Читать книгу "Снежная слепота - Пи Джей Трейси"

Тридцать секунд, вот и все. Может, минуту.

Тем не менее она продолжала сидеть за рулем, глядя, как в луче фар вьются снежные вихри, чувствуя, как сжимается ее глупое сердце. Наконец она поняла, что ведет себя просто смешно.

Выбравшись из машины, она по колено в снегу добралась до амбара и начала сбивать свежие наносы у основания двери. Когда она расчистила их достаточно, чтобы прикрыть дверь, то переступила через порог в непроглядную темноту и, потянувшись за фонариком, вспомнила, что оставила его на сиденье.

Выругавшись сквозь зубы, она решила, что такой большой предмет, как кровать, она найдет и в темноте, и осторожно двинулась вперед. Она слышала, как шуршит под ногами солома, как потрескивают под порывами ветра старые доски, как где-то высоко на стропилах невнятно бормочут голуби. Она слышала стонущее потрескивание старых бревен амбара, которые сетовали на ветер, и пыталась найти в этих звуках какую-то музыку, но они были всего лишь невнятным звуковым оформлением фильма о ветхом строении.

Наконец она почувствовала под руками кровать, ощупала накинутые покрывала, привязанные к столбикам и свисавшие по бокам. Но с одного угла ветер откинул брезент, обнажив часть матраца.

Она стянула перчатки и испустила вздох облегчения, почувствовав, что матрац остался сухим, и, прежде чем вернуться к машине, тщательно прикрыла его.

В амбаре из-под груды наваленных одеял в спину ей смотрели два широко открытых глаза.

10

Даже с двумя ведущими осями Айрис понадобилось более получаса, чтобы преодолеть пятнадцать миль по окружному шоссе до поворота на Киттеринг-роуд. Лейтенант Сэмпсон – кем бы, черт побери, он ни был – был прав относительно дорог. Они заново покрылись скользкой льдистой коркой, и из темноты ей в ветровое стекло летели плотные хлопья снега. Еще четыре дюйма – и все дороги замрут, с какой-то извращенной радостью уроженца Миннесоты сообщил по радио диск-жокей.

Старожилы округа Дандас предпочитали думать о нем как о фронтире[4]Миннесоты. Лежащие в шестидесяти милях к югу два города-близнеца – Миннеаполис и Сент-Пол – манили к себе выпускников колледжей, как двухдолларовая шлюха, но стоило сделать хоть шаг за северную границу округа, путник вполне мог наткнуться на койота или медведя.

Конечно, люди прибывали. Пустые пространства по обе стороны от шоссе начали заселяться, и в конечном итоге эти фермеры-любители в костюмах от Армани осмеливались продвигаться подальше на север, но пока домов вдоль дороги, мимо которых проезжала Айрис, было немного, и они были отдалены друг от друга.

Она сжала пальцы на рулевой баранке, представляя себе долгий и холодный путь за помощью, если у кого-то из местных жителей сегодня утром на этой дороге откажет сцепление и он вниз головой свалится в занесенный снегом кювет. Здесь было вдоволь народу – особенно стариков, – которые с глубоким подозрением относились к сотовым телефонам.

Когда она повернула налево на узкую извилистую дорогу, то почувствовала, что шины «эксплорера» начинают пробуксовывать, снова цепляться за дорогу, опять пробуксовывать. Айрис подумала, что никак ей придется погибнуть в первый же день на новой работе. Озеро Киттеринг ждало ее с левой стороны – в пятидесяти футах прямо вниз по дороге, которая тянулась вдоль склона холма. Через пару месяцев тут появятся промоины черной воды среди белого льда, как десятки открытых ртов, жадно ждущих очередную машину, которая не обратит внимания на ограждение.

Местные предания говорят, что дорога по Киттеринг-Хилл к зданию окружного суда прикончила больше подсудимых, чей любой судья в округе, и в такое утро Айрис Риккер истово верила в это.

К тому времени, как она одолела предательский склон, Айрис съела всю помаду с нижней губы и рук совершенно не чувствовала. Она ослабила хватку и размяла пальцы, чтобы восстановить кровообращение.

Айрис проползла мимо двухэтажного кирпичного здания, в котором размещались офис шерифа и тюрьма; желтый свет из его окон падал в снежную темноту. Она бросила беглый взгляд налево и поежилась, представляя, что позже ей придется войти в это здание и предстать перед людьми, которые, проснувшись утром, стали подчиненными первой женщины-шерифа в истории округа. Ей надо было взять с собой пончики или пирожные… или что-то в этом роде. Наверное, только так они ее пустят в парадные двери.

В квартале за зданием суда дорога резко спускалась к озеру. Она представила себе, что стоит на пристани, где кончается дорога и начинаются нагромождения льда. Гараж Шорти был строением из серого металла в квартале от здания суда, прямо на берегу озера. Стоянка была забита кучей машин без номеров в разной степени изношенности, включая покрытую льдом зеленую развалину, которую, как собаку на поводке, притащил на буксире трактор.

Такой же занесенный снегом заместитель шерифа округа Дандас стоял сзади своей машины.

Айрис оставила «эксплорер» перед входом и через снег побрела к нему.

– Вы Риккер? – спросил он из-под капюшона, который почти полностью скрывал его лицо.

Айрис подавила желание ответить: «Я Риккер» – и подумала, почему никто в этом округе не говорит полными предложениями.

– Да. А вы лейтенант Сэмпсон?

– Ага.

– Не думаю, что мы встречались, – сказала Айрис, протягивая руку в перчатке, которую лейтенант Сэмпсон то ли не увидел, то ли предпочел не заметить. Жители округа дали ей на семь голосов больше, чем предыдущему шерифу, но было совершенно ясно, что ее заместители этому отнюдь не рады.

Сэмпсон ткнул в багажник развалины, отчего та подпрыгнула.

– Лотерейная машина.

Айрис, прищурившись, сквозь снег посмотрела на это старье:

– Вы шутите. Такая машина – приз в лотерее?

Он фыркнул или вздохнул – во всяком случае, издал какой-то звук, который Айрис не поняла. Или, может, это были просто шуточки ветра.

– Забудьте. Вы не местная.

Она собралась было сказать ему, что живет в округе целый год, что подошвы ее последней пары кроссовок не ступали на тротуары города, но решила воздержаться. В таких местах вы всегда будете чужаком, если не родились на ферме, которую построил ваш прапрадедушка с помощью своих рук и пары мулов… ну и прочие глупости.

– Мы каждую зиму вытаскиваем из озера такое старье, – объяснил он. – Весь округ держит пари на день и час, когда машина наконец уйдет под лед. Еще когда я был мальчишкой. Победитель ходит задрав нос и жертвует выигрыш на благотворительность. На этот раз какой-то осел поставил машину перед приходом весны, а поскольку в последние две недели потеплело, вчера лед треснул, и она утонула – как раз перед началом снежной бури.

Айри подавила невольную дрожь и попыталась выглядеть, как и подобает шерифу.