Читать книгу "Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс"

В дверях стояла молодая пара. Женщина была молода и прекрасна, черноволосая и черноглазая. Мужчина был богато одет и бледен от ужаса.

— Не понимаю, в чем дело! — вскричал он, лихорадочно озираясь по сторонам. — Мы себе идем, и вдруг она начинает задыхаться!

Я очутился рядом с женщиной прежде, чем кто-либо еще из присутствующих успел подняться на ноги. Женщина рухнула на свободную лавку, ее спутник склонился над ней. Одной рукой она держалась за грудь, второй слабо отталкивала его. Мужчина не обращал на это внимания и все лез к ней вплотную, что-то тихо и настойчиво твердя. Женщина отодвигалась от него все дальше, пока не оказалась на самом краю лавки.

Я нелюбезно отпихнул его в сторону.

— По-моему, она хочет, чтобы вы отошли подальше.

— А вы кто такой? — осведомился он пронзительным голосом. — Лекарь, что ли? Кто это такой? Приведите лекаря, быстро!

Он попытался меня оттеснить.

— Эй, ты! — я указал на здоровенного моряка, сидевшего за столом. — Возьми этого человека и отведи вон туда!

Мой голос был резок, как удар хлыста, и моряк вскочил на ноги, ухватил молодого господина за шиворот и аккуратно отволок в сторону.

Я обернулся к женщине и посмотрел на ее идеально очерченные губки. Они были раскрыты, она изо всех сил пыталась вздохнуть, но у нее это не получалось. Глаза у нее были безумные и влажные от страха. Я подступил ближе и как можно ласковее заверил ее:

— Все будет в порядке. Все хорошо. Смотри мне в глаза.

Ее глаза уставились в мои и изумленно расширились — она меня узнала.

— Мне нужно, чтобы ты дышала, ради меня.

Я положил руку на ее судорожно вздымающуюся грудь. Кожа покраснела и сделалась горячей. Сердце колотилось перепуганной пташкой. Вторую руку я положил ей на щеку и заглянул в глаза. Они были как черные омуты.

Я наклонился достаточно близко, чтобы ее поцеловать. От нее пахло цветами селаса, свежей травой и дорожной пылью. Я чувствовал, как она силится вздохнуть. Я прислушался. Закрыл глаза. Услышал шепот имени.

Я произнес его тихо, но достаточно близко, чтобы имя коснулось ее губ. Я говорил негромко, но придвинувшись так тесно, чтобы звук имени вплелся ей в волосы. Я произнес его твердо и решительно, темно и сладко.

И услышал вдох. Я открыл глаза. В комнате было так тихо, что я услышал бархатный шелест второго отчаянного вдоха. Я успокоился.

Она положила ладонь поверх моей, поверх своего сердца.

— Мне нужно, чтобы ты дышал — ради меня, — повторила она. — Это семь слов…

— Да, — сказал я.

— Ты — мой герой! — сказала Денна и сделала новый вдох, медленно и с улыбкой.

* * *

— Чудеса, да и только! — услышал я слова моряка на другом конце комнаты. — В его голосе было что-то необычное. Клянусь всей солью, что во мне, я себя чувствовал как марионетка, которую дергают за ниточки.

Я слушал вполуха. На мой взгляд, матрос просто был приучен повиноваться, когда с ним разговаривают достаточно властно.

Но говорить ему об этом было бессмысленно. То, что я сделал с Денной, да еще мои рыжие волосы и черный плащ — все признали во мне Квоута. Так что это была магия, не иначе, что бы я там ни говорил. Я ничего не имел против. То, что я сделал сегодня, и впрямь было достойно парочки историй.

Поскольку меня признали, люди смотрели на нас, но близко не подходили. Знатный приятель Денны удалился прежде, чем нам пришло в голову на него посмотреть, так что мы в своем уголке зала остались более или менее наедине друг с другом.

— Я могла бы и догадаться, что встречу тебя здесь, — сказала она. — Ты ведь всегда оказываешься там, где я меньше всего ожидаю тебя увидеть. Что, ты наконец-то оставил Университет и перебрался сюда?

Я покачал головой.

— Просто решил пару дней поразвеяться.

— А скоро ли ты назад?

— На самом деле завтра. У меня двуколка.

Она улыбнулась.

— Ты не будешь против, если я напрошусь в компанию?

Я откровенно посмотрел ей в глаза.

— Ты и сама знаешь.

Денна слегка зарделась и отвела взгляд.

— Да, наверное…

Когда она отвернулась, волосы водопадом упали с ее плеч и закрыли лицо. От них исходил теплый, насыщенный аромат, аромат солнца и сидра.

— Твои волосы… — сказал я. — Прелесть.

Как ни странно, услышав это, она покраснела еще сильнее и потрясла головой, не глядя на меня.

— И это все, к чему мы пришли после стольких лет? — спросила она, искоса бросив взгляд в мою сторону. — К комплиментам?

Настала моя очередь смущаться.

— Да нет… Я не… Ну, то есть я бы… — промямлил я. Я перевел дух, протянул руку и легонько коснулся тонкой, замысловато заплетенной косички, полускрытой в волосах.

— Эта косичка… — пояснил я. — В ней как будто написано: «Прелесть».

Ее рот изумленно округлился, и она машинально вскинула руку к волосам.

— Так ты умеешь это читать? — недоверчиво спросила она с легким ужасом в голосе. — Тейлу милосердный, да есть ли хоть что-нибудь, чего ты не знаешь?

— Я учил иллийский, — сказал я. — Пытался, по крайней мере. Тут шесть прядок вместо четырех, но все равно это похоже на узелковое письмо, верно?

— Похоже? — переспросила она. — Не просто похоже, это оно самое и есть!

Ее пальцы теребили голубой шнурок на конце косички.

— В наше время даже сами иллийцы почти не знают иллийского, — сказала она себе под нос, явно раздраженная.

— Я в нем не особо силен, — сказал я. — Просто выучил несколько слов.

— И даже те, кто на нем говорит, не разбираются в узлах.

Она бросила на меня косой взгляд.

— И вообще, их полагается читать пальцами, а не глазами.

— Ну, мне-то пришлось учиться, в основном разглядывая рисунки в книгах, — сказал я.

Денна наконец развязала голубой шнурок и принялась расплетать косичку. Ее проворные пальцы старательно разглаживали прядки, смешивая их с остальными волосами.

— Зря ты это, — заметил я. — С косичкой мне больше нравилось.

— В этом же весь смысл, верно? — она подняла глаза на меня, гордо выпятила подбородок, встряхнула волосами. — Вот. А теперь как?

— Я, пожалуй, теперь боюсь говорить тебе комплименты, — сказал я, не понимая, что же я сделал не так.

Она слегка смягчилась, раздражение исчезло.

— Просто неловко вышло. Я не думала, что кто-нибудь сможет это прочесть. Ну, вот как бы ты себя чувствовал, если бы тебя увидели с вывеской, на которой написано: «Я самый выдающийся и красивый!»?