Читать книгу "Терновый венец Екатерины Медичи - Неля Гульчук"

Королева-мать решила поступить более разумно. Воспрянув духом, что дети помирились, она решила подорвать влияние миньонов, с которыми связывала немилость Генриха к своей особе.

Екатерина Медичи пригласила сыновей на ужин в свой замок в Шенонсо.

В великолепном, сдержанно освещенном парке были расставлены огромные столы. Во главе центрального стола сидел Генрих в женском платье из дамаста. Вдоль корсажа, форму которому придавала серебряная корсетная пластинка, мерцал Млечный Путь из драгоценных камней. Уши короля оттягивали серьги с изумрудами, а в волосах, окрашенных фиолетовой пудрой, сверкали похожие на светляков курбункулы.

Места по бокам от короля заняли: Екатерина, выглядевшая в своем неизменно черном платье ласковой матушкой, королева Луиза, одетая, как всегда, чересчур просто, Маргарита, лицо которой освещала загадочная улыбка, и, наконец, герцог Анжуйский, осыпанные каменьями одежды которого делали его безобразное лицо еще более отталкивающим.

Глаза короля почти не задерживались на своем семействе, зато с нежной снисходительностью ласкали фаворитов. Сотни прелестных женщин выходили из себя, не в силах овладеть вниманием повелителя.

За столом прислуживали амазонки из «летучего эскадрона».

Мадемуазель де Роанн, прелестное юное создание, поднесла королю вазочку с конфитюром. Его Величество поднял глаза, и за столом воцарилось глубокое молчание. Больше никто не думал об увеселениях. Шла другая игра, куда более серьезная. Сложит ли Нарцисс оружие, сдавшись Венере? Отдаст ли он снова власть в руки матери?

По лицу Генриха скользнула смутная насмешливая улыбка, и он отвернулся. Екатерина не смогла сдержать вздох ярости. Месье – вздох облегчения.

В конце ужина разразились сатурналии. Из всех древесных кущ выскочили нимфы без покрывал. Фавны бросились на них, и до рассвета на равных безумствовали сторонники обоих Эросов.

Чиновникам короны, на которых были возложены расходы за это галантное празднество, оно обошлось в двести тысяч ливров за счет налогоплательщиков.

Тем временем католические партии одерживали победу за победой. В то время как войска герцога Анжуйского утвердили власть короля по всей долине Луары, герцог Майеннский завоевал Пуату и взял Бруаж. Лига уже объявила, что грядет истребление протестантов, но король этого не захотел. Прибыв в Пуатье, он, ко всеобщему изумлению, остановил военные действия и велел своим послам как можно скорее созвать мирную конференцию в Бержераке. По его представлениям, поражение подданных должно было всего лишь вразумить их.

Находясь между двух огней – лигистов, жаждущих крови, и протестантов, упорствующих в своей непримиримости, Генрих смело избрал терпимость и силой навязал ее обеим крайним группировкам, равно озлобившимся на него. Через несколько недель переговоров, ведущихся по прямому указанию суверена, Бержеракский договор, наконец, перечеркнул гибельный пакт в Болье.

Король не побоялся провозгласить о своей приверженности к либерализму, в то время совершенно непопулярному. Протестанты утратили преимущества, данные им предыдущим эдиктом и порождавшие конфликт. Полную свободу совести им гарантировали, но богослужение разрешалось проводить только в предместьях города. Занятые до войны крепости были им оставлены, чтобы они могли защищаться от агрессии католиков.

В своей партии только Генрих Наваррский ясно осознал значение этой политики умиротворения. Заставить реформатов принять ее ему удалось только ценой разрыва с крайними радикалами, и сам Агриппа, лучший его друг и любимый поэт, перестал общаться с ним. В периоды смятений попытка умерить страсти – дело самое опасное и жестокое.

Генрих не считал свою задачу выполненной. Как только 17 сентября 1577 года мир был подписан, он приказал ни много ни мало распустить Католическую лигу и Протестантскую конфедерацию. Двор опешил от такой смелости. Екатерина Медичи первой ждала всеобщего взрыва, который сметет трон, но ничего подобного не произошло. Затаив ярость, фанатики подчинились, и победоносный Генрих с гордостью заявил:

– «Мир короля» установлен!..

Он гордился делом своих рук и ума. За пятнадцать месяцев благодаря собственной проницательности и гибкости он вернул власти монарха авторитет, спас единство страны, обуздал Гизов, установил внутренний мир в своем королевстве, которому должен был радоваться каждый француз. Если бы в этот момент король нашел в своем народе хоть малую толику воли и патриотизма, гибельная эпоха гражданских войн закончилась бы навсегда.

4. Крах последних надежд

Решительные действия Генриха III коснулись и королевы-матери. Ей было предложено либо изменить свою позицию, либо отказаться от участия в управлении государством.

Екатерина испытывала отчаяние от того, что король снова оказался под влиянием своих фаворитов; он вторично распорядился о том, чтобы официальные депеши попадали только в его и их руки. Это крайне уязвило Екатерину; неведение было непереносимо для нее, привыкшей быть в курсе всех дел в государстве. Карл никогда не игнорировал мать так оскорбительно для ее самолюбия, как Генрих; вспоминая о своих замыслах и мечтах, связанных со своим самым любимым чадом, о том, как она помогала ему, устраняя его врагов и оберегая от недоброжелателей, Екатерина не смогла сдержать обиды и заплакала.

Она задумалась: неужели она теряет свои способности из-за стремительно надвигающейся старости? Она сильно располнела, стала с трудом двигаться, зимой и осенью обострялся ревматизм. Нужно смотреть правде в глаза! Конечно, очень трудно вписаться в компанию веселых и задиристых друзей сына, но ведь ее советы могут стать для короля бесценными.

Екатерина поглядела в зеркало. В ее глазах по-прежнему горел огонь решимости, присущий лишь избранным, людям способным управлять событиями и творить историю. Она знала, что этот огонь погасить невозможно. Отказаться от участия в государственных делах она не имела права по соображениям этическим, а еще потому, что не мыслила себя вне этих забот. Вскоре сын предложил матери занять место королевского министра и целиком подчиняться приказам короля.

Королева-мать уступила сыну, более всего желая утверждения его на престоле. Обремененная годами и физическими недугами она должна была вынести и это испытание.

Дети, от которых после гибели мужа зависела ее власть, оказались предателями. Она осознала тот факт, что власть – самая ценная и необходимая вещь на свете для таких людей, как она, – достается нелегко, но самое трудное, это удержать власть, а удержать ее необходимо ради самого же Генриха.

Младший сын, которым она манкировала в прошлом, считая его незначительной фигурой, начал доставлять и ей, и Генриху неприятности; он оказался ненадежным, тщеславным, мечтающем о троне. Если он станет королем Франции, им будет нелегко управлять, скорее всего, даже невозможно. Маргарита также склонна к предательству против короля и матери. Теперь и ее любимый Генрих разорвал союз с матерью, променял ее на компанию фаворитов, которых называет проводниками смелой политики.