Читать книгу "Сотворение мира - Гор Видал"

Одна царица Аместрис оставалась выше подозрений. То есть, я хочу сказать, у нее не было ни одного романа. Ей хватало сообразительности не давать Ксерксу ни малейшего повода обратиться к арийским законам. Но царица поддерживала тесные и в высшей степени тайные связи с евнухом Аспамитром.

Ее дочь Амистис не была так умна. Она открыто меняла любовников одного за другим, вызывая гнев своего мужа Мегабиза. Когда тот пожаловался Ксерксу, Великий Царь, говорят, ответил:

— Нашей дочери позволяется все.

И, как утверждают, Мегабиз спросил:

— А если она захочет нарушить древний закон, Великий Царь позволит ей и это?

И Ксеркс ответил:

— Поскольку она из рода Ахеменидов, то не может нарушить наших законов.

Оглядываясь назад, я понимаю, что этот диалог — или подобный — знаменовал начало конца. Наследник трона Дарий ненавидел Ксеркса за совращение жены. Мегабиз злился, что Великий Царь сквозь пальцы смотрит на измены Амистис. К тому же несколькими годами раньше член царской семьи соблазнил девственную внучку Мегабиза. Тогда Ксеркс отреагировал мгновенно и приказал посадить обидчика на кол. Но гарем стеной встал за соблазнителя — кстати, его звали Сатасп, — и, к радости царственных дам, Ксеркс приказал ему совершить плавание вокруг Африки. Финикийцы хвастали, что такое удалось совершить только им. Год или два Сатасп болтался вдоль Северной Африки, а потом вернулся в Сузы и заявил, что обогнул весь материк. Никто ему не поверил, и его таки казнили.

Но Мегабиз остался недоволен. Он хотел мести сразу, а не спустя два года. Сама царица выражала недовольство, и это ее стараниями грозное величие владыки перешло на ее сына.

На двадцать первый год царствования Ксеркса, осенью, я был с Лаис в Троаде. Ксеркс пожаловал Демарату значительный удел, и бывший спартанский царь теперь был скорее лошадником-персом, чем заговорщиком-греком, что несомненно к лучшему. Хотя Демарат и Лаис жили вместе как муж и жена, выйти за него замуж она отказывалась. Она слишком любила свободу. Кроме того, Лаис не хотела делиться значительным состоянием, скопленным ею благодаря многолетней дружбе с Атоссой.

— Я гуляю сама по себе, — любила она говорить и несомненно говорит по сей день, если еще живет в Фасосе.

Мы с Демаратом смотрели в конюшне только что приобретенного арабского жеребца. Стояло серое хмурое утро, и южный ветер пах песком. Из дома к нам с криком бросился слуга.

— Он умер!

И прекрасное время кончилось.

Насколько я знаю, произошло вот что. С благословения царицы Аспамитр и начальник стражи Артабан убили Ксеркса, пока тот спал, — не такая уж трудная задача, поскольку последние годы Великий Царь не ложился, не выпив с полдюжины бутылок гельбонского вина. Они убили также царского возницу и зятя Патирамфа.

В день убийства наследник престола Дарий находился в охотничьем домике у дороги на Пасаргады. Когда ему сообщили, он поспешил в Сузы и попал в ловушку. Все знали, что Дарий не только ненавидел отца, но и стремился занять его трон. Поэтому заговорщики представили дело так, якобы это Патирамф убил Великого Царя по приказу Дария, а верному Артабану пришлось убить Патирамфа.

Затем заговорщики пошли к восемнадцатилетнему Артаксерксу и сказали, что его брат Дарий виновен в убийстве отца. Если Артаксеркс согласится казнить своего брата, они обещали ему сделать его, Артаксеркса, Великим Царем. У меня есть основания полагать, что Артаксеркс уже тогда понимал, что произошло на самом деле, но Артабан командовал дворцовой стражей, а Артаксеркс был бессилен и сделал так, как сказали. На следующий день, когда Дарий прибыл в Сузы, Артабан его арестовал, а законники приговорили к смерти как цареубийцу.

Не знаю, какую роль в казни старшего сына играла царица. Хоть она и согласилась на убийство Ксеркса, не могу поверить, что Аместрис имела отношение к смерти Дария. Подозреваю, когда она потеряла контроль над событиями, те начали развиваться. Знаю только, что, узнав через шпионов о планах Артабана убить Артаксеркса и самому сделаться Великим Царем, она призвала Мегабиза и заключила с ним тайный союз. Как командующий войском, Мегабиз был еще могущественнее Артабана, начальника дворцовой стражи. Мегабиз одобрил убийство Ксеркса, но верность династии сохранил.

С половиной армейского корпуса Мегабиз разоружил дворцовую охрану, Артабан был убит. Потом арестовали Аспамитра. Как любимцу царицы, распорядителю двора многое могло бы сойти с рук, но он посягнул на место Ахеменидов, и Аместрис пришла в ярость. Это царица приказала положить Аспамитра в так называемое корыто — что-то вроде деревянного гроба, скрывающего туловище, но оставляющего солнцу, насекомым и гадам голову и конечности. Из всех смертей смерть через корыто считается самой медленной и потому самой мучительной — после смерти от старости, конечно.

Я, Демокрит, сын Афинокрита, хочу здесь вставить в повествование моего дяди Кира Спитамы беседу, состоявшуюся у нас с ним через час или около того после описания смерти Ксеркса. Как праведный зороастриец, он думал, что ответил на все вопросы бытия. И все же дядя был слишком умен, чтобы не заметить очевидных противоречий. Хотя я почти уверен, что он бы захотел от меня точного воспроизведения своих слов, думаю, при изложении сказанного им я должен положиться не только на его память, но и на наши совместные изыскания.

Мы поднялись на Агору. Была середина лета, и стояла душная жара. Голубое небо напоминало раскаленный металл, и покрытый выжженной добела грязью город казался вымершим. Афиняне сидели по домам, обедали — или спасались от жары в гимнасиях. В это время дня мой дядя особенно любил гулять по городу.

— Никаких афинян! — восхищался он. — Ни шума, ни криков!

Благодаря многослойным одеждам, дядя никогда не страдал от жары. Годы спустя, когда я путешествовал по Персии, то одевался по-персидски и обнаружил, что легкие, не касающиеся тела одежды позволяют сохранить прохладу в самый жаркий день.

В портике Одеона дядя решил посидеть в тени. Он всегда точно знал, где находится — на Агоре или в каком-либо другом месте, — если побывал там хотя бы раз. Мы устроились на ступенях. Напротив нас гора Ликабет выглядела нелепее, чем обычно, — как иззубренный камень, брошенный каким-то древним титаном. Рациональные афиняне иррационально не любят горы. Они говорят, что там живут волки, но, я думаю, дело в том, что горы не вписываются в сельский пейзаж.

— С тех пор как я вернулся из Китая, мне было известно, что все кончится кровью. Вот почему я удалился от двора. От Ксеркса я не удалялся. Он был мне больше чем брат — он был моим двойником, моим вторым «я». Без него от меня осталась лишь половина.

— А он тем временем?..

— Великий Царь на мосту к Спасителю.

Кир замолчал, да и больше было нечего сказать, потому что, если Зороастр прав, Ксеркс в настоящее время кипит в море расплавленного металла.

— Думаю, — сказал я, — нет никакого моста, никакого Мудрого Господа…