте, женщина, пора украшать елку.

Джейсон был уверен, что за всю свою жизнь ему не было так приятно украшать елку, как с этой женщиной. Детьми они с Дэвидом жалели о каждой минуте, потраченной на это занятие. В отсутствие женщины в доме там не было ни запаха печеного теста, ни звуков музыки, а был лишь отец, который всегда на всех сердился. Он ставил елку, иначе его сестра пилила бы его весь год, твердя, что ей нужно воспитывать мальчиков, а не своего ленивого брата.

Теперь, когда Джейсон натягивал гирлянду, которую разматывала Эйми, он вдруг обнаружил, что рассказывает ей о своем детстве. Он не вдавался в объяснение того, почему рос с Дэвидом, хотя тот предположительно был лишь его кузеном, да она и не спрашивала его об этом. В свою очередь Эйми рассказывала ему о своих детских годах. Она была единственным ребенком у матери-одиночки, а когда спрашивала, кем был ее отец, мать отвечала, что это не ее дело.

Обе их истории были достаточно грустными и определенно несли на себе отпечаток одиночества, но, рассказывая их друг другу, они обменивались шутками, и Эйми пыталась выяснить даже, кто из их родителей был сварливее. Мать Эйми была фанатически чистоплотной женщиной и ненавидела Рождество из-за обедни, а отец Джейсона терпеть не мог нарушений заведенного им порядка.

— Как красиво, — сказала наконец Эйми, отойдя от елки, чтобы лучше ее видеть.

— Жаль, что у меня нет с собой камеры, — заметил Джейсон. — Эта елка заслуживает того, чтобы ее увековечить.

— У меня нет фотоаппарата, но я могу… — Эйми оборвала себя и улыбнулась Джейсону. — Вы кончайте развешивать мишуру, а я подготовлю небольшой сюрприз. Нет, не поворачивайтесь, смотрите вон туда.

Джейсон слышал, как она поспешила в спальню, потом вернулась и уселась в безобразное кресло, расписанное подсолнухами. Джейсону до смерти хотелось узнать, что она делала, но он так и не оглянулся. Он еще не успел повесить последнюю из блесток, как Эйми сказала, что он может повернуться.

Джейсон увидел в ее руках лист плотной бумаги, а на коленях карандаш и какую-то книгу. Он взял бумагу и посмотрел на нее. Это был восхитительный набросок, изображавший его, боровшегося с путаницей проводов электрической гирлянды на фоне елки.