Читать книгу "Земля надежды - Филиппа Грегори"

— Вот олух. — Джон насладился нормальной неумелостью парня. — Как есть болван.

Он закрепил веревку через кольцо на носу лодки.

— Когда скажу, осторожно подтягивай, — велел он.

Парень кивнул и схватился за веревку.

Джон вытащил шест из воды и поднес к лицу кривой нож на его конце. Из большого кармана своей куртки он вытащил кожаную рукавицу и натянул ее на острое лезвие. Потом снова опустил шест в воду, но на сей раз закутанным лезвием вниз. Шест уперся в предмет на дне, потом соскользнул, потом зацепился.

— Давай, — крикнул Джон парню. — Тащи, только аккуратно.

Парень так боялся сделать что-нибудь не так, что начал тащить слишком слабо. Какое-то время ничего не происходило, потом маленькая лодка начала двигаться по направлению к причалу, и Джон почувствовал вес затонувшего предмета на конце своего шеста. Потихоньку лодка продвигалась к причалу. Джон крепко держал шест и смотрел в воду, ожидая, когда пойманный предмет можно будет рассмотреть на мели.

Сначала он увидел куртку, совершенно промокшую и почерневшую от воды, потом белую рубашку Джонни, а потом его бледное лицо, его открытые темные глаза и облачко из завитков его светлых волос.

— Стой! — хрипло скомандовал Джон.

Парень мгновенно замер.

Лодка качнулась, движение воды, которое подняло Джонни на поверхность, успокоилось, и его лицо снова скрылось под водой. Только на мгновение Джону показалось, что именно сейчас он может приказать всему миру остановиться. Точно так же, как приказал своему помощнику. И тогда ничего из того, что должно произойти дальше, просто-напросто не случится. Он скажет «стой», и не будет утонувшего ребенка, не будет разбитого сердца, не закончится род Традескантов, не будет молчания вместо песен Джонни, не будет жуткой пустоты там, где должен быть живой юноша.

Невыносимо долгое мгновение Джон выжидал, стараясь осознать правду и ужасно зияющую пропасть потери. Первым шагом его горя было осознание того, что он не способен его измерить. Его потеря была слишком велика, чтобы понять.

Парень, державший веревку, стоял как статуя, над поверхностью воды со стрекотом взлетела стрекоза и на мгновение затихла.

— Ну что ж, продолжим, — прошептал Джон, будто он просто подчинялся кому-то. — Продолжим.

Парень всем своим весом навалился на веревку, и лодка вновь плавно двинулась к берегу, таща за собой кошмарный груз. Наконец она мягко стукнулась о причал.

— Привяжи покрепче, — тихо сказал Джон и подождал, пока парень выполнил его команду.

— Возьми, — Джон протянул шест.

Когда парень ухватился за его конец, Джон шагнул с лодки, погрузился по пояс в воду, на ощупь пробрался к корме и поднял тело своего сына на руки.

— Отойди в сторонку и подожди, — тихо сказал Джон конюху.

Парень с трудом оторвал испуганный взгляд от пропитанного водой тела и послушно убрался под прикрытие яблони, где осы пьяно пировали на падалице.

Джон побрел к берегу. Когда он уже выходил из воды, вес тела Джонни вынудил его споткнуться. Джон упал на колени и, баюкая в ладонях белое лицо, вгляделся в невидящие глаза и бледные губы.

— Джонни, мой Джонни, — прошептал он. — Мальчик мой.

Так они сидели долго, прежде чем Джон вспомнил, что Эстер ждет его в ужасном беспокойстве и что ему еще очень многое предстоит сделать.

Он положил тело и накрыл лицо сына своей курткой.

— Присмотри за ним, — просто сказал он конюху. — Я вернусь с тележкой.

Он медленно поднялся по поросшему травой склону и повернул по главной аллее к дому. Он увидел Эстер, меряющую шагами веранду. Но едва жена заметила его и увидела сгорбленные плечи, мокрую одежду и отсутствие куртки, она замерла на месте.

Джон подошел к ней, лицо окаменело, голос пропал. Наконец он откашлялся и сказал спокойным, будничным тоном:

— Я нашел его. Он утонул. Сейчас я подъеду туда с тележкой.

Она кивнула, такая же спокойная, как и он. Мэри Эшмол, наблюдавшая за ними, решила, что они совершенно бесчувственные люди, которые никогда не любили сына, раз настолько безразличны к его смерти.

— Я так и думала, — совсем тихо сказала Эстер. — Я знала, точно так же, как и ты. Как только увидела лодку. Я приготовлю ему гостиную.

Она помолчала.

— Нет. Он должен лежать в зале с редкостями. Он был самой драгоценной редкостью, которая когда-либо была в этом доме.

Джон кивнул и побрел медленными, неверными шагами на конюшню. Там, подчинившись мимолетной прихоти, он запряг не рабочую лошадь, а вывел из стойла Цезаря и поставил его между оглоблями, чтобы тот привез домой тело своего хозяина.

Его похоронили рядом с дедом и матерью на кладбище церкви Святой Марии в Ламбете. Новый викарий оказался достаточно добр, чтобы не спрашивать, каким образом здоровый и сильный молодой человек утонул, катаясь на лодке по собственному озеру. Считалось, что Джонни был пьян или ударился головой, когда выпал из лодки.

Только Джон знал, что лодка не была перевернута, а мирно покачивалась на воде, и весла лежали в ней. Только Джон знал, что карманы сына были набиты кусками цветочных горшков. Только Эстер знала, что Джонни был уверен — в Англии больше нет места для королевских садовников. Но ни один из них не сказал об этом другому. Оба они полагали, что у другого и без этого достаточно боли.

Весна 1653 года

Им нелегко было восстановиться.

Никакая семья не в состоянии полностью восстановиться от потери ребенка, особенно если он пережил годы чумы в младенчестве, провел детство и юность во время королевских войн, выжил в двух опасных битвах и потом умер, когда страна уже была в мире. Какое-то время они жили как потерявшиеся, они здоровались друг с другом, когда встречались за столом, они вместе ходили в церковь мимо красивого резного надгробия, под которым лежал отец Джона, и крестов поменьше над могилами Джонни и его матери. И почти совсем не разговаривали.

Встречи философов и ученых, сделавшие Ковчег центром интеллектуальной жизни, прекратились и переместились куда-то в другое место. Джон обнаружил, что не в состоянии сосредоточиться на одной мысли дольше нескольких секунд и в любом случае все кажется ему бессмысленным.

Даже тот восторг, с которым страна приветствовала окончание работы Долгого парламента и внезапное решение Кромвеля созвать «парламент святых», собрав в нем самых богобоязненных и безгрешных людей, способных осуществить перемены, в которых отчаянно нуждалась страна, не смог вырвать Джона из состояния пассивных грез.

Весной, чтобы заказать новые тюльпаны, приехал лорд Ламберт. Он сказал Джону, что над Англией занимается новый день и что в этой новой стране каждый гражданин будет иметь право голосовать за свой парламент. А правовая и судебная системы будут реформированы, чтобы сделать их более справедливыми, бедные получат поддержку, а землевладельцы больше не смогут огораживать общинные земли и выгонять овцеводов и бедняков на улицы. Но посередине своей речи он вдруг замолчал.