Читать книгу "Грани безумия. Том 1 - Ирина Успенская"

– Нельзя остановить того, кто хочет умереть, – шепнул ему на ухо Дункан. – Никакой клятвой, никакой силой. Ты не виноват, слышишь? Бедный мой мальчик… ты ни в чем не виноват…

– Альс… – всхлипнул рядом знакомый голос, и Аластор потянулся туда, но вырваться не смог. Правда, его тут же обняли сзади, и Лучано простонал:

– Альс, ми аморе… Дункан, помогите ему! Всеблагая, он так рыдает… Разве можно человеку так рыдать?! Сделайте же что-нибудь! Усыпите его…

– Не сейчас, – тихо отозвался разумник. – Только не сейчас. Пусть плачет. Хвала Благим, что он может плакать… Пусть его сердце истекает слезами, иначе оно истечет кровью.

Кровь? Как они могут говорить о крови? Ало-золотое пятно на темном камне, алый ореол… Аластор не успел увидеть Беа, но ему и не нужно было. Он видел ее глазами того самого сердца, которое сейчас истекало кровью, пусть наружу и видны только слезы. Она умерла, умерла, умерла… И он ничего не смог поделать!

Глава 36
Правда не во спасение

– Ваша светлость, пора пить лекарство.

Айлин вздрогнула и обернулась. Эванс, по обыкновению явившаяся неслышно и незаметно, присела в реверансе и вид при этом имела исключительно почтительный и благонравный. А сны… Что ж, это слишком зыбкое основание, чтобы всерьез считать человека крысой в человеческом обличье, не так ли? Компаньонка изо всех сил пытается быть полезной, значит, нужно хотя бы попытаться с ней поладить.

Вздохнув, Айлин кивнула и потянулась за коробочкой с пилюлями, оставленными леди Эддерли. Бросила в рот и старательно рассосала сладковато-мятную таблетку, от которой тут же приятно закололо язык и захотелось пить.

– Воды, миледи? – подсказала компаньонка, прекрасно знавшая действие пилюль, и Айлин снова кивнула.

Горничная с подносом, на котором стоял стакан воды, появилась так быстро, что вряд ли здесь могло обойтись без магии.

«Или просто Эванс оставила ее за дверью, – возразила себе Айлин. – Здесь все слуги приучены угадывать желания хозяев, даже не высказанные. – Она пригляделась к молоденькой девчонке, светловолосой и веснушчатой, в тщательно наглаженном темно-коричневом платье и белоснежном переднике. – А горничная-то новенькая. Глаза еще живые, любопытные и застенчивые. Те, кто давно служит в доме Бастельеро, сами похожи то ли на умертвия, то ли на ожившие статуи. Ни одного лишнего взгляда, ни одного слова, лица непроницаемые, как маски, на которых сверху нарисовано почтение и желание услужить. Благие Семеро, как же я устала от этого…»

Она выпила воду и спросила:

– Как тебя зовут, милая?

– Дженни, миледи! – выпалила горничная, но тут же распахнула голубые глазища и торопливо поправилась: – То есть Тильда. Простите, миледи! Конечно, Тильда!

Присела в реверансе и застыла, боясь подняться, косясь на Айлин снизу вверх.

– Ты здесь недавно, да? Встань, милая, – вздохнула Айлин. – Не бойся. Дженни ничуть не хуже Тильды, поверь мне. Откуда ты?

– Так из деревни, миледи, – растерянно отозвалась девчонка и добавила с наивной гордостью: – Вы не подумайте, я не коровница какая, усадебные мы. Матушка всю жизнь при господских покоях служила и меня учила, а как она весной померла, господин управляющий велел меня в город отправить, милорду и миледи служить… Я уже третий месяц тут, сначала при прачечной была, а как увидели, что я тонкое белье хорошо стираю, меня в покои перевели. Ой, простите, мне же велели много не болтать!

– Ничего страшного. – Айлин ободряюще улыбнулась девочке, поставила стакан на поднос и велела: – Скажи экономке, что я велела приставить тебя к моим покоям. Будешь моей личной горничной, и я разрешаю тебе зваться Дженни.

– Спасибо, миледи!

Девчонка распахнула глаза еще шире, хоть это и казалось невозможным, и умчалась, едва сдерживаясь, чтобы не взвизгнуть от восторга, и придерживая стакан, чтобы он не упал.

– При всем уважении, миледи, из нее вряд ли получится хорошая горничная, – заметила Эванс. – Девица явно еще плохо обучена, и у нее ужасные манеры.

– При всем уважении, сударыня, я вполне способна определить, кого именно хочу в горничные. – Айлин старательно скопировала любезно равнодушный тон тетушки Элоизы, удивившись, как легко у нее это получилось. – Манеры можно со временем приобрести, вот искренность – гораздо сложнее. Лорд Бастельеро еще не вернулся?

– Нет, миледи. – Эванс поджала губы, понимая, что ей дали отповедь, причем вполне заслуженную. Конечно, очень многие дамы обсуждают с компаньонками все, включая прислугу, но… не в этом случае. – Желаете обедать?

«Всего лишь обед? – удивилась Айлин. – Ах да, часы в главном холле недавно пробили два раза большим колоколом и потом еще прозвенели малым колокольчиком. Время накрывать на стол, я должна приказать это дворецкому, он передаст приказ экономке и горничным, а те – на кухню. Конечно, все давно готово, и огромный штат прислуги ждет одного моего слова, но… к чему это все? Я же опять съем совсем немного, а остальные блюда вернут на кухню, могли бы и не трудиться приносить. Разве что батюшка Аларик пожелает обедать?»

– А лорд Аларик дома? Если да, спросите, желает ли он обедать?

Эванс опять едва заметно поджала губы. Она удивительно быстро прониклась правилами особняка, которые гласили, что обед накрывается ровно в половине третьего, чтобы в три хозяева могли сесть за стол. Исключение делается, если никого из хозяев нет дома, в таком случае пища ожидает их горячей в любое время дня и ночи.

Между прочим, рыба подается дважды в неделю, в день Всеблагой Матери и Всеумелого Мастера, сладкий пирог – только к шамьету, горошек и бобы не подаются к столу никогда, лорд Стефан их не одобрял, а лорд Грегор не изволил отменить запрет. Обед непременно должен состоять из семи горячих блюд – в честь Семи Благих, гренки могут быть только к завтраку и только в четные дни недели, в нечетные следует завтракать омлетом. Конечно, миледи может заказать любое блюдо, его просто подадут вместе с гренками и омлетом. Никаких ягод на ужин, тушеная баранина всегда готовится с розмарином, а кролик – с тимьяном. Если миледи желает кролика с розмарином, его, приготовят, разумеется, и подадут к столу вместе с другим кроликом, правильно тушеным с тимьяном… За несколько месяцев жизни здесь Айлин выучила все эти правила и тихо их ненавидела. Примерно как кролика с тимьяном, которого раньше очень любила. До того, как тимьян стал в этом блюде обязательным.

– Его светлость Аларик приехал четверть часа назад и сказал, что обедал в городе со своими учениками. Они передали вам поклон и какие-то… этюды.

Губы сударыни Эванс стали еще тоньше, выражая ее мнение о молодых людях, которые смеют что-то передавать замужней даме. Увы, поскольку сделано это было через старшего родственника дамы, этикет не мог стать преградой подобному безобразию.

Два Оуэна! Батюшка Аларик обедал с Кэдоганом и Галлахером, они помнят о ней и даже что-то передали!