Читать книгу "Западня для ведьмы - Антон Орлов"

– Поздно ведь, оставайся до утра, – после короткой паузы Зинта добавила: – Только не в спальне, а в комнате для гостей.

– Что ты, что ты, – Нинодия замахала руками. – В коляске уеду, надо ведь и честь знать, ты мне ноги спасла, а я тебя так отблагодарила…

На улицу они вышли вместе. Зинта чувствовала, что вряд ли уснет, так что лучше прогуляться по городу – вдруг попадется кто-нибудь, кому нужна ее помощь? Она любила озаренную фонарями ночную Аленду и, усадив Нинодию в наемный экипаж, зашагала куда глаза глядят.

Иссиня-черное небо усыпано звездами – их в Сонхи поменьше, чем в мире Эдмара, зато здесь они крупнее. На светлых стенах выделяются узоры оберегов и занавеси плюща, с балконов доносятся голоса, смех, ароматы горячего шоколада. Окна напоминают громадные фонари, внутри которых разыгрываются волшебные представления – в каждом свое, выбирай любое. По бульварам фланируют гуляющие, а в потаенных омутах ночи, на утонувших в темени задворках, выползает наружу городской народец – гнупи, вывырики, тухурвы, козяги, снаяны. Возможно, та разудалая компания, которая спасала лекарку из подвалов Дома Инквизиции, сейчас разгуливает где-то поблизости да чинит смертным мелкие пакости.

Постепенно Зинта успокоилась. Ничего же плохого не случилось, и совсем это не похоже на ее прежнюю жизнь, когда она, вернувшись из лечебницы домой, заставала Улгера с Нальвой или Карилой – и в придачу полный таз грязной посуды на кухонном столе. Суно сейчас невменяем, и вспомнит ли он завтра свое любовное приключение – это еще надвое. И Нинодия не сможет его у Зинты отнять, да она, похоже, и впрямь не собирается… Хотя кое в чем эта авантюристка схитрила. И ее хитрость удалась. Сама она пока еще не в курсе – почувствует через две-три восьмицы, но от лекарки под дланью Тавше здесь не может быть никаких секретов. Нинодия не знает правды о Накопителях, вот и сделала то, на что Зинта не смеет решиться.

Она чуть не расплакалась – и от беззлобной, но тоскливой зависти, и от безысходности, и от страха за будущего ребенка Нинодии, который вполне может оказаться древним магом.

Да какое там «чуть» – на глазах выступили слезы, свет фонарей начал расплываться сияющим золотым туманом.

Потом слезы высохли. Что будет, то будет. Удалось же спасти от этой дряни Эдмара и Тимодию. Зинта вскинула голову, ее походка стала легкой и стремительной, а в ушах, казалось, звучала музыка – настойчивый неистовый ритм, призывающий шагать дальше и не сдаваться.

И вовсе это ей не казалось… Миновав очередной квартал, лекарка поняла, что музыка и вправду есть: кто-то бьет в бубен, посылая в ночь яростную, дикую, ликующую мелодию, под которую так и хочется пуститься в боевую пляску, хотя Зинта никогда раньше не участвовала ни в каких боевых плясках.

Мимо нее промчались двое в золотых масках ящеров и парадных одеяниях служителей Зерл Неотступной – в ту сторону, откуда наплывали звуки бубна. Еще один появившийся на улице жрец двигался в том же направлении зигзагами лихого танца, свирепо колотя каблуками по мостовой.

Зинта пошла следом, про себя удивляясь: «Чего это они? Вроде же нет у них сегодня по календарю никакого праздника…»

Звуки доносились из-за ограды храма Зерл на площади Трех Повозок. На башенках, устремленных в звездное небо, горели красные и оранжевые фонари, а внизу, перед входом, жрецы и жрицы исполняли неистовый танец. Их маски, слепленные из золотых выпуклостей и темных впадин, казались мордами каких-то странных неведомых тварей, сбежавшихся на непреодолимый зов. Тени метались по двору, то уменьшаясь, то вырастая, скользили по статуям вооруженных мечами дев-ящериц, наделяя их мнимой жизнью.

Зинта остановилась посмотреть, а потом обратилась к старику-сторожу, который пританцовывал возле распахнутых ворот:

– Почтенный, что у вас сегодня за праздник?

– Этого никто не знает, почтенная, – он уважительно наклонил голову, поскольку по одежде и ритуальному кинжалу на поясе признал лекарку под дланью Тавше. – Небывалое дело, нынче сама Зерл колотит в бубны во всех своих храмах! Смертные служители к ее священным бубнам прикасаются только для того, чтобы смахнуть пыль, и то с извинительной молитвой. С полчаса назад началось… Свершилось что-то, угодное Неотступной, и мы ей во славу радуемся вместе с ней.

После этого зрелища хандру как рукой сняло, и Зинта отправилась дальше, воспрянув духом. Танцы она любила, а тут еще осталось такое же впечатление, словно поглядела на грозу над морем, или на игры диких кошек, или на водопад – это было сокрушительно и до некоторой степени страшновато, но слов нет как хорошо.

Завернула на «зов боли» в дом с наемными квартирами на улице Ракушечного Пирога, где одну старую женщину одолел приступ удушья, потом поужинала в чайной. Незнакомые закоулки вывели ее в злачный район с игорными домами, дешевыми борделями и храмом Ланки, украшенным ухмыляющимися медными масками жуликоватого бога.

Вокруг этого храма тоже царило оживление. Жрецы Хитроумного всех желающих бесплатно угощали вином, которое черпали из выкаченного на улицу бочонка, и набежавший народ с воодушевлением пил «во славу Ланки». Зинта с изумлением заметила двух затесавшихся в толпу крухутаков: птицелюди приставали с разговорами то к одному, то к другому – не иначе, предлагали сыграть в три загадки. И насмешливо шелестела листва громадных платанов, укрывавших обитель воровского бога от взглядов тех, кому нечего там высматривать. Впрочем, нет, вовсе это не листва… И вправду кто-то негромко смеется чрезвычайно довольным смехом прожженного плута.

– Что здесь такое творится? – спросила Зинта у долговязого юноши с одухотворенным меланхоличным лицом и «плавающим», но в то же время цепким взглядом профессионального карманника.

– Хитроумный сегодня угощает тех, кто ему служит своими делами, и всех прочих, кто его чтит, – ответил вместо вора уличный торговец с громоздким расписным коробом на облупленном ремне через плечо.

– Пейте во славу Ланки! – жрец протянул им по кружке.

Лекарка не стала отказываться. Пожалуй, ей тоже есть за что славить Хитроумного: кто, как не он, помог тухурве и гнупи выкрасть ее у светлейших инквизиторов?

– А что это за шелест, похожий на смех, слышите? – поинтересовалась она, отхлебнув вина.

– Это смеется сам Ланки! – с гордостью сообщил жрец. – Кто-то сумел ему угодить… Знать, кто-то исхитрился совершить то, что считалось невозможным, и господина всех хитрецов это отменно позабавило. Давно такого не случалось, на моей памяти – ни разу.

– Да что случилось-то? – спросили из толпы.

– Этого никто не знает, но Ланки повелел праздновать!

– А я знаю! – хрипло крикнул крухутак, щелкнув длинным клювом. – Ох, чего я знаю… Вы и представить себе не можете, что нынче случилось! Играем в три загадки? Кто угадает, отвечу на любой вопрос! Расскажу, как есть, что обрадовало Хитроумного! Играем? Кто рискнет?

Выше клюва лицо у него было точь-в-точь человеческое, печальные глаза часто моргали. Наморщенный лоб, лысая, как колено, голова. Он прикрывался оттопыренными крыльями, под бледной кожей прорисовывались ребра – должно быть, давно не ел, не так уж много найдется охотников играть с крухутаком, поставив на кон свою жизнь.