Читать книгу "Я вам что, Пушкин? Том 1 - Ричард Рубин"

переборщил, потому что она взвизгнула от боли. Зато осколок отобрал и отшвырнул в сторону.

— Услышь. Меня! — сказал я ей в лицо. — Все, что мы сказали — правда. С этим уже ничего не сделать, так что остается лишь принять и смириться. Но! Ты же слышала, что Моника сказала про циклы, так?

Она кивнула. Почему-то ее заплаканные, опухшие глаза казались невероятно большими. Еще и смотрели прямо в душу.

— Сколько бы их ни было, это неважно. Твое прошлое тебя не определяет, Нат, — сказал я, — как и его отсутствие тоже. Ты живешь сейчас. И сейчас ты настоящая, твои подруги настоящие, твой батя, наконец, настоящий! Если бы я не провел с вами эту неделю, то бы не говорил такого. Но я провел и теперь готов за свои слова ответить хоть перед прокурором, хоть перед Сатаной, хоть перед ебаным Анубисом, прости меня за мой французский. В том мире, откуда я пришел, есть люди менее реальные, чем вы.

Я говорил эти слова искренне, сам в каждое из них верил. Но уже на середине речи понял, что в цель они не попадают. Слишком горькой обидой взгляд горел. Тут даже с максимальным навыком красноречия не достучишься. Когда аура агрессии с нее слетела, Нацуки показалась такой… уязвимой, что я вновь почувствовал себя сволочью. И чувство это только усиливалось.

— Сегодня ведь воскресенье, так? — тихо спросила она.

— Да, — кивнул я, уже понимая, к чему это щас было сказано.

— Если поверить в то, что вы наплели, сегодня ночью начнется второй акт. У нас же тут своя система исчисления времени, не как у людей, — проговорила Нацуки, — так вот, Гару… ты гарантируешь, что вся эта реальность, про которую ты минуту назад распинался, не пропадет? Ты мне пообещаешь? Прямо сейчас, стоя передо мной и глядя в глаза, ты готов сказать, мол, Нацуки, завтра наступит новый день, м?

— Наступит, — пообещал я. Но получилось не слишком убедительно, сразу понял. На лице у нее столько боли появилось, как будто я ее на ее любимого волнистого попугайчика сел.

— Ладно Моника, — вздохнула Нацуки, — но ты-то мне врешь зачем, Гарик? Тоже в привычку уже вошло? Понравилось всех дурачить?

— Эй! — возмутилась Моника, — Нацуки, я твое возмущение понимаю, но знай, пожалуйста, меру!

— А что такое? — огрызнулась та, — неприятно, когда по твоим нежным чувствами катком проходятся, да? Простите великодушно, госпожа президент, не все вам кексики жрать, пора и собственного лекарства навернуть.

Она отошла от полки с поредевшими рядами статуэток. и я услышал, как Моника с облегчением выдохнула. Отчего-то разобрала злость; тут, бля, решаются экзистенциальные вопросы, а она думает о дурацких фигурках. Вот что значит неправильно расставленные приоритеты.

Нацуки на всех парах направилась к выходу в коридор, но в дверях все же повернулась.

— Знаете, что? Идите вы оба на хер с вашими шутками, с вашими тайнами и с вашим идиотским клубом! — крикнула она, — я… мы и без вас обойдемся, поняли? Нам вруны и предатели не нужны!

С этими словами Нацуки вылетела в коридор; ее шаги быстрой дробью удалялись прочь. Я перевел взгляд на Монику; она стояла молча, закрыв лицо ладонями. Я вздохнул. Все прошло из рук вон плохо, и щас Монкер выпал в синий экран смерти. Значит, исправлять придется мне.

Я быстрым шагом метнулся вслед за Нацуки и настиг ее в холле. Она спешно натягивала обувку. Нельзя позволить ей уйти, совсем никак нельзя.

(есть идея. ты когда-нибудь смотрел американский футбол? помнишь как там прыгают на шныря, который завладел мячом? со всей дури. попробуй, наверняка поможет!)

Я ж хочу ее задержать, а не убить к чертям, так что сорян, этот варик отпадает. Но за руку сцапал быстро и решительно.

— Пусти! — она рванулась прочь. Резко и яростно, явно все силы вложила. Но я тоже на адреналине был, поэтому удержал легко. Тогда коротышка попыталась меня пнуть, и вновь неудачно. Хз, что тогда моим телом завладело, но я доджил все атаки как ниндзя восьмидесятого левела. Доджил и надеялся, что скоро ей или надоест, или завод кончится.

Какой-то из этих вариантов скоро сработал — Нацуки бросила вырываться и вновь зашмыгала носом.

— А ведь ты… ты мне п-понравился, — сказала она сквозь слезы, — я же обрадовалась. Думаю, неужели нашелся в этой идиотской школе хотя бы один нормальный чел, с которым можно поговорить, потусить…

Тут ее глаза округлились и наполнились страхом.

— Ты же просто все про нас знал, да? С самого начала понял, что нужно говорить, чтоб хорошим показаться, да?

Да уж, внезапно она дропнула по-настоящему бронебойный вопрос. Не могу сказать, что не предвидел его. Просто почему-то ждал его от Моники или Юри и гораздо позднее. На своих условиях.

— Да, — не стал я отпираться, — я же прошел игру…

— Не. Игру! — рявкнула Нацуки мне в лицо, — это никакая не игра!

Вот и зацепка. Я ухватился за нее как тонущий — за охапку спасательных жилетов.

— Нат, послушай меня, — я взял ее за руки. Почувствовал, какая влажная и горячая кожа на ладонях. Нацуки дернулась, но как-то вяло. Почти безынициативно, — сейчас ты сказала кое-что важное. Это не игра. Сейчас уже нет.

Она старательно отводила взгляд, но вырваться не пыталась. Это уже хорошо. Просто гну свою линию.

— Понимаешь, там, откуда я пришел, действительно есть игра под названием Doki Doki Literature Club, и в ней есть персонаж по имени Нацуки. Она тоже печет кексики, читает мангу, а еще она — я невольно улыбнулся, — кавайная такая, хоть и заноза…

— Заткнись, — прошипела она и покраснела, как пожарный кран, — ты не имеешь права щас так говорить. Не хватит у тебя комплиментов, чтоб из этого вывернуться, Гарик.

— Так вот, — продолжил я, — она не ты! Вы очень похожи, но она не ты! Ты сама по себе, я же сказал. Вы уже не те пустые заготовки, которые были заложены в скрипте. Его рамки остались далеко позади, настолько далеко позади, что мы их даже не увидим — настолько далеко отошли. Неужели ты думаешь, что все, что я сейчас говорю, все твои слова… то как мы вдвоем читали «Девочек Парфе» и как ты меня по ребрам колотила… Ты