Читать книгу "Верь в мою ложь - Элизабет Джордж"

— Алатея… — коротко ответила Валери.

— Ну, конечно, Алатея, — подчёркнуто произнесла Миньон. — Но какого чёрта вы с папой не вернулись домой?

Валери внимательно посмотрела на дочь, но не смогла ничего в ней понять. Однако разве не всегда было так? Миньон была чужой, и весь её ум представлял собой некую чужую страну с другими обычаями, где она и пребывала постоянно.

— Я слишком устала, чтобы сейчас разговаривать, — сказала Валери и направилась к двери.

— Мама!

— Миньон, довольно! — сказал её отец.

Валери слышала, что Бернард идёт за ней. Слышала, как Миньон протестующе заныла. Она приостановилась и обернулась к дочери.

— Ты слышала, что сказал твой отец. Довольно.

Валери вошла в дом. И мгновенно почувствовала себя смертельно измождённой. Бернард окликнул её, когда она уже поднималась по лестнице. Его голос звучал осторожно, неуверенно, совсем непохоже на Бернарда Файрклога, который никогда в жизни не был неуверенным человеком.

Валери сказала:

— Я хочу лечь спать, Бернард.

И пошла дальше.

Валери остро осознавала, что должна принять какое-то решение. Та жизнь, которую она знала, превратилась в сплошной кавардак, кучу обломков, и Валери нужно было понять, как и что можно починить: какие куски оставить, какие заменить, а какие просто выбросить. И ещё она отлично осознавала то, какая ноша ответственности легла вдруг на её плечи. Потому что она всегда знала всё о Бернарде и о его жизни в Лондоне, и это знание и то, как она этим знанием распоряжалась, представляли собой грех, тяжесть которого будет давить на неё до конца дней.

Конечно же, Ян ей всё рассказал. Хотя деньги компании тратил не кто-нибудь, а его родной дядя, Ян прекрасно понимал, где находится настоящая сила и власть «Файрклог индастриз». О, да, Бернард изо дня в день управлял всем и зарабатывал большие деньги. Все они — Бернард, Манетт, Фредди и Ян — действовали вместе, двигая дело, проводя модернизацию производства и занимаясь всем тем, чем Валери не особо интересовалась. Но когда дважды в год собирался совет директоров, именно Валери занимала главное место за столом, а не один из этих четверых, и так было всегда, и так должно было быть. Можно сколь угодно высоко подниматься по служебной лестнице, но всё равно есть некий потолок, и попытка пробиться сквозь него — это вопрос крови, а не силы.

— Тут что-то странное и довольно неприятное, — вот что сообщал ей Ян. — Если честно, тётя Валери, я даже думал, что не стоит тебе об этом говорить, потому что… Ну, ты всегда была так добра ко мне, и дядя Бернард тоже, конечно, и я какое-то время думал, что сумею как-то покрыть эти расходы, но дело дошло до таких сумм, что я уже просто не представляю, как это сделать.

Ян Крессуэлл был милым мальчиком, когда переехал к ним после смерти его матери в Кении. И он превратился в милого молодого человека. Неприятно, конечно, что он причинил такую боль жене и детям, когда решил жить своей жизнью, той, для которой он был предназначен с рождения, но такое случается, и тут уж ничего не поделаешь. Поэтому Валери вполне понимала его сомнения, и уважала его решение, и была благодарна Яну за то, что он пришёл к ней с бумагами, показывавшими, куда именно уходят деньги.

Валери ужасно себя чувствовала, когда Ян погиб. Конечно, это был несчастный случай, но Валери казалось, что она недостаточно настойчиво говорила Яну о плохом состоянии причала, недостаточно убедительно. Зато его смерть дала ей возможность сделать то, чего она хотела. Она решила, что единственный правильный способ справиться с Бернардом — это унизить его на глазах всей семьи. Его дети должны были знать, что представляет собой их отец. После этого они должны были отказаться от него, предоставив ему наслаждаться обществом лондонской любовницы и незаконнорождённого ребёнка, и отдать всю свою преданность матери, — вот как Бернард должен был расплатиться за совершённые им грехи. Потому что их дети были по крови Файрклогами, все трое, и они ни на мгновение не приняли бы непристойную двойную жизнь отца. А потом, через некоторое время, достаточное для соблюдения приличий, она бы его простила. Да и в самом деле, после почти сорока трёх лет брака, что ещё оставалось Валери Файрклог?

Она подошла к окну спальни. Оно выходило на озеро Уиндермир. К счастью, подумала Валери, из него не был виден сад для детей, которому, наверное, теперь не суждено было быть завершённым. Из своего окна она могла смотреть на серый простор озера, похожего на лежащее на земле зеркало, отражавшего — как то и положено зеркалу — росшие на берегу ели, и склон на противоположном от Айрелет-хауса берегу… Озеро было спокойным, как всегда после штормовых ночей. Стоял прекрасный осенний день, всё вокруг сияло чистотой. Валери смотрела на изумительный вид и знала, что всё это не для неё. Она была стара и измучена. И дух её был грязным.

Валери слышала, как Бернард вошёл в комнату, но не обернулась. Она слышала, как он приближается, краем глаза заметила, что муж принёс поднос и поставил его на полукруглый столик между двумя окнами спальни. Над этим столиком висело большое зеркало, и в нём отразились чай, тосты, варёные яйца… И ещё в нём отразилось лицо её мужа.

Бернард заговорил первым.

— Я сделал это потому, что мог это сделать. Вся моя жизнь была такой. Я делал то, что делал, потому что мог. Наверное, это нечто вызова самому себе, вроде завоевания тебя. И точно так же я сделал в фирме куда больше, чем могли сделать твои отец и дед. Я даже не знаю, что это значит, почему я делал то, что делал, но хуже всего то, что я мог бы сделать это снова.

— Не слишком утешающая мысль, — сухо откликнулась Валери.

— Я просто пытаюсь быть честным с тобой.

— Тоже не слишком утешает.

— Выслушай меня. Хуже всего то, что я не могу сказать, будто это ничего для меня не значит, потому что кое-что это всё-таки значит. Я только не знаю, что именно.

— Секс, — сказала Валери. — Половая зрелость, возмужалость. В конце концов, не хочется выглядеть незначительным человеком.

— Это ранит, — тихо произнёс Бернард.

— Я того и хотела. — Валери оторвалась наконец от пейзажа за окном. Ей нужно было узнать кое-что ещё, прежде чем она примет решение, и она вполне в силах была это узнать. — И ты всегда это делал?

Бернард не стал делать вид, что не понял.

— Да, — ответил он. — Но лишь от случая к случаю. Ладно, часто. Обычно во время деловых поездок. В Манчестере. В Бирмингеме. Эдинбурге. Лондоне. Но никогда не со служащими, до Вивьен. И даже с ней поначалу это было нечто вроде отпуска. Потому что я мог. Но потом между нами дело зашло гораздо дальше, и я подумал, что вижу способ вести двойную жизнь.

— Умно с твоей стороны, — кивнула Валери.

— Умно, — согласился Бернард.

Наконец она посмотрела на него. А ведь он и в самом деле был маленьким человеком… Ниже её ростом почти на пять дюймов. Некрупный, хрупкого сложения, с мальчишеской внешностью, вечно усмехающийся… «Боже мой, — подумала Валери, — да ведь ему только и не хватает, что горба, камзола и плотных рейтуз — вылитый Ричард Третий!..» Он соблазнил её так же легко, как была сбита с пути леди Анна…