Читать книгу "Черная камея - Энн Райс"

Я опустился на колени, приподнял девушку и сделал, как мневелели.

"Прокуси себе язык, – сказала Петрония, – икапелькой собственной крови запечатай ранку так, чтобы она совсемисчезла".

Я был преисполнен решимости, совершая ритуал. На моих глазахкрошечные проколы исчезли, я отпустил девушку, и она, бледная, с пурпурнымипятнами на лице, повалилась на плиты.

Я поднялся, шатаясь. Я снова опьянел. Обычные предметывокруг, казалось, ходят ходуном. Как в тумане, я доковылял до Адониса и сказал:

"Спасибо, что был добр ко мне".

Он от страха не сумел ничего ответить. Просто стоял исмотрел на меня, не мигая. Потом я отвернулся.

Не знаю, что было дальше, – кажется, я вышел из ваннойс Петронией. Кажется, мы поднялись с ней по огромной лестнице. Вечер проходил,как в тумане, не освещенный ни одной лампой. Мы ходили с Петронией вдоль крытойтеррасы, и звезды словно передвигались по ночному небу. Я чувствовал запахморя, слышал его шум.

Мы вошли в комнату, где за шахматной доской по-прежнемусидели Манфред и Арион. Оба они показались мне великолепными – те две служанкии юноша в подметки им не годились.

"Значит, у нас какое-то особое видение, –пробормотал я. – Все вещи вокруг кажутся охваченными огнем".

"Я знала, что ты поймешь, – ответилаПетрония. – Мне нравятся твои высказывания. Никогда не бойся откровенно сомной говорить. Я наблюдала за тобой много лет – за тобой и твоимидухами, – прежде чем остановить на тебе свой выбор. Меня привлекла нетолько твоя красота, но и то, каким языком ты изъясняешься".

"Я люблю тебя, – сказал я. – Разве ты неэтого хотела?"

Она рассмеялась тихо и беспомощно. Ее теплая рука обвиваламою талию, и в эту секунду красота Петронии тронула мое сердце. Была в нейкакая-то мягкая величавость. Я почувствовал, что восхищаюсь ею.

Мы подошли к краю террасы и посмотрели на море. Внизу всеказалось зеленым и голубым. Я видел это в темноте, видел, что море отнимает этикраски у залитого луной неба. А еще я видел, как над головой движутся звезды,словно хотят обнять нас. А там, внизу, примостившись на склоне горы, виднелисьбелые домики: казалось, они висят на самом краю и вот-вот рухнут, и оттого весьгородок имел сказочный вид, – а за ним возвышалась снежная вершина.

"Говоришь, я хочу, чтобы ты меня любил? –повторила Петрония. – Не знаю. Может быть, раньше я и хотела этого. Можетбыть, до сих пор хочу. Откуда мне знать, чего я хочу? Если бы я когда-нибудьсумела ответить на этот вопрос, то, наверное, нашла бы покой. Но к чему вся эталожь? Или, вернее сказать, почему я верю всей этой лжи? Я захотела получитьтебя, как только впервые увидела. Я выбрала тебя. И только на эту ночь или нанесколько ночей. И я решила сделать тебя сильным, как уже говорила, поэтомусейчас мы вернемся к Ариону, и он вновь заставит тебя почувствовать голод. Чтоскажешь, мой милый Мастер?"

"Ты позволишь мне говорить о том, что я познал вместе ствоей кровью?" – спросил я.

"Испытай меня, – предложила она без всякой злобы,что было для нее необычно, – и если мне понравятся твои слова, кто знает,как я поступлю. Даже я этого не знаю. Так что ты там разглядел в моейкрови?"

"Когда ты сражалась на арене, поединки былисмертельные?"

"Всегда, – ответила она. – Разве ты не изучалисторию Древнего Рима? Женщин среди гладиаторов было великое множество. Ясчиталась всего лишь одной из лучших, неизменная любимица толпы. Я была такой,какой ты знаешь меня теперь – порочной и злой. Я и выжила в те годы толькоблагодаря своим порокам. Это было естественно. От меня другого не ждали. И явоспринимала это просто, хотя и бесилась".

Петрония сияла, глядя на меня.

"Мое сердце укротил Арион, – продолжилаона. – Только Арион сумел оторвать меня от порока, насмешек и подлостей инаучить настоящему ремеслу. Да, ты ведь еще не видел те чудесные вещицы, что яделала для Ариона. Он дарил мне рубины и изумруды, а я вырезала для него целыеистории на раковинах – победы императоров, продвижение легионов. Мои работыславились по всей империи. Я целый день проводила, склонившись над станком,одетая небрежно, как мальчишка, с волосами, завязанными на затылке сыромятнымшнурком, – для меня ничего не существовало, кроме работы, одной только важнойработы. Потом приходила ночь, а с нею и Арион. И тогда я становилась для негоженщиной. Я становилась для Ариона чем-то мягким, достойным, чудесным".

"Что значит достойным?" – спросил я.

"Сам знаешь, ты всегда знал".

"Но что означает это теперь? – упорствоваля. – Я знал, что это означало раньше, но теперь все по-другому. Я убилнесчастную девушку, ту злодейку. Это был недостойный поступок. Так ответьмне".

"Оставь пока, тебе рано интересоваться такимивопросами. Нам еще предстоит поохотиться. Тебе выпадет длинная ночь. Как я ужеговорила, я не создаю хныкающих новичков. Ты будешь очень сильным, когда язавершу с тобой ритуал".

"Но буду ли я порядочным? – спросил я. – Будули я честен?"

"Постарайся быть таким, – ответила она,опечалившись. – Используй для этого свой ум, – тихо добавилаона. – Не копируй меня. Подражай тем, кто лучше меня. ПодражайАриону".

Мы вновь вошли в огромный зал. Навстречу нам поднялсяМанфред. Он посмотрел на меня и обнял, но нас сразу разъединили любящие рукиАриона, чье прекрасное черное лицо меня совершенно очаровало.

Он казался таким заботливым и внимательным – существомнеобычным и чудесным по своему виду и выразительности.

"Выпей его кровь, Мастер", – просительнымтоном произнесла Петрония, и Мастер, заключив меня в объятия, прижал зубы кмоему горлу и выполнил просьбу Петронии.

И снова я почувствовал, как вместе с кровью из меняисторгается моя жизнь. Меня охватила грусть, невыразимая грусть оттого, что янавсегда теряю Мону, своего сына Джерома, тетушку Куин, Нэша, моего дорогогомаленького Томми, все это уходило из меня вместе с кровью, но не навсегда: онолишь проявилось на время, открылось как глубокая тяжелая рана во мне – "Тыумер, Квинн". – И я почувствовал, что Арион принимает все это насебя, стараясь освободить меня от боли, после чего опять нахлынула обморочнаяслабость.