Читать книгу "Искатели - Сергей Волков"

Борис, однако, не сдавался:

- Ты все равно ничего не смыслишь в археологии! Пойми, это не шутки! Потом будет поздно, а на нас с Максимом Кузьмичом ляжет вся ответственность!

Я начал злиться. У меня появилось подозрение, что я просто мешаю искателям.

- Хорошо, тогда я начну самостоятельное расследование! Если вы не хотите помочь - обойдусь! Слетаю в Курган, найду профессора, подожду, когда он выздоровеет, поговорю с ним… Надеюсь, он не ты, и мне не откажет!

Я, незаметно для себя, распалился и повысил голос. Паганель, молча наблюдавший за нами, вдруг поднял руки.

- Тихо, тихо! Вы еще поссорьтесь! Борис, я думаю, как говорится, ты не прав! Сергей - достаточно взрослый человек, чтобы решать, как ему поступать и чего бояться. А то, что он не профессионал… Тут не профессионализм важен, а прагматизм, разумность и интуиция. Лишних людей в таком деле не бывает. В общем, предлагаю последовать старой мудрой истине: «Утро вечера… м-м-м… мудренее». Завтра съездим, посмотрим… Там и решим! А сейчас выкурим трубку мира - и баиньки!

Мы с Борисом, недовольные друг другом, достали сигареты, а Паганель принялся выколачивать свою трубку в огромную черную пепельницу. Приглядевшись, я с удивлением опознал в ней фашистскую каску времен последней войны. Паганель перехватил мой взгляд и улыбнулся.

- В пятьдесят первом я, еще студентом, оказался на практике в Смоленске. Мы копали тогда подвалы Смоленской крепости. Так там этого добра… - он постучал по каске, - видимо-невидимо было! Ну, мы все, молодые, и взяли по одной, на память о первых раскопках. Я думал-думал: куда ее девать, не на полке ведь держать этакую пакость! Потом приспособил. Очень удобно: «…емкыя, глыбокая!» Вы, Сергей, можете здесь все посмотреть, если есть желание. Тут у меня, в отличие от музея, все разрешается трогать и щупать. Пожалуйста, интересуйтесь!

Борис угрюмо листал какой-то журнал. Я встал и пошел вдоль полок. Чего тут только не было! Плоские ящики с монетами, украшениями, всякими мелкими безделушками… Коллекция ключей - от крошечных до громадных, с затейливыми бородками и всякими мифологическими зверями, обвивающими стержни ключей… Ножи, стрелы, топоры… Все осмотреть не хватило бы и суток.

Мое внимание привлекла небольшая, в ладонь, фигурка летящей птицы. Что-то вроде цапли: бронзовые раскинутые крылья, короткий хвост, длинная вытянутая шея, острый клюв заканчивается стальным граненым наконечником. Я попробовал пальцем и укололся - наконечник был остро отточен! Паганель заметил, что я держу в руках, прищурился, посмотрел на меня поверх очков.

- Сережа, вы его бросьте! Просто возьмите, как попало: за хвост, за крыло, за клюв и метните вон в тот деревянный щит.

Я поглядел в указанном направлении и увидел изрядно выщербленный круг на стене в дальнем углу кабинета.

- Смелее, смелее! Не волнуйтесь, ничего страшного не случится!

Я взял цаплю за крыло и бросил ее, стараясь попасть в центр круга. В воздухе что-то свистнуло, тук! - и птица аккуратно вонзилась клювом в дерево. Паганель хитро улыбался.

- Ну, как? Это китайский боевой журавлик. У него в теле много мелких отверстий, расположенных таким образом, что в полете он свистит и всегда разворачивается клювом вперед. Мы проверяли эту птичку в аэродинамической трубе - результаты поразительные! Ребята из «туполевского» КБ только руками разводили… А журавлик, между прочим, имеет весьма почтенный возраст - ему под три тысячи лет. С ним связана любопытная легенда, - хозяин прищурился. - Журавлика носил с собой глава императорской стражи. Его гвардейцы были вышколены таким образом, что нападали на любого и убивали каждого, в кого полетела эта свистящая птичка, будь это хоть мать их командира. Но однажды главный телохранитель метнул журавлика в императора, и тот мгновенно был изрублен на куски! С тех пор этот обычай отменили.

Я выдернул опасную игрушку из щита и осторожно положил на полку.

Молчавший до этого Борис отложил журнал, встал и, не глядя на меня, глухим голосом сказал:

- Серега… Я не хотел тебя обидеть…

Он твердо взглянул мне в глаза и протянул руку. Я с удовольствием ее пожал. Борис был мне симпатичен, сам даже не знаю чем, и я переживал наш разлад.

- Ну и славненько, молодые люди! А теперь - спать! - Паганель проводил нас в гостевую комнату, где хозяйственная Зоенька заранее расстелила нам две шикарные мягкие постели.

Мы пожелали хозяину и друг другу спокойной ночи, улеглись, и уже через минуту ласковые руки простыни унесли меня в сон…

Глава 4

Необъяснимых явлений не бывает. Бывают люди, не умеющие их объяснить.

Кто-то из студентов физфака

Всю ночь я проспал безмятежным сном младенца, и лишь под утро мне приснился странный сон:

Я по колено в снегу стою на краю какой-то ямы. Внизу, на дне, среди куч застывшей земли, копошится человек. Вокруг расстилается огромное поле, белое от снега, искрящегося под неярким светом луны. Холодно, неуютно, тоскливо…

Человек в яме вдруг окликает меня по имени и протягивает руку, испачканную землей. Эта скрюченная рука похожа на жуткую куриную лапу с черными когтями. Я хватаю руку, человек поднимает голову, выбираясь наверх, и я вижу - это я сам! Чернявый, небритый, с безумными глазами, но это я!

Я, тот, который сверху, понимаю, что происходит что-то страшное, неправильное… В моей руке появляется револьвер, и я стреляю в свое собственное лицо, в переносицу, туда, где у меня оспинка, память о детской «ветрянке». Грохот рвет тишину, звезды на небе косо едут за горизонт, и я чувствую, что падаю в яму, на обмякшее тело того, который так и не вылез. Сухая смерзшаяся земля забивает мне рот и нос, становится нечем дышать, я задыхаюсь, и тут откуда-то слышится голос: «Сергей! Эй, Серега!…»

Я рывком проснулся, дрожа от пережитого ужаса и тяжело дыша. Яркое солнце заливало комнату. Надо мной стоял Борис, тревожно вглядываясь в мое лицо.

- Уф, напугал! Я думал, с тобой что-нибудь случилось. Уткнулся в подушку и давай хрипеть, как будто тебя душат…

- Доброе утро, Боря! Примерно так оно и было… - я очумело покрутил головой, потянулся и рассказал Борису мой сон.

- Видать, здорово ты вчера кумполом приложился… Ладно, ты не забудь Паганелю рассказать - он и в снах тоже разбирается, может, и объяснит, что к чему.

Тут в дверь постучали, и раздался голос хозяина квартиры:

- Ребятки, доброе утро! Я слышу, вы уже проснулись. Как говорится, вставайте, графы, нас ждут великие дела!

Мы втроем сидели на солнечной кухне и уплетали прямо из чугунной сковороды «богатырскую» десятиглазую яичницу. За окнами блестела под бездонным голубым небом гладь Москва-реки. День обещал быть погожим, хотя «…стоял октябрь уж у двора».

Пока мы с Паганелем создавали шипевший сейчас на столе шедевр холостяцкой кулинарии, Борис позвонил на квартиру профессора и узнал, что вчера поздно ночью из Кургана звонила Надежда Михайловна. Она сообщила, что состояние больного заметно улучшилось, и хотя в себя профессор пока не пришел, врачи убеждены в благополучном исходе. Через несколько дней, если все будет нормально, профессора можно будет везти в Москву, в нейрохирургическую клинику академика Броммеля.