Читать книгу "Присягнувшие Тьме - Жан-Кристоф Гранже"

Снова пауза. Наконец швед сдался:

– Я тебе перезвоню.

Я принес себе кофе, стараясь держаться поближе к стене, чтобы избежать встречи с коллегами. И вернулся к своему досье. Мне предстояла еще одна задача – составить психологический портрет Морица Белтрейна. Его жизнь, увлечения, знакомства. Вообще-то я это уже проделал, но теперь мне нужно было нечто другое. Некто из его окружения. Человек в тени.

Я еще раз погрузился в его биографию. Всю жизнь он провел, реанимируя умерших. Он изобрел необыкновенный аппарат, который позволял вытаскивать их с того света. Всю жизнь он только этим и занимался, протягивая руку тем, кого еще можно было откачать. Он спас десятки жизней. Тридцать лет творил добро, распространял свои познания в США, Франции, Швейцарии.

Ничем не запятнанное существование.

И все-таки я до рези в глазах выискивал дважды повторенное имя, хоть какое-нибудь темное пятно, странное событие. Хоть что-нибудь, неважно что, способное объяснить его психоз или указать на его сообщника. Каждое слово болью отдавалось в глубинах моего мозга.

Но я ничего не нашел.

Однако я чувствовал: что-то кроется между строк. Какая-то мелочь, нестыковка, она у меня прямо под носом, но мне никак не удается ее ухватить.

20 часов

Еще один кофе. Коридоры уголовки опустели. Как и повсюду, здесь по пятницам все старались уйти домой пораньше.

Я возвращаюсь в кабинет.

И уже в третий раз перечитываю с самого начала все данные о Белтрейне. Подробно изучаю обстоятельства первой реанимации, проведенной им в 1983 году. Одолеваю непонятную статью, которую через два года после этого события врач опубликовал на английском языке в научном журнале «Nature». Составляю списки лекций, прочитанных им в разных странах.

Так проходит еще час.

Я ничего не нахожу.

Закуриваю очередную «кэмел», массирую себе веки и начинаю все сначала.

Даты, имена, места.

И вдруг меня озарило.

В каждой биографии упоминалось о первом применении АИК: речь шла о молодой женщине, утонувшей в озере Леман в 1983 году. Но я вспомнил, как во время нашей встречи в больнице Белтрейн, чтобы доказать, насколько велик его опыт, сказал мне, что впервые он испробовал этот метод в 1978 году «на мальчике, погибшем от асфиксии».

1978

Почему же в статьях и автобиографиях этот случай никогда не упоминался? Почему в хвалебных описаниях жизненного пути Белтрейна говорилось, будто его деятельность началась в 1983 году? Почему сам Белтрейн в своих интервью всегда замалчивал этот случай? И почему рассказал о нем мне, если ему было что скрывать?

Я подключился к Интернету и нашел доступ к архивам газеты «Трибюн де Женев». Ввел ключевые слова для поиска в архиве за 1978 год: «Белтрейн», «спасение», «асфиксия». Безрезультатно. Проделал то же самое с «Иллюстре сюисс», «Тан», «Матен». Пусто. Ни следа хоть какого-нибудь чудесного спасения. Проклятье.

На помощь мне пришло еще одно воспоминание. 1978 – последний год, который Белтрейн провел во Франции, в Бордо. Я провел тот же поиск в архивах «Сюд-Уэст».

И сразу наткнулся на статью «Чудесное спасение, совершенное швейцарским врачом». Это был подробный рассказ о том, как Мориц Белтрейн впервые применил аппарат для переливания крови, чтобы реанимировать мальчика, умершего от удушья.

Меня бросило в жар.

Ребенок был поднят со дна пещеры Жандре в Пиренеях. На вертолете его доставили в больницу скорой помощи в Бордо, где Белтрейн предложил свой метод. И тут строчки поползли у меня перед глазами. Я больше ничего не понимал.

Потому что при виде одного имени меня охватил ужас, скрывший под собой все другие слова.

Это было имя спасенного.

Последнее, которое я ожидал увидеть.

Люк Субейра.

Я качал головой и бормотал: «Нет, невозможно», но дочитал все до конца. В апреле 1978 года Мориц Белтрейн вырвал из когтей смерти Люка, которому тогда было одиннадцать лет. Совпадение было слишком невероятным. Пути двух этих людей – Люка и Белтрейна – пересеклись за двадцать четыре года до того, как все началось!

Я заставил себя перечитать статью хладнокровно, стараясь отрешиться от многочисленных последствий этого открытия. В основании всего лежал факт, о котором я ничего не знал: Люк был вместе со своим отцом, когда тот в 1978 году спустился в пещеру Жандре. Несомненно, Николя Субейра хотел таким образом приобщить сына к острым ощущениям, которые дает это занятие. А также подвергнуть его очередному испытанию.

Но спуск в пропасть обернулся катастрофой.

Обвал заблокировал ход, по которому отец и сын спустились вниз. Николя Субейра был на месте задавлен каменными глыбами. Люк выжил, но постепенно задыхался от газов, выделявшихся разлагавшимся трупом отца. Когда их наконец нашли, мальчик только что умер. Тогда-то Белтрейн впервые попытался применить АИК. Ему удалось вернуть ребенка к жизни – мальчика, чье сердце перестало биться по меньшей мере два часа назад! Величайшее достижение Белтрейна, самое первое спасение, которое он всегда скрывал. Ну а теперь выводы.

Во время этой катастрофы Люк пережил негативный предсмертный опыт. В одиннадцать лет он увидел дьявола. Его мистическое «откровение» было совсем не то, о котором он мне рассказывал: когда в солнечном отблеске на скале в Пиренеях отразился лик Божий. Настоящее откровение пришло к нему на дне пещеры, когда на него надвигался мрак, а рядом разлагался труп его отца.

Люк был «лишенным света».

И единственным настоящим одержимым во всей этой истории.

Вот факты в обратном порядке.

Выходит, Люк Субейра встретил Сатану вовсе не когда утонул в реке несколько недель назад. Все было заранее рассчитано и подстроено. Попытка самоубийства, его видение и зловещий выход из комы – все было ложью. И под гипнозом Люк лишь пересказывал свои детские воспоминания.

Ибо со времен Жандре Люк был кукловодом Белтрейна. Проклятый мальчишка превратился в его наставника. Замысел и исполнение всегда принадлежали ему одному. Белтрейн не солгал: «Я всего лишь его помощник, поставщик».

С самого начала он был на службе у одержимого мальчика – того самого, которого я встретил через три года в Сен-Мишель-де-Сез. Он никогда и не скрывал своей страсти к дьяволу, утверждая, что надо знать врага в лицо, чтобы бросить ему вызов.

Но враг у Люка был один – сам Бог.

Именно Люк убивал своих жертв, следуя придуманному им ритуалу. Люк, и только он, создавал «лишенных света», предварительно сделав им инъекцию черной ибоги и затем являясь им в разных обличьях. Так никогда и не оправившись от двойной травмы, нанесенной медленной смертью в пещере и комой, он неустанно творил по своему образу и подобию мужчин и женщин – «лишенных света». И он убивал, воспроизводя то, с чем столкнулся тогда в пещере, – постепенное разложение отцовского тела рядом с ним. Люк воображал себя Князем Тьмы или одним из его посланцев, а на самом деле был бесом, одержимым гниением и разложением смерти.