Читать книгу "Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен"

н. э. Помпей, выгнав Митридата из Азии, явился в Сирии как завоеватель, чтобы уладить дела от имени Рима, он получил прошение от Антиоха XIII, который хлопотал, чтобы ему вернули трон[1854]. Однако Помпей очень хорошо знал, зачем Рим явился в Азию – чтобы установить мощное правительство, которое защитит центры эллинской жизни от господства варваров. Именно этого все эти города ожидали от Рима, и восстановление на троне таких Селевкидов, которые имелись под рукой сейчас, было последним, чего они хотели. Согласно одному рассказу, антиохийцы дали Помпею очень большую сумму, чтобы тот отказал Антиоху в его просьбе[1855]. Возможно, этот рассказ и ложен, однако он правдиво показывает настроения антиохийцев. Помпей дал Антиоху презрительный ответ. Человек, который отдал Сирию Тиграну, не будет тем, кто спасет ее от арабов и иудеев[1856]. Сирия, если не считать городов, которые получили свободу, или областей, где оставили местных династов под влиянием Рима, теперь стала римской провинцией и попала под прямое управление римского наместника. Царская власть дома Селевкидов закончилась окончательно (64 до н. э.).

Что стало с выжившими наследниками царского дома – тайна, покрытая мраком. Антиоха XIII рано или поздно убил Шемаш-Герам. Другой наследник был приглашен посланниками из Александрии в 58 г. до н. э. явиться в Египет и вступить в брак с Береникой, дочерью Птолемея Авлета, который правил там в ходе временного изгнания своего отца. Однако он, как говорит наш рассказ, заболел и умер. Если он является одним и тем же лицом с человеком, которого александрийцы прозвали Кибиосакт[1857], то произошло то, что этот несчастный принял приглашение и был немедленно задушен Береникой. Филипп II, последний селевкидский царь, появляется снова на мгновение в 56 г. до н. э., когда он тоже получил приглашение из Александрии прийти и править Египтом, но Авл Габиний, проконсул Сирии, запретил ему это делать. Затем он – и вместе с ним дом Селевкидов – окончательно исчезает со страниц Истории[1858].

В течение многих поколений были еще люди, которые гордились тем, что в их венах течет кровь императорского дома. Жрица Артемиды в Лаодикее-на-море в начале II в. н. э. говорит нам в своей надгробной надписи, что она происходит «от царя Селевка Никатора»[1859]. Династия Коммагены тоже этим гордилась. Один из последних представителей этой семьи Гай Юлий Антиох Филопапп воздвиг известный памятник в Афинах около 115 г. н. э. со статуей Селевка Никатора, своего великого предка[1860]. Еще одна, дама из свиты императрицы Сабины, супруги Адриана, посетила египетские Фивы в 130 г. н. э. и оставила на колоссе Мемнона (изображении царя Аменхотепа III) кое-какие греческие стихи, которые можно прочесть и сегодня, где засвидетельствованы похвалы ее хозяйке и ее собственное царское происхождение[1861]. Как будто бы здесь, на этом памятнике мертвой империи Рассвета, силы поздней славы оставили запись о том, что они были, память об именах, которые в свое время были великими на земле, – и они тоже.

Глава 32

Правительство, двор и армия

В царствах Александра и его наследников смешались множество различных традиций, которые им не вполне удалось примирить. Мы можем выделить три:

1) восточная традиция, формы и понятия которой новые правители Востока унаследовали от «варварских» империй, существовавших до них;

2) македонская традиция;

3) эллинистическая традиция.

В политической конституции царства господствовала восточная традиция, ибо цари были абсолютными деспотами. Это была та же самая правительственная машина, которая существовала всегда с тех пор, как на Востоке появилась монархия – с царем во главе всего и иерархией чиновников, вся власть которых происходила от царя, – сатрапы, управители отдельных областей, секретари и сборщики налогов. Селевк Никатор публично принял принцип деспотизма: воля царя отменяет все остальные законы[1862]. Мы уже видели, что в своих практиках селевкидские цари следовали варварским прецедентам – в частности, в наказании мятежников (Молон и Ахей).

Но вместе со всем этим наследники Александра гордились тем, что отличались от предшественников-варваров – фараонов, вавилонян и персов. Они хотели, чтобы мир помнил о том, что они македонцы[1863]. Селевкиды избегали использования титулов, которые придали бы их правлению восточный характер. Например, мы не знаем ни одного Селевкида, который именовал бы себя «царем царей». Титул «Великий Царь» появлялся только тогда, когда была какая-то особая причина выделять восточные области царства, как это было с Антиохом III[1864] и Антиохом Сидетом[1865].

Замечательно то, что надпись, поставленная на Делосе в честь Антиоха III придворным по имени Менипп, именует Антиоха «великим царем», но добавляет к этому «македонянин»[1866].

Осталось ли что-либо из древних македонских обычаев в конституции селевкидского царства? Как мы уже видели, в Македонии до Александра, в то время как царь был верховным правителем и, очевидно, не был скован какими-либо нормами закона, в практическом плане его сдерживала как наследственная аристократия, так и воля народа, которая выражалась в собрании национальной армии. Это положение вещей было очень похоже на то, что мы находим в Риме первых царей[1867]. Появляются ли какие-либо из этих форм ограничения власти в царстве Селевкидов?

Безусловно, мы находим здесь аристократию, но это не та аристократия, которая могла сдержать власть царя. Это не была знать великих семейств, власть которых основывалась на землевладении и влиянии на местах, – знать «баронов», какую мы видим у древних македонских царей, у персидских царей и у королей Англии. Речь идет об аристократии, созданной при дворе, и положение этих аристократов зависело от личных связей с царем. Мы посмотрим на это поближе, когда будем говорить о придворной жизни. В той свите вождей, которые стали царями после гибели Александра, видимо, было множество представителей древней македонской аристократии; они и их наследники после них могли быть влиятельными людьми при новых дворах, но, конечно, они были оторваны от родной почвы и потеряли всякую независимую власть, с помощью которой они могли бы действовать против царя. Скорее всего, они вскоре смешались с новой знатью, которая состояла из людей, возвысившихся благодаря милости монарха. Видимо, именно из такой семьи происходил Ахей, от нее произошла и мать Аттала I, и супруга Селевка II.

Как в древнейшем Риме, так и в Македонском царстве при Филиппе – отце Александра – представление о народе и армии совпало. Армия действовала как македонский народ, призванный к оружию. И во время карьеры Александра армия отнюдь не оставалась пассивной: она судила македонцев, обвиненных в предательстве, и ее воля, даже выраженная неформальным образом, стала фактором, с которым Александру приходилось считаться.

Римское народное собрание действовало