Читать книгу "Ордынская броня Александра Невского - Дмитрий Абрамов"

Солнечные лучи заскользили по ледяному простору. В этих лучах уже совсем хорошо стала видна большая немецкая рать, построенная свиньей (клином) и двигавшаяся к острову. Сколько шло немцев, определить было непросто. Но опытные вои и без счета видели, что ворога было до пяти тысяч. Явно было и то, что доспешный немецкий клин был нацелен протаранить, затем смять русские полки у Вороньего Камня и выйти на восточный берег Чудского озера. С обеих сторон протрубили рога и трубы. Не дойдя ста саженей до острова, немецкая рать остановилась. Воины перехватывали и опускали копья, подтягивали подпруги коней, прилаживали удобнее доспехи и щиты, оправлялись. Как перед ураганом наступили минуты великой тишины и молитвы. Над немецкой ратью были подняты стяги с латинскими крестами. На одежде и щитах многих ливонских воев были такие же красные кресты. Но и над русскими полками под легким восточным ветерком реяли крещатые стяги с изображением Креста и Голгофы. На щитах и шеломах русичей сияли кресты и образы святых. В русских полках молились негромко. Солнце играло и, отражаясь от стали, сияло на красивых островерхих шеломах, слепило латинянам очи.

Многие зрели в те минуты князя Александра Ярославича. Горислав и Путята были недалеко, видели и слышали, как князь, розовея ликом, сняв шелом с чела, покрытого бисером пота, вздев руки к небу, истово молился пред всем полком:

— Суди, Боже! И рассуди прю мою. От языка велеричива помози, Господи! Яко же древле Моисееви на Амалика, а прадеду моему князю Ярославу на Окаянного Святополка! Помози, Господи, праведники! Указуй, Господи, переветникъ и отступникъ твоихъ…

Вои, бывшие верхи рядом с князем, как и Горислав с Путятой, поддерживая своего господина, кричали ему:

— Княже наш, честный и драгии ныне приспе время, положите главы свои за тя!

Следом русичи услышали громкое пение молитвы на латыни, что пели в немецком войске:

— Ave, Maria gratia plena, Dominus tekum,

benedikta tu in mulieribus, et benedictus

fructus ventris tui, Iesus.

(Радуйся, Мария, благодати полная, Господь с тобою, благословенна ты между женами, и благословен плод чрева Твоего, Иисус).

В русских полках, стоявших на береговой кромке острова, вои передних рядов сомкнули щиты, направляя копья на врага, и кто-то негромко, но стройно запел, а остальные дружно подхватили:

— Д а воскреснетъ Богъ, и расточатся врази его, и да бежать огь лица Его ненавидящии Его…

Тяжелый железный клин немецкой рати, способный, казалось, сокрушить все на своем пути, неумолимо катился на строй русских полков к берегу Вороньего Камня.

— Sancta Maria, Mater Dei

ora pro nobis peccatoribus;

nunc et in hora mortis nostrae.

Amen.

(Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь), — еще пели латиняне, когда тысячи русских стрел вспорхнули в воздух и обрушились на них. Сотни конных и пеших ливонцев, были ранены или убиты сразу и пали на лед, окрасившийся первой кровью. Крики, вопли, ржание коней, громкое молитвенное пение, боевые возгласы и призывы слились воедино и на десяток верст окрест огласили Чудское озеро на Узмени. Ряды русских лучников успели пустить еще несколько сотен стрел, но это не остановило стремительного натиска кованой немецкой рати. Еще через минуту клин вонзился в ощетинившийся строй русских полков, ломая копья, тараня щиты и сминая лучников. Пешие псковичи и новгородцы, стоявшие на льду, под напором конницы подались к каменистому уступу и приняли смертный бой. Вслед за передними рядами конницы в схватку с русичами вступили пешие кнехты, ливь, летьгола и эсты, вооруженные копьями, секирами и луками. Многие новгородцы и псковичи были посечены и раздавлены на прибрежном льду, у берега, но те, что остались в живых и успели взобраться выше, дрались с нарастающим упорством. Стрелы летели роями с той и с другой стороны, раня и выбивая из рядов десятки воинов. Новгородцы и псковичи осыпали немецких воев градом камней. Звон мечей перекрывал крики людей и ржание лошадей. Тяжелые немецкие клинки рассекали щиты и шеломы. Русичи умело кололи немецких коней, подсекали им ноги, стаскивали и сталкивали конных воев на землю, забивали их насмерть клевцами и палицами.

Наконец немцы поняли, что взять каменный уступ в лоб ни в пешем, ни тем более в конном строю им не дадут. Клин начал распадаться. Воины десного плеча немецкой рати двинулись правее по берегу и ударили в ошее плечо русской пехоты. Полк суздальско-городецких воинов князя Андрея тронул коней и через несколько минут южный берег острова превратился в место кровавого побоища. Сеча развернулась в сухих зарослях тростника и осоки. Конные и пешие вои: русичи, булгары, меряне, вожане, ижоряне, немцы, датчане, эсты, ливы, латгалы секлись мечами, топорами, саблями, кололи друг друга рогатинами, сулицами, били наотмашь палицами, булавами, кистенями. Люди кружились, пятились, подпрыгивали, напирали, увертывались, бросались вперед, танцуя в сумасшедшем танце смерти и жизни. Ругань, мат, истошные вопли на разных языках вспыхивали и гасли в водовороте этой жестокой сечи. Кони вставали на дыбы, бились грудью о грудь, били задними копытами, валились на бок от тяжелых ударов, припадали на передние ноги. Лошади и люди сминали, ломали и секли прибрежные заросли сухого тростника и камыша. Задние ряды немцев продолжали напирать, но немецкая рать прочно увязла в схватке с русскими полками у берега Вороньего острова.

Горислав и Путята хорошо видели, что творилось саженях в четырех ста южнее их. Солнце взошло и ярко осветило ледяной простор озера и место сечи. Вдруг по рядам княжеского полка прошли какое-то волнение и шум. Детский услышал, как юный княжеский отрок по имени Феодор поднял десницу и, громко крича что-то, указал перстом на восток. Горислав обернулся и увидел, что одесную слепящего солнечного диска в сиренево-зеленом сиянии по небосводу движутся конные полки, направляемые на запад. Он хорошо различил коней, воев в седлах, их серебристые доспехи, мечи и копья. Не веря глазам своим, дотянулся до плеча Путяты и толкнул его. Но Путята уже и без Горислава во все глаза смотрел на то, что происходило в аэре. В те минуты движение небесных полков видели все русичи, стоявшие у острова Озолицы. Но особенно остро видел это князь Александр. Он узрел, как златокудрый воин доскакал до скалы Вороньего Камня и протрубил там рог. Затем видение исчезло. Князь велел немедля трубить, поднял десницу, указуя воям на ворога, опустил копье и тронул коня. Гремя доспехами и коваными копытами коней, княжеский полк ринулся в соступ.

Стефан Твердиславлич, Збыслав Якунович, Гаврила Алексич, Коста Вячеславич, Судимир со Славны и другие новгородские мужи уже полчаса смотрели на то, как на южном берегу Вороньего Камня бьется насмерть в пешем строю их братия и конный полк низовских русичей во главе с князем Андреем. Конные новгородцы и псковичи числом до семисот человек стояли позади их на берегу острова Городец близ обоза. Новгородские мужи видели и слышали, что вои волнуются и рвутся в бой. Но повести людей в сечу самовольно без веления князя они не могли. Княжеский полк был ближе к месту схватки, но его было почти не видно за поворотом озерной косы и прибрежных зарослей, потому новгородцы ждали четырехкратного сигнала княжеского рога. Они видели, что ожесточение сечи нарастает, понимали, что там, у Вороньего Камня немцы берут верх. Но надо было ждать. Солнце уже ярко освещало место сечи. Но вот над островом Городец в это ясное, безоблачное утро сгустилась и прошла какая-то сень, словно сиреневое облако, гонимое восточным ветром. Послышался какой-то шум, ржание и топот коней, пение молитв. Люди поднимали головы, смотрели вверх, не понимая, откуда в безоблачном апрельском небе вдруг взялось это. Шум сечи и крики сражавшихся усилились и отвлекли внимание людей. Видимо немцам еще раз удалось потеснить русичей у Вороньего Камня. Новгородцы и псковичи вновь заволновались, выкрикивая разное в сторону воевод и требуя вести их в бой. Гаврила Алексич заерзал в седле, привстал на стременах, всматриваясь на запад, выругался матерно и громко. И тут с Озолицы прозвучал четырехкратный призыв рога. Воеводы увидели, что оттуда, с севера, как будто серебристо-стальная молния сверкнула на глади озерного льда под лучами солнца и заскользила в сторону Вороньего острова. Степан Твердиславлич повернулся всем корпусом к воям, что стояли на берегу, махнул рукой и указал им на запад.