Читать книгу "Ричард Длинные Руки - князь - Гай Юлий Орловский"

Я довольно потер ладони:

— Посмотрим, посмотрим, чем у вас тут кормят гостей!

— Гостей кормят иначе, — заметила Вирландина.

— Да? А я хто?

— Хозяин, — ответила она мирно.

Я не ответил, сделав вид, что всецело поглощен тарелкой, что осторожно ставят передо мной, настолько полную, что вот-вот прольют мне на штаны.

Но не пролили, я с облегчением перевел дух и сказал с оптимизмом:

— Судя по запаху, шедевр… Но сейчас проверим, насколько это соответствует…

Повар и слуги не отрывали от меня взглядов, Вирландина тоже поглядывала с усмешкой, но я видел, что и ей очень хочется, чтобы мне понравилось. Не только слышать, что да, понравилось, женщины ее типа как-то чувствуют, когда врем, но воспринимают философски и даже с улыбкой, весь мир врет, а мужчины — вечные дети, врут на каждом шагу, надо их принимать такими, иначе хоть в монастырь, но ведь и там врут…

Я быстро работал ложкой, и хотя за едой самое время поговорить, но я сосредоточенно выловил все куски мяса, сожрал похлебку, выскреб остатки, сильно наклоняя миску, и со вздохом сожаления отодвинул.

— Да-да, чересчур вкусно… Такого повара повесить мало.

Вирландина изумилась:

— За что?

— За шею, — ответил я. — Но можно и… скажем, ну, за ногу.

— А почему?

— От такого супа не оторваться, — пояснил я, — даже когда на отечество нападут враги!.. А это недопустимо. Родину нужно защищать! Потому такого повара можно подозревать в работе на чужое государство, подготавливающее внезапное нападение.

Она медленно и чарующе улыбнулась.

— А что вы еще скажете о десерте…

— Мужчины сладкое не едят, — сказал я твердо. — Это немужественно. Но сегодня в виде исключения давайте, давайте! И побольше.

Она поинтересовалась смеющимся голосом:

— И как часто у вас бывают такие исключения?

— Всегда, — ответил я еще тверже. — Я же человек исключительный, не знали? И вообще каждый человек исключение, не за столом будь сказано, но до сих пор в такое не верю.

— Надеюсь, — сказала она, — поверите вот в это…

Слуги внесли на носилках большой торт, я указал, с какого конца отрезать для меня, затем появились медовые пироги, я сказал с энтузиазмом:

— А в Варт Генце, как погляжу, жить можно!

— Надеюсь, — произнесла она ровным голосом, — вы в самом деле в этом убедитесь.

— Уже убедился, — заявил я. — Какой супчик!.. А пироги?.. Слава Варт Генцу!.. А что у вас еще есть? Кроме залежей соли? Руда какая-нибудь, лес строевой вблизи сплавных рек?

Она ответила очень серьезно:

— Вы не поверите, но все это есть, и даже больше. И, главное, самые полные карты у меня.

— В интересах семьи? — спросил я.

Она ответила с мягкой улыбкой:

— У нас хорошая дружная семья. Я имею в виду ту, из которой я родом.

— И которой вы способствовали и покровительствовали, — добавил я. — Они, значит, занимались всеми разработками?

— Только наиболее прибыльными, — уточнила она спокойно. — И торговлей.

— А политикой?

Она покачала головой:

— Я не советовала своей родне в это вмешиваться. Марсал, Родерик и Эразм очень ревниво следили, чтобы все оставалось только в их руках.

Глава 9

Я взял пирог обеими руками, повар смотрит с восторгом, аппетит у меня вообще неслабый, а сегодня еще и не успел пообедать, зарывшись в бумаги, удачный повод показать уважение этому дому, пожрав все на столе и потребовав добавки.

— Мудро, — согласился я. — Политика может меняться, а экономика всегда экономика, людям каждый день надо что-то есть и во что-то одеваться… Вы уж дайте список вашей родни, чтобы я кого-то из них ненароком не подвесил на дерево. А то я иногда пользуюсь правом военного времени…

— А сейчас у вас именно такая власть, — произнесла она. — Я все понимаю, сэр Ричард. Но, уверяю вас, моя родня у вас не будет путаться под ногами. А вас интересует все-таки больше политика.

Я кивнул, тоже улыбаясь, как и она, все понятно, она не желает отдавать в мои руки имена людей, которые фактически правят королевством.

— Ах, ваше высочество, — сказал я с мягким упреком. — Большая экономика — это уже политика! Так или иначе я столкнусь с вашей семьей, просто хотелось бы к ним быть заранее… мягче.

Она посмотрела на меня веселыми глазами.

— Сэр Ричард! Вы намекаете, что я хитрю и придерживаю какие-то карты? Но ведь и вы со мной хитрите!

Я изумился:

— Как можно?

— Хитрите, — сказала она со знанием дела, — еще как… Помните, как вы попросили меня уговаривать лордов предложить вам корону? Вы же знали еще тогда, что откажетесь!.. А я, как дура, убеждала всех, что вы — самый подходящий король для Варт Генца.

Я вздохнул, развел руками:

— Но разве мы кого-то обманывали? Вы и сейчас так думаете, я просто уверен!.. Но это позволило мне набрать очки популярности. Сейчас доверие ко мне просто зашкаливает, потому нужно побыстрее обобрать всех, пока не опомнились.

Ее глаза расширились, потом Вирландина расхохоталась.

— У вас такие шуточки, что я всякий раз вздрагиваю.

— Но все равно нужно побыстрее, — сказал я, — пока энтузиазм горит, пока сердца для чести живы, пусть отдают души прекрасные порывы на благо, а не на баб. Бабы — это не благо.

— Уже убедились? — спросила она с сочувствием.

— Уже, — подтвердил я и тяжело вздохнул. — Где-то с пятнадцати лет. Нет, даже с семи, когда моя тетя, которую безумно любил, вдруг вышла замуж за какого-то совсем чужого дядьку, не за меня… Потому как вы смотрите на то, чтобы употребить все влияние вашей громадной семьи и проросших во все структуры управления родственников на благо воссоединения со Скарляндами?

Она чуть выпрямилась и посмотрела на меня ясными глазами.

— Хотите послать туда войска?

Я сказал с досадой:

— Ну почему всегда войска?.. Я думаю о мирном воссоединении! Когда-то на этих и тех землях был один народ, одно королевство… И не потому хочу воссоединить, что мне это зачем-то надо, а предвижу вскоре кровавую войну… Через год, когда оставлю руководство королевством, любой из мне наследовавших тут же вторгнется туда со всеми силами!.. Будет резня, и хотя Варт Генц победит, а здесь, в столице, начнутся ликования и праздники, но Скарлянды затеют партизанскую войну! Что получится? Верно, Варт Генц обессилеет, как и Скарлянды тоже…

Она помолчала, глядя на меня очень серьезно, лицо помрачнело, а после паузы произнесла тихо: