Читать книгу "Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы - Михаил Иванович Мельтюхов"

ведению маневренных наступательных действий. К сожалению, оперативные планы округов все еще остаются недоступными для исследователей, что не позволяет во всех деталях воссоздать оперативный замысел советского военного руководства. В любом случае, «обращает на себя внимание тот факт, что в Генеральном штабе основные усилия направлялись на разработку одного лишь варианта действий наших войск с началом войны, а именно наступательного, хотя и этот план до конца отработан не был. Что касается другого, оборонительного, варианта плана, то о разработке его вопрос даже не ставился. Разработанный перед войной «План обороны государственной границы 1941 г.» не являлся оборонительным вариантом плана войны, он был планом прикрытия отмобилизования и развертывания наших вооруженных сил»[1600].

Основное внимание исследователей привлек документ от 15 мая 1941 г., в котором довольно откровенно изложен советский наступательный замысел. Естественно, сторонники официальной версии сделали все, чтобы доказать, что этот план не был утвержден политическим руководством СССР, а являлся лишь рабочим документом Генштаба. Однако эта точка зрения была опровергнута, и теперь следует исходить из факта, что именно этот документ являлся итоговым оперативным планом советского Генштаба, к его осуществлению готовилась Красная армия в мае – июне 1941 г., когда подготовка советского превентивного удара по Германии вступила в заключительную стадию. Так же, как и Германия, советская «сторона, исходя из содержания своих планов, стремилась в короткие сроки достичь ближайших стратегических целей войны наступлением развернутых к определенному сроку ударных группировок. Это и должно было явиться основным содержанием начального периода войны»[1601].

Имеющиеся материалы позволяют высказать предположение о последовательности завершающих приготовлений советских войск к войне. 18 июня 1941 г. начальник Генштаба РККА направил командованию западных приграничных округов приказ о приведении войск в боевую готовность к 1 июля[1602]. Скорее всего, 1 июля войска западных округов получили бы приказ ввести в действие планы прикрытия, в стране начался бы новый этап скрытой мобилизации, а завершение к 15 июля развертывания намеченной группировки Красной армии на Западном ТВД позволило бы СССР в любой момент после этой даты начать боевые действия против Германии. Невозможность полного сохранения в тайне советских военных приготовлений не позволяла надолго откладывать удар по Германии, иначе о них узнала бы германская сторона. Поэтому завершение сосредоточения и развертывания Красной армии на западной границе СССР должно было послужить сигналом к немедленному началу военных действий. Только в этом случае удалось бы сохранить эти приготовления в тайне и захватить противника врасплох.

Оценка советским руководством событий Второй мировой войны в 1939–1941 гг

Для изучения проблем предыстории Великой Отечественной войны важное значение имеет вопрос о том, как советское руководство оценивало события Второй мировой войны в 1939–1941 гг., без решения которого невозможно понять политику СССР этого периода. К сожалению, документальные источники, которые давали бы прямой ответ на этот вопрос, крайне малочисленны, однако интересующие нас сведения можно почерпнуть из материалов советской пропаганды, которые готовились под контролем И.В. Сталина и его ближайшего окружения. Поскольку инициатива определения «генеральной линии» в пропаганде исходила «сверху», сводя к минимуму самодеятельность функционеров среднего звена, эти материалы дают хотя и опосредованное, но довольно верное представление о настроениях в Кремле. Так как всякая пропаганда ведется с целью подготовки общественного мнения к определенным событиям, содержание советской пропаганды в совокупности с другими материалами, отражающими взгляды советского руководства на международную обстановку на рубеже 1930–1940‐х гг. и национально‐государственные интересы СССР в этой ситуации, позволяет достаточно уверено говорить о том, к чему именно готовились в Москве.

В отечественной историографии преобладает навеянное советской пропагандой мнение, что советское руководство в своей политике руководствовалось исключительно идеологическими догмами. Не случайно в последние годы в литературе дебатировался вопрос о приверженности И.В. Сталина идее «мировой революции». Так, М. Николаев и В.Э. Молодяков считают, что Сталин не руководствовался этой идеей, приводя в доказательство своего тезиса мнение Л.Д. Троцкого о страхе Сталина перед войной и революцией[1603]. Еще более оригинальную версию выдвинул А.Д. Орлов, утверждающий, что Сталин руководствовался идеями панславизма[1604]. Д.А. Волкогонов, наоборот, полагает, что стратегической целью советского руководства была «мировая пролетарская революция», а мышление Сталина было коминтерновским[1605]. Это же мнение разделяет и Ю.Н. Афанасьев, полагая, что цель войны советское руководство видело в насаждении «коммунизма» в Европе[1606].

К сожалению, дискутирующие стороны обошли стороной вопрос о том, что такое «мировая революция» и почему именно эта идея господствовала в советской пропаганде 1920–1940‐х гг. Как известно, идея «мировой революции» была важной частью марксистской концепции революционного перехода от капитализма к социализму в наиболее развитых странах и сформировалась во второй половине XIX в. В начале XX в. идейная эволюция европейской социал-демократии привела к формулированию концепции, считавшей наиболее важной целью возникновение социалистической революции в Германии, которая рассматривалась как наиболее развитая европейская страна, имевшая крупнейшую социал-демократическую партию. Перспективы революции в России в силу ее отсталости без поддержки Европы считались слишком призрачными, но, если все-таки она произойдет, то единственной гарантией удержания революционной власти в России представлялась лишь революция в Германии. Однако после Октября 1917 г. российские социал-демократы (большевики) столкнулись с выбором. Либо следовало, несмотря ни на что, способствовать революции в Германии, что в случае неудачи могло привести к утрате власти в России, либо требовалось сначала удержать власть в России, но тогда было необходимо маневрировать между ведущими Первую мировую войну странами. После определенных внутрипартийных дискуссий В.И. Ленин сделал выбор в пользу второго варианта[1607].

Правда, идея «мировой революции» в Европе не была отброшена, и в 1919–1923 гг. ее не раз пытались осуществить с помощью Коминтерна. Однако эти попытки потерпели провал, и уже с 1920 г. начинается новая трансформация идеи «мировой революции». 22 сентября 1920 г. на IX партконференции РКП(б) В.И. Ленин, сделав обзор сложившейся международной ситуации, констатировал, что главным врагом остается Версальский договор и «основная наша политика осталась та же. Мы пользуемся всякой возможностью перейти от обороны к наступлению. Мы уже надорвали Версальский договор и дорвем его при первом удобном случае». Конечно, в нынешней международной обстановке «придется ограничиться оборонительной позицией по отношению к Антанте, но, несмотря на полную неудачу первого случая, нашего первого поражения (в Польше. – М.М.), мы еще раз и еще раз перейдем от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьем до конца». Рассматривая российскую революцию с точки зрения международного коммунистического движения, Ленин заявил, что «…мы действительно идем в международном масштабе от полуреволюции, от неудачной вылазки к тому,