Читать книгу "Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер"

В-четвертых… Я не обсчитался? Да к черту счет! Мой подручный синтезатор объяснил генетикам все о триггерах. Сечете? Я вижу непонимание на лицах. Триггер – это все, что вызывает резкий всплеск эмоций. Это может быть оскорбление, или вид снимающей одежду терки, или фетиш, или темный круг вокруг соска, который вызывает реакцию кормления, много чего. А также – и это много важнее – это может быть нечто, чего мы на сознательном уровне не замечаем.

Рисовали когда-нибудь графики продаж дезодорантов по сравнению с продажами коммерческих афродизиаков? Один мой друг однажды рисовал. Они идут практически параллельно. Лобковые волосы нам даны не без причины: они накапливают сексуально возбуждающий запах и вызывают рефлекторную реакцию.

Но мы не могли бы обойтись без дезодорантов, потому что остальные запахи тела тоже играют роль триггеров. Запах другого самца, предпринявшего значительное физическое усилие, это триггер территориально-аггрессивной реакции. Грубо говоря, он показывает, что издалека прибежал соперник, и мне следует вышвырнуть его из своих угодий. Все до единой плотно населенные области на планете, какие я изучал, использовали маскирующие ароматы для подавления этих реакций, а потом прибегали к препаратам с эротическими ароматами вроде мускуса. Нужно же было восстановить рефлексы, подавленные искусственными запахами.

Мужчины на войне неделям или месяцами носят, не снимая, одну и ту же одежду, и у них нет возможности ни помыться, ни переодеться. Оказавшись в оцеплении, они ломаются не только из-за отчаяния и страха, но и потому что окружены другими самцами, сражаться с которыми им не положено. Запах накапливается и… бах!

Все это отвратительно упрощенный пересказ того, что моя чувиха-синтезатор объясняла генетику. А тот ей отвечает: мол, это, по всей видимости, элемент, выбранный на совершенно обычных основаниях, а значит, его возможно соотнести с тем или иным отрезком в генетическом коде человека, который нам пока не удалось проанализировать, поэтому давайте поищем этот отрезок и посмотрим, нельзя ли там вычленить ген, отвечающий за действие соответствующих желез. Нам пришлось поехать на север и провести множество сравнительных тестов на иммигрантах, которые вошли в сообщество шинка через браки, и… Братья, сегодня, прямо сегодня утром, мы его нашли!

Осияв всех улыбкой, он залпом проглотил остаток выпивки.

– У шинка налицо доминирующая мутация. Я ее все равно не распознаю, но мои генетики говорят, что, если положить рядом генотип чистого иноко и того, кто наполовину иноко, наполовину шинка, ее за милю видно. Она заставляет шинка выделять наряду со всеми прочими запахами тела особый феромон, супрессант территориально-агрессивной реакции! Просто заходишь в любую битком набитую шинка антисанитарную хижину, вооружившись до зубов и твердо решив разобраться со своими конкурентами-самца ми, потом делаешь глубокий вдох. И за какой-то час превращаешься в счастливого, ленивого, безвредного недотепу. И пали сладкою росой… Прошу прощения, я в данный момент немножко брежу.

– Борода Пророка! – вырвалось у Нормана. – Так, значит, мандиго не слишком ошибались, когда говорили, что шинка способны украсть у воина сердце.

– Не ошибались, мать их разтак! И если бы кто-нибудь отнесся к этой легенде всерьез, то сэкономил бы мне полгода работы!

– Минутку, – вмешался, хмурясь, Элайху. – Вы хотите сказать, что человек племени шинка носит в себе – выделяет – некий транквилизатор?

– Наверное, можно сказать и так, – кивнул Чад.

– Ну так почему никто не заметил этого раньше? Не могло же не бросаться в глаза это различие между…

– Да нет же. Замечали! Норман об этом знал, и, господи помилуй, вы сами знали, и это попало в Саламанассар вместе с остальными данными, а он такую информацию отверг, потому что он усек, как это важно, а вы – нет. Я-то думал, что просто перехитрил его, когда вправил ему мозги по Бенинской программе, но в конце концов он оказался умнее меня!

– Но если генетики говорят, что это так очевидно, – возразил Норман, – то уж конечно…

– А я как раз к этому веду! Шутка как раз в твоем духе. – Чад явно наслаждался происходящим. – Почему эксперты раньше этого не заметили? Ты это хотел спросить? Потому что это спасло шинка от окончательного порабощения. Голайни, которые поселились здесь с намерением разводить шинка на продажу, через поколение или около того растеряли свою решимость отчасти из-за перекрестных браков, отчасти из-за того, что их агрессию подорвало общество людей, с которыми они жили бок о бок. После этого другие промышляющие работорговлей племена избегали территории шинка как чумы. Они решили, что тут действует какая-то могучая магия. И правильно решили!

Полномасштабные исследования генофонда негроидной расы проводились или в Новом Свете, или в наиболее развитых странах этого континента, например, в Южной Африке. А Бениния, черт бы меня побрал, слишком бедна, чтобы тоже пользоваться благами евгенического законодательства. До сего дня никто не составлял карт генотипа сколько-нибудь значительного числа шинка, и, уж конечно, никто, кроме нашей группы, не искал в нем того, что искали мы.

Возникла пауза, которую едва слышно нарушил, глядя в пол, Норман:

– Какая жалость. Я начал надеяться, что мои предки были родом отсюда. Мне нравится это место.

– А с чего бы ему тебе не нравиться? Есть ли на земле другое место, где можно избавиться от ощущения, что в твоей среде обитания тебя окружают сплошь соперники, только и ждущие, чтобы тебя завалить? Раньше такие места были, но, насколько я знаю, это последнее, какое сохранилось. – Чад опрокинул в рот содержимое второго стакана. – Еще, будьте добры!

– Я несколько ошарашен, – сказал Гидеон. – Вы как будто заявляете, что войну можно исцелить дозой правильно подобранного лекарства – совсем как болезнь.

– Утверждать еще рано, но это как будто вполне возможно, – согласился Чад. – А что дальше… Вот вам цель программы генетической оптимизации! В каждого рождающегося на планете малыша встроить «всех завоняю» подход шинка. Прошу прощения. Слушайте, что мне пришло в голову! Да, кстати, а что там стряслось с проектом, о котором объявили на Ятаканге? Я уже… тысячу лет не видел в новостях имени Сугайгунтунга.

Остальные обменялись взглядами. Углом глаза Норман увидел, как напрягся Дональд, словно бы собрался заговорить, но передумал.

– Сугайгунтунг умер, Чад, – внезапно сказал Элайху. – Разве ты об этом не слышал.

– О Господи, нет! – Чад даже подпрыгнул в кресле. – С самого приезда сюда я только и делал, что работал, ни на что больше внимания не обращал. Сами знаете, каково в здешней глубинке, где на все селение один телевизор, и экрана ни за что не увидеть, потому что перед тобой еще пятьсот голов.

– Вся ятакангская программа оптимизации обернулась пропагандистским трюком, – сказал Гидеон. – Сугайгунтунг признал, что не смог бы сделать того, о чем заявило правительство…

– Да нет, смог бы, – сказал Дональд.

– Что?