Читать книгу "Последние часы. Книга I. Золотая цепь - Кассандра Клэр"

Анна знала, что является экспертом во многих вещах; помимо всего прочего, она прекрасно разбиралась в людях. Корделия Карстерс, которая краснела при виде открытого платья, никак не могла провести ночь в обществе мужчины, не являвшегося ее мужем, даже если он был любовью всей ее жизни. Джеймс, со своей стороны, никогда не скомпрометировал бы незамужнюю юную девушку. Здесь что-то было не так, Анна готова была поспорить на свою квартиру на Перси-стрит.

Остановившись на пороге бального зала, Анна оглянулась и увидела танцующих Мэтью и Корделию. Корделия улыбалась, что было неудивительно: Мэтью мог рассмешить кого угодно. Анна не видела его лица, но что-то насторожило ее в позе Мэтью, в том, как он склонился над своей партнершей. Однако Анна не могла бы сформулировать причину своего беспокойства.

Среди танцующих появился Уилл; все заулыбались, когда он взял руку Корделии и увлек ее за собой. Бедная девушка, подумала Анна: у Сумеречных охотников существовал обычай танцевать с обрученной, на удачу. За весь вечер у нее не будет ни минуты покоя. Но, по крайней мере, она выглядела довольной, танцуя с будущим свекром. Мэтью ушел поговорить с Томасом.

Мэтью тоже выглядел счастливым во время танца, подумала Анна, покидая бальный зал и направляясь в комнату отдыха. У нее появилась слабая надежда на то, что затяжная хандра, наконец-то, оставит его. Она долго тревожилась за него. «Веселые Разбойники» представлялись ей кем-то вроде младших братьев, а Мэтью был ее постоянным спутником в разных переделках и приключениях.

В комнате отдыха было темно. Анне здесь нравилось: обстановка здесь была аскетическая, без всяческих ленточек, розеток и позолоты. В лунном свете белели шахматы, которые ее отец подарил Уиллу. Свет, подобно серебристому ручью, заливал натертый до блеска паркет и фигуру молодой женщины, стоявшей посередине комнаты.

Ариадна Бриджсток.

Помимо беспокойства по поводу свадьбы Джеймса и Корделии, Анне весь вечер не давала покоя тревога за Ариадну. У нее дюжину раз возникало желание спросить, как Ариадна себя чувствует, поправилась ли она окончательно, и дюжину раз она заставляла себя молчать. Если бы красота служила мерой здоровья, то Ариадну можно было бы счесть самой здоровой из всех присутствующих. Темные волосы ее блестели, смуглая кожа была нежной и гладкой, словно шелк, полные губы стали алыми, как прежде. Именно эти губы подарили Анне первый в ее жизни поцелуй. Именно эта женщина была ее первой любовью.

– Прошу прощения, – произнесла Анна, сухо кивая. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

Она развернулась, чтобы уйти, но Ариадна быстро приблизилась к ней и протянула руку.

– Анна, прошу тебя, подожди. Мне нужно с тобой поговорить.

Анна застыла у порога, глядя на дверь. Она слышала, как шумит кровь в ушах, сердце стучало, словно молот. Она выбранила себя; ей уже давно следовало научиться подавлять подобные чувства. Как это глупо, она же не девчонка. «Я Анна Лайтвуд, – сказала она себе. – Меня ничто не может тронуть».

– Я слышала тебя, – негромко произнесла Ариадна.

Анна обернулась и в недоумении уставилась на девушку.

– Что?

– Я слышала, что ты говорила мне, когда приходила навестить меня в лазарете, – объяснила Ариадна, – когда ты просила меня не умирать.

Анна не сразу оправилась от потрясения и пролепетала:

– Значит… ты узнала о предательстве Чарльза от меня?

Ариадна отмахнулась от имени Чарльза, как от мухи, и золотые браслеты на ее изящном запястье мелодично зазвенели.

– Это не имеет для меня никакого значения. Единственное, что имеет для меня значение – это понимание того, что ты все еще любишь меня.

Анна подняла руку и прикоснулась к кулону, висевшему на шее. Мать подарила ей это украшение, желая утешить ее после расставания с Ариадной. Это был первый и последний раз, когда Анна позволила другому человеку разбить свое сердце.

– Я поняла, что ошиблась, – сказала Ариадна.

– Ошиблась, когда согласилась выйти замуж за Чарльза? – усмехнулась Анна.

Она вспомнила тот день, два года назад, когда она пришла в дом Бриджстоков с цветами для возлюбленной и обнаружила там Чарльза. Вспомнила, как улыбались хозяева, когда он целовал руку девушки, а Анну вежливо выпроводили из комнаты.

– Если тебе необходим брак, есть мужчины и получше него.

– Нет, – возразила Ариадна. – Я ошибалась насчет нас с тобой. Насчет того, чего я хочу. – Она в волнении сжала руки. – То, что я сказала тебе тогда… в этом есть доля правды. Я не хочу причинять боль родителям. Я хочу завести детей. Но это все не имеет никакого значения, если в жизни нет любви.

И она задумчиво улыбнулась.

– О тебе, Анна, говорят как о женщине, которая не верит в любовь.

Анна холодно ответила:

– Верно. Я считаю, что романтическая любовь является причиной всех страданий в этом мире.

Ариадна шагнула вперед, шурша шелковыми юбками, внезапно очутилась совсем рядом, приподнялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к щеке Анны. Когда она отстранилась, ее темные глаза блестели.

– Я знаю, что ты упряма, Анна Лайтвуд, но я не менее упряма, чем ты. Я заставлю тебя изменить свое мнение. Я завоюю тебя снова.

Она подобрала юбки и быстро вышла из комнаты. Анна так и осталась стоять на пороге, вдыхая аромат апельсинового цвета, окутавший ее, словно облако.

– Может быть, тебе скучно танцевать с таким стариком, как я? – спросил Уилл, ловко ведя свою даму по бальному залу.

Корделия улыбнулась. Уилл нисколько не походил на старика – когда он смеялся, в глазах его загорались озорные огоньки, совсем как у мальчишки. Странно: ни Джем, ни Тесса не состарились физически со времен Механической войны, но оба выглядели гораздо старше и серьезнее Уилла Эрондейла.

– Вовсе нет, – ответила она. – Когда мы с Алистером были детьми, нам очень хотелось чаще видеться с вами и миссис Эрондейл. Мы считали вас кем-то вроде дяди и тети.

– Теперь, когда нам предстоит породниться, и мы по-настоящему станем одной семьей, у нас появится множество возможностей для встреч, – заметил Уилл. – Например, праздник в честь возвращения вашего отца.

Корделия побледнела. Она была уверена в том, что ее отец не захочет отмечать свое возвращение; он захочет навсегда забыть о том, что провел несколько недель в Идрисе, забыть о том, что послужило причиной его отъезда.

Уилл наклонил голову, внимательно взглянул девушке в лицо.

– А можем ничего не устраивать, если ты предпочитаешь обойтись без праздника. Больше всего я люблю организовывать именно это – ничего. Это требует так мало усилий.

Корделия изобразила улыбку. Уилл вздохнул.

– Я люблю пошутить, – сказал он. – Юмор – единственный способ выжить в этом мире и не лишиться рассудка. Но я чувствую, что ты не слишком обрадуешься возвращению отца.