Читать книгу "Американская звезда - Джеки Коллинз"

Рис остановился:

– Правда, моя прелесть, очень красивое. И ты просто вылитая мамочка.

Тут Синдра набросилась на него. Глаза ее потемнели от ярости:

– Не смей с ней разговаривать! Убирайся из моего дома. Прочь от моей семьи!

Он пожал плечами:

– Беда твоя, Синдра, в том, что ты неблагодарна. Кто платил за твои уроки пения, кто научил тебя одеваться и красиво причесываться? Ведь ты была ничтожество, когда моталась по Нью-Йорку. Теперь ты большая знаменитость. И я ожидаю большую компенсацию за все то, что для тебя сделал.

– Вы ее получите, я же сказал, – ответил Марик. Синдра бросилась к Топаз и схватила ее на руки:

– Иди ко мне, моя радость.

– До свидания, девчушка, – сказал Рис и махнул рукой, – еще увидимся.

Синдра, держа Топаз на руках, вбежала наверх и попыталась дозвониться Нику в Нью-Йорк. Его не было дома. Она просила Харланда передать ему, чтобы он ей перезвонил. Затем вошла в гардеробную и нащупала в глубине за одеждой потайной ящик, где она держала драгоценности. Здесь вместе с алмазным ожерельем и серьгами хранился маленький пистолет с перламутровой ручкой. Ей подарил его один из охранников и показал, как пользоваться.

– Женщине оружие никогда не помешает, особенно такой знаменитой, как вы.

Она никому и словом не обмолвилась о подарке, иначе охранника уволили бы. Но она очень дорожила этим подарком и чувствовала, что, возможно, очень скоро ей придется его применить.

85

Лорен позвонила Оливеру на юг Франции – удостовериться, что он благополучно добрался и устроился.

– Все в полном порядке, я чувствую себя превосходно, – сказал он, – а вчера вечером Пегги приглашала меня на обед.

Лорен смутно припомнила Пегги – титулованную английскую вдову, которая продала Оливеру ферму.

– Это хорошо. Я тоже скоро приеду.

– А ты не торопись, – ответил он. – Здесь так прекрасно, спокойно и тихо, что я очень всем доволен.

О Господи! Может, ей захватить с собой вязание? Оливер, по-видимому, совершенно удовлетворен такой спокойной жизнью, но она не уверена, что подобное существование подойдет и ей. Наверное, она все-таки делает ошибку. Она хотела бы набраться мужества и обо всем ему сказать. Не, это невозможно. Такова жизнь.

Лоренцо позвонил рано утром и радостно сообщил, что съемки состоятся на следующий день.

– И чтобы больше никаких дерьмовских штучек, Лоренцо, – ответила она сурово, – мне надо убираться отсюда.

Он обиделся:

– Лорен, пожалуйста, не говори со мной в таком оскорбительном тоне.

Она оделась и прошла через всю квартиру, которую любила. Теперь квартира была выставлена на продажу, и каждый день приходили ее смотреть. Ей очень не нравилось водить любопытных по комнатам, и она попыталась уклониться, передоверив эти экскурсии агенту по продаже недвижимости. Почти двенадцать лет здесь был ее дом, и она, конечно, будет скучать.

Она медленно пила утренний кофе, сидя на террасе с видом на Манхэттен. Стоял морозный декабрьский день, но было ясно. Ей нравилось смотреть на оживленный, деловой город, лежащий у ее ног.

Горничная принесла газеты. Она быстро просмотрела их. Один столбец в «США сегодня» остановил ее внимание. Она быстро пробежала его взглядом, затем прочла во второй раз, помедленнее:

«Сегодня миллионы поклонников во всем мире будут праздновать тридцать пятую годовщину со дня рождения всеобщего кумира, суперзвезды экрана Ника Эйнджела и презентацию его последнего фильма «Голубой убийца». Из сообщения «Пэнтер студиес» явствует, что Ник не будет присутствовать на премьере фильма в Лос-Анджелесе, как ожидалось ранее.

Пресс-атташе Эйнджела заявил, что актер проведет свой день рождения в Нью-Йорке».

Так, значит, Ник в Нью-Йорке и сегодня день его рождения… Интересно, суждено ей забыть его когда-нибудь?

«А могла бы ему позвонить в день рождения.

Нет, не можешь.

Почему?

Потому что он захочет увидеться с тобой, а ты собираешься начать новую жизнь с Оливером на юге Франции».

Она закрыла глаза и представила его лицо, и ей так захотелось быть с ним. Еще никогда и ничего она так сильно не желала.

«Интересно, зачем ты сама себя наказываешь, Робертс?

Я не наказываю.

Нет, наказываешь. И если ты хочешь быть с ним, так будь.

Я убила его отца.

Может быть. А может быть, и нет.

Я убила его ребенка.

Но ведь у тебя не было выбора».

Она потянулась к телефонной трубке. Рука нерешительно повисла в воздухе. Это длилось несколько секунд. Затем она покачала головой. Нет, нехорошо. Она опять искушает судьбу. О Нике лучше забыть.

Синдра опять позвонила. И опять трубку взяла Хани.

– Он рано утром уехал, – сказала она, – наверное, он полетел на своем самолете.

– Мне надо с ним поговорить.

– Ну, он будет попозже. Я готовлю для него вечеринку, сюрпризом.

– Но Ник не любит сюрпризов! Хани захихикала:

– Ну, этот ему понравится.

– Дай трубку Харлану.

Харлан говорил язвительнее, чем обычно. Со времени переезда в Нью-Йорк он вообще стал очень саркастически ко всему настроен:

– Сестра, дорогая моя, чем я могу быть тебе полезен?

– Мне нужно срочно поговорить с Ником. Как это сделать побыстрее?

– Ну, он не в лучшем своем настроении, – ответил Харлан. – И выскочил из дому, словно кот, которому на хвост привязали жестянку.

– Скажи, чтобы он мне позвонил сразу же, как вернется.

– Исполню.

Вот так он выбрался из квартиры, оставив их всех с разинутыми ртами, и теперь был совершенно один. Подняв свой маленький самолет в воздух, Ник ощутил потрясающее чувство свободы. Да, в этом ощущении есть что-то особенное: один, совершенно один, вне досягаемости, абсолютно, – и это такая для него редкость. О, конечно, у него были уединенные убежища, но одно за другим они переставали быть тайными. Так, «Нэшнл инквайрер» знал телефон его дома на побережье. Все поклонники в городе знали его дом в Лос-Анджелесе. Большинство деловых знакомых так или иначе узнавали номер его личного телефона.

А сейчас он отрезан от всего и ото всех, и это было чудесное ощущение.

Раньше он никогда не думал, что будет когда-нибудь летать. Он взялся за это дело, потому что один персонаж в его фильме побился об заклад, что сможет. А теперь он полюбил воздух больше всего на свете.

«В гробу вы меня видали».

Да, это искусительная мысль. Вот еще немного пролететь вперед и врезаться в волны океана и исчезнуть навеки. Вот вечный экстаз! И больше никакой суеты. Никакой славы. Потому что эта слава взяла его за горло и просто душит, душит. И нет на свете ничего, что принесло бы ему счастье.