Читать книгу "Красный свет - Максим Кантор"

Однако тебе не покажется неожиданной та мысль, что коммунистическое общество (в котором, как мы знаем из «Капитала» и «Манифеста», уже не будет государства) – в известном смысле находится как бы вне истории. Уверен, что Маркс именно это, внеисторическое, а точнее, надысторическое состояние общества имел в виду, когда писал о «царстве свободы». Согласись, что человечество утверждало всякий новый этап своего развития – кровопролитной войной. Люди, точно дикие звери, выражают себя преимущественно через насилие. Даже благие пожелания отцов церкви находили свое выражение в жестоких Крестовых походах – напомню тебе кровожадные проповеди Бернара Клервоского. И что же скажем мы о Реформации, которая, как учит нас история, способствовала развитию промышленных отношений, но ввергла Европу в длительные гражданские войны? Признаюсь тебе, Фридрих, часто размышляя над Гражданской войной в России, над гражданскими войнами в Германии, Польше, Венгрии, которые прошли вчера, – я не смог избежать аналогии с реформатскими войнами, предшествующими Вестфальскому миру. Как бы я хотел дискутировать с тобой этот вопрос!

Я сегодня набросаю тезисы этой беседы, а после победы мы обсудим этот вопрос детально. По рукам?

Если история неизбежно движима войнами, а война предъявляет нам наиболее радикальное выражение исторических процессов, следовательно, человечеству необходимо от истории отказаться. Пусть лучше не будет никакого поступательного движения, нежели движение, утверждающее себя в убийствах! Как же так? – воскликнет сторонник линеарного развития, защитник хрестоматийного понимания прогресса. Ведь если остановить прогресс, скажет нам этот человек, тогда остановится наука, люди не будут производить новые лекарства, новых машин. Тогда и человеческая смертность будет расти, причем не по причине войн, но от варварства. Защитник прогресса предложит нам иной способ мышления: однажды, скажет этот защитник, произойдет некая финальная война, которая объединит всех, в последней победят наиболее прогрессивные силы, и тогда воцарится вечный мир, так как некому будет уже воевать. Так думал почти каждый император – и Александр, и Фридрих, и Наполеон, и даже Гитлер, я уверен, думает так же. Даже в моей любимой песне “Интернационал” поется: «Это есть наш последний и решительный бой!» – признаюсь тебе, Фридрих, – эта строка всегда мне казалась сомнительной. Объясню тебе, почему я так думаю. Фактически императоры говорят нам так: войны – это своего рода необходимый налог на прогресс; человечество собирает жатву жизней людей в качестве платы за то, что прогресс подарит другим людям продолжительность жизни новыми лекарствами, новой наукой, новыми открытиями. Война – есть налог на прогресс, с этой очевидной истиной спорить трудно. Не случайно после войн бывает подъем рождаемости, в ходе войн проявляются великие человеческие свойства – героизм, жертвенность, инициативность, – и эти яркие качества помогают прогрессу в дальнейшем. Война оказывается катализатором мира – люди платят высокий налог, а потом живут спокойно и хорошо. Можем ли мы придумать государство без налога? Можем ли мы придумать историю без войны? И главное: зачем придумывать то, что не может осуществиться, и отказываться от разумно-неизбежного?

Так вот, я не считаю войну неизбежностью. Война, как я думаю сегодня, утверждает не принцип исторических накоплений и приобретений (многие это называют движением и прогрессом), война утверждает принцип неравенства. Властный принцип неравенства люди прежде всего утверждают в мирной жизни, а потом им кажется, что они отстаивают свою свободу, в то время как они отстаивают иерархию социальных отношений. Армия и война, как я вижу это сегодня, прежде всего характерна иерархией – необходимым подчинением. Да, на войне надо беспрекословно исполнять приказы – но человека буржуазная жизнь доводит до автоматизма исполнения приказов и в мирное время! Он уже солдат задолго до того, как началась война. Ты помнишь фильмы Чарли Чаплина? Помнишь беспомощность маленького Чарли перед конвейером, перед бездушными людьми, действующими в угоду механизмам? Подчинить человека миру вещей, миру приобретательства, иерархии производственных отношений – это уже означает производство пригодного к использованию пушечного мяса. До того как убить на войне, они убивают в мирное время. Вот поэтому капитализм (и особенно империализм!) и есть преддверие войны. Капиталистические тирании создают в мирной жизни подобие военного лагеря заранее – они нуждаются в экстенсивном росте пространства рынка! А для завоевания земель требуется оправдание. Капиталисты постоянно изобретают военную угрозу, словно людям нельзя просто жить в таком мире, где существует равенство всех перед всеми, и где нет нужды в приказе и в подчинении. Мир – не должен быть военным лагерем!

Я уверен, что именно об этом мечтали наши учителя Маркс и Ленин. Они противопоставили войне – революцию, именно революция, только революция является тем огнем, который может потушить пожар войны.

Мой любимый поэт Маяковский говорит: «Да здравствует революция, радостная и скорая! Это единственная великая война из всех, какие знала история!»

Я скажу коротко – знаю, ты любишь афоризмы! Революция – это война бедняка. Война – это революция богача. Единственная, последняя война – это война за общее равенство, которое сделает невозможным войны в дальнейшем. Революция исключает войну в принципе. Вот в чем состоит наше радикальное противоречие с фашизмом – мы ведем бой за равенство людей. Они – за неравенство.

Именно революционная война за тот мир, который не будет знать ни Россий не Латвий (помнишь строчку?), и есть то, чего они боятся! Они испугались, что из мира уйдет иерархия, то есть уйдет военное положение, введенное уже в мирное общество заранее! Вот чего капиталисты боятся, вот из-за чего они производят пушки! Их пугает равенство людей!

Ты скажешь мне: но ведь культура предполагает неравенство, не могут все люди равно быть талантливы в музыке, врачевании, живописи, науке! Не могут! А значит, основания для неравенства есть, скажешь ты! На это я отвечу – но в любви и защите слабого люди равны! Поэтому величайшей революцией мира я считаю даже не Октябрь Ленина – но революцию Иисуса Христа, которого признаю теперь первым социалистом. Именно Христос произвел революцию по отношению к Ветхому Завету – уравняв всех людей в любви и взаимной заботе! Именно христианство и есть тот идеальный союз, который коммунистами был продуман практически, чтобы воплотить на нашей планете царство свободы. В этом – именно в этом! Ни в каком ином! – смысле мы можем говорить о «конце истории». Конец истории? Да! Но одновременно начало истории! Да, заканчивается история приобретений, заканчивается история экспансий и насилия человека человеком. Наступает пора взаимной ответственности. Это и есть революция – против войны. История – против прогресса. Я считаю Ленина и Маркса наследниками христианского прочтения истории, хотя, возможно, тебе покажется мой взгляд слишком упрощенным.

Ты спросишь: как же я трактую современную войну? Отвечаю: это Армагеддон.

Дорогой Фридрих, прости за длинное письмо – скоро я еду на фронт, и возможно, свободного времени для сочинения философских трактатов уже не найду».

Это письмо Соломона Рихтера, как и письмо предыдущее, было передано в Особый отдел – капитану Халфину.