Читать книгу "Круги в пустоте - Виталий Каплан"

Красный камень. Тот самый, ошибка исключена. Эти потоки обжигающей силы невозможно подделать. Сердце взметнулось отпущенной на свободу птицей, сознание затопило хмельной, нерассуждающей радостью, и прошло, должно быть, немало времени, прежде чем Хайяар обнаружил себя сидящим на полу, привалившимся спиной к раскрытому сундуку и глупо улыбающимся.

Что ж, настала пора действовать. И очень кстати оказалась деревянная единянская рыбка.

Ничего такого уж сложного в камне не было. Силу ему дал Великий маг из древних, имя коего не сохранилось в тхаранских свитках, но молва об этом рубине шла давно, и любой, имеющий хотя бы Малое Посвящение, знал, как действовать.

Для начала начертить семилучевую звезду, поставить на остриях лучей нужный знаки. В центр звезды опустить сам камень, затем произнести пробуждающие слова. После этого можно класть между нижними лучами единянскую рыбку — она будет прообразом цели. И дальше просто выплеснуть струю силы в огненную мысль.

Мгновенно охватит пламя грубо вырезанную из дерева фигурку — а камень соединит ее со всеми такими же рыбками на протяжении, пожалуй, двухсот тианну. Если повезет, то и трехсот. И каждая такая рыбка вместе с тем, у кого она доселе безмятежно болталась на шее, вспыхнет лиловым факелом. Ни вода, ни земля, ни духи стихий — ничто не справится с огнем Красного камня. Да жалкие единяне и понять ничего не успеют — в считанные мгновения они превратятся в мерзко шипящие уголья. Вот такая им будет память о Харте, несчастном ребенке из разоренного Гира. Сейчас ему вспоминался именно тогдашний Харт — тощий, измученный мальчонка с огромными, полными боли и ужаса глазами. Почти три луны ушло на то, чтобы исцелить его тело, а с душами пришлось возиться куда больше. Двадцати лет как не бывало, и старая, никуда, оказывается, не девшаяся ярость клокотала сейчас в горле. И если невозможно дотянуться до главного виновника, то пускай ответят хотя бы эти презренные людишки, несущие смерть во имя своего Спящего. Не Диу, а они, именно они прострелили мальчишке голову. Стоя под жгучим солнцем возле груды тел, он вслушивался в отзвуки только что случившихся событий. Для этого и силы не надо было расходовать, достаточно лишь опыта. Хаграно отказался поклониться их Богу, остался верен Высоким… которые равнодушно приняли его гибель. Высокие… но клятва есть клятва…

Он медленно, аккуратно начертил звезду. Куда теперь торопиться? Единяне от расплаты не уйдут. Надо бы еще запастись живой силой из валяющегося в беспамятстве стража, но это Хайяар оставил на потом. Теперь-то уже все равно… не этот, так иной… скоро в замке не останется никого, кроме перепуганных слуг, еще не успевших нацепить на шею знак своего предательства. Тогда уж, напитавшись под завязку, можно будет спокойно возвращаться в Железный Круг. Как бы ни хотелось отловить поганца Диу, а долг перед Тхараном важнее. Сперва перенос, потом уже… собственно, это останется единственной ниточкой, привязывающей его к жизни. Великий кассар, Диу-ла-мау-Тмер, черный плащеносец и прочая — должен умереть. Желательно, очень медленно и в полном сознании.

А громкая же слава пойдет об огненном наказании отступников-единян! И в Сарграме, и в Олларе многие призадумаются — а стоит ли кланяться новому богу, предавая старые клятвы? Случившееся единожды может повториться, и не раз… Откуда единянам знать, что Красный камень, выполнив положенное, растает в оммо-тло, а больше камней с таким могуществом нет? Глядишь, и война повернется иначе… Сарграм, конечно, уже не вернуть, а вот южные земли Оллара — почему бы и нет?

Да, слава пойдет громкая. А уж кого благодарить, в скором времени узнают все. Как ни скрывайся, а в Тхаране о его внезапном возвращении наверняка уже известно. Наверняка Старцы-плащеносцы наблюдают за ним… тонкими, даже ему недоступными средствами. Но что знают в Тхаране, вскорости узнают и остальные. В Сарграме так уж точно узнают. И вполне может статься, сообщат сквозь Тонкий Вихрь в Железный Круг — в тамошнюю Стражу, или этому своему соглядатаю Теме… А уж тот не замедлит рассказать все Ане…

Воздуху внезапно не хватило и он мучительно раззявил рот — словно выброшенная на берег рыба. Деревянная, обреченная на сожжение рыба. Аня узнает все. Узнает, кто такой на самом деле Константин Сергеевич… как страшно отомстил он за смерть ученика… отомстил тем, с кем у Ани, по сути дела, одна и та же вера. И тогда… Он еще смог бы вынести ее равнодушие — но острый, презрительный блеск всегда таких теплых, лучащихся лаской глаз… С каким отвращением произнесет она его имя… Аня, с которой стояли они на берегу лунной реки… пускай всего лишь во сне.

Конечно, все это она узнает не сразу. Скорее всего, Тхаран к тому времени уже начнет новую жизнь в Древесном Круге, а сам он вернется сюда, в затянутый кровавым дымом Оллар. Только никуда, ни в какой Круг, ни в какой слой не убежать не то чтобы даже от памяти — от холодного, удушающего знания.

Да что же это такое получается, Высокие? Из-за одной лишь девчонки отказаться от праведного возмездия? Выставить себя, Великого Мага, на посмешище? У тебя убили хаграно, и ты не покарал убийц? Как посмотрят на него старые друзья в Тхаране?

А собственно, какая разница, как они посмотрят? Да, скажи наконец себе правду — чистую как хрусталь, острую как меч правду. Эта самая чужая девчонка дороже ему, чем клятва Высоким, чем месть низким… чем хаграно? Чем хаграно, который не просто ученик… это как сын… нет, больше чем сын… Ну как тут ответишь, разве есть такие весы, чтобы сравнить? Разве измеришь разрывающееся на кровавые куски сердце? Одно лишь ясно — Харт мертв и его не вернуть. А Аня жива. И можно сделать так, чтобы ее взгляд оставался светлым… хотя бы она никогда больше не увидела доброго старика дядю Костю… Пускай будет счастлива со своим Темой… куда уйдешь от судьбы… судьба сильнее и Высоких… Но если счастье ее омрачится ненавистью к старику-соседу, оказавшемуся предателем… слугой, как они выражаются, врага человеческого рода… так по-своему называя Господина мрака… которого, кстати, очень даже порадуют тысячи поджаренных единян… Нет, ну что же делать, что? И спросить не у кого. Высокие не ответят, да и нужен ли ему ответ тех, кто позволил казнить его мальчика? А сам ты, прошедший Высокое Посвящение, знаток древних свитков, страшных тайн естества и человеческих немощей… что можешь ты решить сам, здесь, где бесполезны речения мудрецов, где смешной становится магия, где кровью дышит камень… ждет приказа.

Больше тянуть он уже не мог. Все надо сделать быстро… иначе он не выдержит этой пытки, по сравнению с которой раскаленное железо кажется наивными варварскими забавами…

Хайяар поднял рубин, сжал в кулаке пульсирующий многогранник — и со всей силы, не магической, а обычной человеческой силы швырнул его в стену.

Откуда взялся ослепительный свет, думать не хотелось. Ни о чем вообще не хотелось думать, было грустно и легко, и только покалывало сердце — будто там, внутри у него открылись какие-то огромные, запечатанные ранее пространства, и слабая плоть сейчас привыкает к ним, отвечая болью неведомому.

Отчего-то он знал, что надо идти. И медленно, по-стариковски двинулся между двумя стенами белого огня, сотканного, должно быть, из острых молний. Там, впереди, что-то ждало его. Что-то, наверное, очень важное.