Читать книгу "Париж - Эдвард Резерфорд"

Люблю вас всех,

ваш сын

Робер.

Марк Бланшар не ожидал подобного предложения от брата и не обрадовался ему. Жерару исполнилось сорок пять лет, но он намеревался завербоваться в армию.

– А почему не отец? – спросил Марк. – Он справится гораздо лучше меня.

– Он не хочет. Я уже спрашивал.

Вот уже пять лет, как Жюль Бланшар удалился на покой и жил в Фонтенбло. Большие апартаменты на бульваре Мальзерб он все еще содержал, но бывал там все реже и реже.

– Управляющий магазином и двое из моих лучших клерков ушли воевать, – продолжал Жерар. – Я не мог их остановить. Мне нужен помощник, и я бы хотел, чтобы это был кто-то из семьи. Если со мной что-то случится…

– Ты выглядишь довольно крепким.

– Может быть. И тем не менее…

– Пусть этим займется Джеймс. Он юрист и куда более компетентен в подобных вопросах, чем я.

– Сестра с мужем сейчас в Англии, они не могут приехать в Париж.

– Ты уже спрашивал их?

– Конечно. Я знал, что ты будешь отказываться. У тебя своя жизнь… Хотя, полагаю, из-за войны ее ход оказался нарушенным.

Карьера Марка развивалась с умеренным успехом. Ежегодно он получал один-два заказа на портреты. Когда галерея выставляла его работы, посмотреть их приходило множество значительных персон и полотна неплохо продавались. Он был талантлив, но не гениален. При желании Марк мог бы стать директором музея или художественной школы, а мог и создать собственную галерею, но у него не лежала душа к бумажной работе. Поэтому наряду с живописью он посвящал часть времени критике и продвижению других художников, в результате чего стал уважаемой фигурой в мире искусства и обзавелся многочисленными друзьями. Теперь, с началом войны, он подумывал предложить правительству свои услуги в качестве военного художника.

Но тут к нему пришел брат и попросил встать во главе семейного дела.

– Меня могут призвать, – возражал Марк. – По возрасту я еще подхожу.

– Я уже получил для тебя освобождение. Оптовая торговля – часть военной экономики, как ты знаешь. Мы поставляем продовольствие войскам. – Он помолчал. – Конечно, мне нужно, чтобы ты понимал оптовую торговлю, но твоей главной задачей будет управление универмагом, если только не придется его закрыть.

– «Жозефину»? Ты хочешь закрыть «Жозефину»?

– Знаю, тебе нравится универмаг. И если мы откажемся от него, то разобьем отцу сердце. Но если война затянется, модные товары пойдут плохо. У нас не хватит сил поддерживать «Жозефину» на плаву. Во всяком случае, я точно не смогу, у меня нет к этому способностей. Но у тебя может получиться. – Жерар усмехнулся, глядя на младшего брата. – Забавно, но мне кажется, ты отлично справился бы с «Жозефиной», если бы захотел.

– Но это значит, что я буду работать на тебя. – Марк направил на него долгий задумчивый взгляд.

– Мы будем работать вместе. Но окончательное решение по расходам буду принимать я, это верно. – Голос Жерара зазвучал строже. – Люди готовы пожертвовать своей жизнью, Марк. А твоей жертвой будет работа на семейном предприятии. Может, удовольствия ты не получишь, но она тебя не убьет. И я хочу сохранить дело для будущих поколений.

– Я дам тебе ответ завтра.

Не прошло и часа, как Марк был в квартире тети Элоизы. Она, казалось, ждала его.

– Вижу, что Жерар поговорил с тобой, – сказала она вместо приветствия.

– Вы ведь поддержите меня, если я откажусь?

– Категорически нет, – твердо заявила она. Но потом улыбнулась. – Я люблю тебя, Марк, однако ты слишком эгоистичен. Идет война. Ты должен немедленно согласиться.

Глава 19

1917 год

Месяц назад, в мае, в Риме похоронили отца Ксавье. И Роланд был рад, что они больше не встретятся, ибо ему не хотелось признаваться священнику, что Бог для него умер.

Слишком многое он видел за последние три года.

Что же до ужасной задачи, которая была поставлена перед ним, то Роланд де Синь испытывал только отвращение и стыд. Но он исполнит свой долг. Что еще ему оставалось?

Быстрота и секретность имели первостепенное значение. В Париже и не представляли, что случилось. Британцы в большинстве своем оставались в неведении. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы до окопов по ту сторону линии фронта донеслось хотя бы слово. Хотя бы полслова.

Когда они остановились, чтобы дать отдых лошадям, он вынул сигарету и закурил. Перед тем как убрать зажигалку в карман, задумался, глядя на нее. Вот уже почти три года, как она у него. С того сражения у берегов Марны.

Как горды были собой кирасиры его полка! Они сделали всего одну уступку современности: поняв, что их блестящие металлические нагрудники станут мишенью для вражеского огня, закрыли их тканью. И так и вошли в первую механизированную войну Европы, как будто все еще продолжалась Наполеоновская эпоха.

Роланд вспомнил, как подошел к одному из своих бойцов; тот мастерил зажигалку из стреляной гильзы от винтовки. Звали его Дюра, это был симпатичный парень с золотыми руками. В гильзу помещали топливо, потом фитиль, а наверх прикреплялся механизм для высекания искры. Простое устройство, но крепкое и надежное.

– Ты много таких делаешь, Дюра? – спросил он тогда солдата.

– Да, господин полковник.

Всего неделей ранее Роланду присвоили звание лейтенанта-полковника, и ему все еще было непривычно слышать это обращение.

– Сделаешь и мне?

– Забирайте эту, господин полковник, вот только закончу.

И довольно скоро Дюра принес ему зажигалку. Даже успел вырезать на гильзе инициалы: «Р. де С.».

– Что я тебе должен за работу? – спросил Роланд.

– Бутылку шампанского, когда закончится война, – назвал свою цену молодой солдат.

– Договорились, – со смехом ответил Роланд.

И с тех самых пор он не расставался с зажигалкой. Возможно, она стала для него талисманом тех последних дней, когда война еще казалась частью старого, привычного и понятного мира.

Через несколько дней по приказу капитана, действующего из самых лучших побуждений, Дюра в числе полутора сотен кавалеристов перевалил через невысокий хребет и атаковал германские войска, которые нужно было оттеснить из этого района. Раздался настойчивый треск пулеметов, и потом тишина. На позиции вернулось с полдюжины лошадей. Без седоков. Остальные лошади и бойцы были убиты. Все до одного.

Вскоре его солдаты перестали быть кавалеристами, сохранилось одно название. Иногда они действовали как конная пехота, то есть верхом добирались до места боя, где оставляли лошадей и вступали в сражение пешими. Иногда помогали подвозить припасы. Конвоировали пленных. О кавалерийской атаке теперь уже никто и не вспоминал.