Читать книгу "Преодоление - Сергей Садов"

Быстро глянула на отца. Он смотрел на меня и молчал. Верил? Нет? Не буду смотреть. Боюсь. Продолжаю рассказ. Постижение заклинаний, тренировка, осознание, что с текущим уровнем мастерства не справлюсь с Маренсом, а если и справлюсь не смогу узнать, как вернуться домой, а потому решаю ради тренировки и для ознакомления с ментальной магией отправилась в столицу Фламин. Небольшая заминка, а потом, глядя на отца, рассказываю про эпизод на дороге, когда впервые убила магов и о том, как сознательно ждала когда те убьют крестьян, чтобы не осталось свидетелей.

— Это был твое первое применение магии в бою? — вдруг вмешалась Элора? Элора, я люблю тебя! Отец отвлекся и перестал смотреть на меня, еще мгновение и я сама бы начала оправдываться чтобы понял, поверил…

— Да.

Элора повернулась к моему отцу.

— Вообще-то нельзя сказать, что это ваша дочь делала. Состояние сукрентоса очень коварно, потому при первом практическом применении магии всегда должен присутствовать инструктор.

— Почему? — не знаю уж действительно заинтересовался папа этим или просто брал паузу для размышлений, но это дало время и мне подумать.

— Для любых плетений, — принялась объяснять Элора, — которые и есть заклинания, требуется полная сосредоточенность мага, надо отвлечься от мира, отстраниться от него. А эмоции очень мешают. Любая из них может стать фатальной для мага. Потому и было разработано то самое состоянии, когда эмоции блокируются, отсекаются. Маг в сукрентосе не совсем тот человек, что без него. Главным в его поступках становится разум, а он, порой выкидывает еще те коленца. Я, например, в первый раз чуть отца не убила, посчитав что он сдерживает мое развитие, не показывая сильных заклинаний. Сейчас-то понятно, что он просто не пускал меня туда, куда я еще не готова была идти из-за слабого резерва, но в тот раз мне это казалось очень правильным и логичным. Хотя я очень люблю… любила папу. Со временем человек привыкает к этому. Без эмоций невозможно, поскольку действия без них совсем не то, что с ними. Мозг человека на основе поступков создает матрицу эмоций и начинает их эмулировать в сукрентосе. Со стороны может даже показаться, что маг радуется в сукрентосе, боится, переживает, но на самом деле это всего лишь симуляция.

— Социопат.

— Что? — Элора неуверенно посмотрела на меня, я на отца. Тоже не знала этого слова. Тот затряс головой. — Ничего-ничего, это я так. Продолжай.

— Ну вот. Но чтобы эти симуляции были, надо работать в сукрентосе. А в первый раз, да еще если об этом никто не предупредил… У вашей дочери не было никаких шансов удержать это состояние под контролем.

— Но я ее ни в чем не обвиняю.

— Вам не понравилось то, что она рассказывала, хотя вы и старались этого не показать. Поймите, я один из сильнейших магов менталистов своего Дома, а Лена училась у меня. Для нас ваши эмоции очень ясно видны.

— Я не смотрела, — сразу отказалась я.

— Я смотрела, — отрезала Элора. — И мне это было видно. Лен… ты мне не рассказывала о том, что было у Маренса.

— А что бы это изменило? — пожала я плечами.

— Но… Я всегда считала, что когда берут апостифика, то этим оказывается услуга человеку… ведь он жил в нищете…

— Это все равно жизнь. А тут тебя просто превращают в вещь. Я ведь разговаривала с другими апостификами. Пыталась достучаться до кого-нибудь. Так один мне заявил, что умереть ради господина — высшее счастье для апостифика. Нет уж, не нужно мне такого счастья.

— Теперь я понимаю твое отношение к магам, — прошептала она.

Теперь? Будто я мало говорила с ней. Ну да, без таких подробностей, но сказала в свое время достаточно, чтобы сделать выводы.

Продолжила рассказ. Как ходила в облике нищего мальчишки от деревне к деревне, подрабатывая на полях и в домах. Как попалась работорговцам и познакомилась с Пауком, как тащила его из отчаяния, как организовала побег. Отец слегка морщился, когда я рассказывала как убивала охрану, но в эмоциях он вовсе не осуждал меня. Ему просто не нравилось, что мне пришлось это делать, но вовсе не то, что я убивала (решила, что глупо не читать эмоции раз могу). Как бежали с корабля и как Паук бросил меня.

Быстро глянула на Элору, которая что-то хотела сказать по этому поводу. Та намек поняла и рот закрыла. Я рассказала, как стала уходить, попутно убивая всех солдат из поисковой партии, о своем отчаянии и о том, как познакомилась с Григом…

За все время, что мы сидели, никто и нас так и не притронулся к блюдам на столе, только я изредка пила минералку, чтобы промочить горло. Официанты нас не беспокоили — им быстро достаточно заплачено, чтобы нас не тревожили. Побег, дорога во Фламин, мои планы и знакомство с Воробьем, мой шок, когда узнала насколько ценятся в том мире грамотные люди.

— У нас все грамотные, — вылезла Элора и осеклась, сообразила, о ком я говорю, и кого она имеет в виду.

— Маги и слуги, — глянула я не нее. — Конечно все. Скулики же не люди.

— Ну извини, — пробормотала Элора и отвернулась.

Вздохнула и продолжила рассказ. Как стала открывать тайники Интерфекторов и как составила план возвращения назад и свой первый заказ…

— Лена!

Повернулась к отцу.

— Да, папа. От этого никуда не деться. И это был мой выбор вполне сознательный и за сукрентос прятаться не собираюсь. Решения я приняла и только я, а в сукрентосе я только обдумывал детали реализации. Был бы другой путь, я бы с радостью ухватилась за него. Но убивала я только тех, кто заслужил.

— Ты хочешь решать кто заслужил, а кто нет?

— Даже не думаю. Но я была в лаборатории Дома Кайтаидов и даже в виде образца эксперимента. А потом еще с Маренсом. О том человеке даже маги говорили с отвращением, а это многое о нем говорит. А поскольку самый лучший образец эксперимента у магов дети, поскольку у них еще не сформировалась аура и с ней можно делать все, что угодно, то именно они и попадали к нему на лабораторный стол. Меня ведь тоже не просто так похитили, а не кого-то из учителей.

Отец глянул на Элору.

— Это очень… тяжело.

Кажется, отцу глубоко плевать было уже на все. Слушал, потому что я просила, но сейчас он, словно очнулся, кажется, только-только сообразил, что дочь вот она, сидит рядом, живая и здоровая, хотя уже и почти похоронил ее. А все остальное такие мелочи по сравнению с этим. ОН на миг отвернулся, потом просто прижал меня к себе.

— Знаешь, Лен, а плевать на все это. Самое главное, ты вот тут сидишь, живая, а все остальное можно пережить.

И ведь совершенно искренен. Первая заторможенность… он просто еще не осознал до конца.

— Пап… а что маме скажем?

— Думаешь, мама не поймет? Хотя ты права, маму надо немного подготовить и без того представления, что вы вдвоем тут устроили. Зачем, кстати?

— Я боялась, — честно призналась я.