Читать книгу "Принцип оборотня (сборник) - Клиффорд Саймак"

– А если вспомнит, расскажет тебе?

– Не знаю, – ответил Даниельс. – Может быть, и расскажет. Но я не связывал его никакими обещаниями. Это, по-моему, было бы неразумно. Пусть делает все по собственной воле, а если у него возникнут затруднения, он, наверное, свяжется со мной.

Глава 5

Блейк стоял во внутреннем дворике и смотрел, как удаляются красные стоп-сигналы быстро движущейся по улице машины. Дождь прекратился, и в просветах между стремительно летящими тучами виднелись немногочисленные звезды. Дома на улице стояли черные, горели только лампочки во дворах; в его собственном доме была освещена прихожая – знак того, что дома поджидают хозяина. На западе громоздились горы – черное пятно на фоне неба.

Дул холодный северо-западный ветер. Блейк плотно запахнул на груди коричневый шерстяной халат, закутался в него до самых ушей, съежился и, пройдя через дворик, поднялся по короткой лестнице с тремя ступеньками к двери. Та открылась, и он шагнул внутрь.

– Добрый вечер, сэр, – сказал Дом и добавил укоризненно: – Похоже, вы припозднились.

– Со мной что-то случилось, – ответил Блейк. – Не знаешь, что бы это могло быть?

– Вы покинули внутренний дворик, – сказал Дом, негодуя: от него требовали сведений, которых он не мог дать. – Вам, разумеется, известно, что наша опека не распространяется за его пределы.

– Да, – промямлил Блейк, – известно.

– Вы должны были сообщить нам о том, что уходите, – строго сказал Дом. – Вы могли бы условиться о связи с нами. Мы бы снабдили вас соответствующей одеждой. А так что получается? Я вижу, вы вернулись в одежде, отличной от той, которая была на вас, когда вы уходили.

– Я взял ее взаймы у друга, – ответил Блейк.

– Пока вас не было, на ваше имя поступило сообщение, – сказал Дом. – Оно в почтографе.

Почтограф стоял сбоку от входа. Блейк вытащил торчавший из передней стенки листок бумаги. Записка, выведенная аккуратным четким почерком, была краткой и официальной. В ней говорилось: «Если мистер Эндрю Блейк сочтет удобным для себя связаться с мистером Райаном Уилсоном из городка Уиллоу-Гроув, он сможет узнать нечто чрезвычайно полезное».

Блейк осторожно держал бумажку в пальцах. Невероятно, думал он. Это пахнет мелодрамой.

– Уиллоу-Гроув? – переспросил он.

– Мы посмотрим, где это, – ответил Дом.

– Будьте добры! – проговорил Блейк.

– Ванна сейчас будет готова, – сказал Дом. – Если, конечно, вы хотите.

– И еду недолго сварить! – крикнула Кухня. – Что желаете, хозяин?

– Как насчет яичницы с ветчиной и пары ломтиков поджаренного хлеба?

– Мне одинаково легко сделать все, что угодно, – сказала Кухня. – Гренки с сыром? Омар?

– Яичницу с ветчиной, – заявил Блейк.

– Как быть с обстановкой? – спросил Дом. – Мы неприлично долго не меняли ее.

– Нет, – устало ответил Блейк, – оставь все как есть. Не трогай обстановку. Какая разница…

– Еще какая, – резко произнес Дом. – Существует такая штука, как…

– Оставь ее в покое, – повторил Блейк.

– Как вам угодно, хозяин, – сказал Дом.

– Сначала поесть, потом – в ванну, – проговорил Блейк. – И спать. У меня был трудный день.

– А что с запиской?

– Пока не думай о ней. Утром все решим.

– Городок Уиллоу-Гроув находится к северо-западу отсюда, – сказал Дом. – Пятьдесят семь миль. Мы посмотрели по карте.

Блейк пересек гостиную, вошел в столовую и уселся за стол.

– Вам надо прийти и забрать еду, – заявила Кухня. – Я не могу ее вам принести.

– Знаю, – ответил Блейк. – Скажешь, как только все будет готово.

– Вы уже сидите за столом!

– Человек имеет право сидеть там, где пожелает! – вспылил Дом.

– Да, сэр! – воскликнула Кухня.

Дом снова умолк, а усталый до изнеможения Блейк пересел в кресло. Он заметил, что в комнате мультобои. Хотя, если вдуматься, это даже и не обои, на что Дом указал Блейку еще в день его приезда.

Появилось такое множество разных новинок, что Блейк часто чувствовал себя обескураженным.

Обои изображали лес и луга, по которым бежал ручеек. К ручью опасливо подскочил кролик. Остановившись возле пучка клевера, он сел и принялся ощипывать цветы. Уши его покачивались из стороны в сторону. Кролик стал чесаться, склонив голову набок и мягко поглаживая себя длинной задней лапой. Ручеек искрился в солнечном свете, сбегал с маленьких порогов. По поверхности воды неслись крапинки пены и опавшие листья. Прилетела и села на дерево птица. Задрав головку, она запела, но звука не было.

– Включить звук? – спросила Столовая.

– Нет, спасибо. Что-то не хочется. Я бы просто посидел и отдохнул. Может быть, как-нибудь в другой раз.

Посидеть, отдохнуть, подумать, разобраться. Попытаться понять, что с ним случилось, как это могло случиться и, конечно же, почему. Определить, кто он или что он такое, кем был раньше и кем мог стать теперь. Все это какой-то кошмарный сон наяву, подумал он.

Однако вполне возможно, что утром ему снова будет хорошо. Или покажется, что все снова хорошо. Будет сиять солнце, и мир зальется ярким светом. Он пойдет гулять, поболтает кое с кем из соседей по улице, и все будет в порядке. Может быть, надо попросту забыть обо всем этом, вымести вон из сознания? Может быть, такое больше никогда не повторится, а если не повторится, то зачем тревожиться?

Он неловко заерзал в кресле.

– Который час? – спросил он. – Долго ли меня не было?

– Почти два, – ответил Дом. – А ушли вы в восемь или в самом начале девятого.

Шесть часов, подумал Блейк.

А он помнит не больше двух из них. Что же случилось в остальные четыре и почему он не может вспомнить их? Если уж на то пошло, почему он не может вспомнить то время, которое провел в космосе? То, что предшествовало его полету в космос? Почему жизнь его должна начаться с того мига, когда он открыл глаза на больничной койке в Вашингтоне? Были же другие времена, другие годы. Было у него когда-то и имя, была и биография. Что же случилось, что же стерло все это?

Кролик кончил жевать клевер и ускакал. Птица сидела на ветке, но больше не пела. Вниз по стволу дерева бежала белка; в паре футов от земли она остановилась, молниеносно развернулась и вновь помчалась вверх. Добравшись до сучка, она немного пробежала по нему и замерла, возбужденно подергивая хвостиком.

Как будто у окна сидишь, подумал Блейк, глядя на лесной пейзаж. Изображение не плоское, есть у него и глубина, и перспектива, а краски пейзажа не нарисованы: они такие, словно смотришь на настоящую природу.

Дом до сих пор обескураживал и смущал Блейка, а иногда и стеснял. В его фоновой памяти не было ничего такого, что могло бы подготовить его к подобным вещам. Хотя он вспомнил, что в те туманные времена, которые предшествовали полному забытью, кто-то (имени он не помнил) раскрыл загадку гравитации, а применение солнечной энергии стало обычным делом.