Читать книгу "Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг. - Юхо Кусти Паасикиви"

на это: «Я спрошу».

На следующий день я был у Вышинского. В ходе беседы он сказал, что советские представители заметили мои усилия по созданию хороших отношений между Советским Союзом и Финляндией. Ответил, что это было моё искреннее стремление, и в будущем в силу своих возможностей я буду действовать в этих же целях. Добавил, что не хочу говорить о политике, но заметил в наших газетах сообщения о переговорах между Советским Союзом и Германией. Вышинский: «По каким вопросам?» Я: «По экономическим». Вышинский: «У нас с Германией экономическое соглашение, которое предполагает переговоры». Я: «Наши газеты пишут о новых соглашениях». Вышинский: «У нас есть соглашения и хорошие отношения с Германией. Не знаю ни о каких переговорах по новым соглашениям». Я не стал продолжать этот разговор, и мы пожелали друг другу «всего хорошего».

Получил сообщение, что Сталин примет меня на следующий день, 30 мая. В установленное время, в 7 часов вечера я был в его кабинете, который был такого же размера, как и у Молотова, и в котором был такой же длинный стол для переговоров. Сразу после начального приветствия Сталин неожиданно сказал: «В Хельсинки недовольны Вами». Удивился по поводу этой имеющейся у Сталина точной информации. Ответил, что вопросы, вытекающие из Мирного договора, и некоторые другие дела решены, и относительно их решения правительство и я придерживаемся единого мнения. Сказал также, что мы в Финляндии хотим хороших отношений с Советским Союзом, и я работал для достижения этой цели. На это Сталин ответил, что для него абсолютно ясно, что между Советским Союзом и Финляндией должны быть хорошие отношения. В этой связи я получил повод подчеркнуть, что мы хотим проводить политику нейтралитета, и мне об этом было официально сообщено в Хельсинки. Отметил также, что у нас работал созданный правительством комитет, который подготовил программу развития наших отношений в области культуры, экономики и т.д. «Но, откровенно говоря, по моему мнению, мы не получили достаточной поддержки со стороны Советского Союза».

– Сталин: Надо оказать поддержку, это естественно.

Я добавил также, что в качестве частного лица буду работать на благо создания хороших отношений между нашими странами.

– Сталин: Вы никогда не будете частным лицом.

Затем я заметил, что многие вопросы между нашими странами решены, но всё-таки кое-что осталось. Проявились разногласия в трактовке торгового соглашения. Пояснил, в чём состоит разница подходов.

Оказалось, что Сталин хорошо знает вопрос, он заявил: «Мы не ставили цель предоставлять Финляндии кредит».

Я продолжил, сообщив, что ещё в феврале Советский Союз прекратил товарные поставки в Финляндию. Например, из 70 тысяч тонн зерна поставлено только 15 тысяч.

– Сталин: Так что, у вас нехватка зерна?

– Я: Иностранный импорт перекрыт, и до следующего урожая наши зерновые запасы крайне малы.

– Сталин: В знак дружбы окажу Вам маленькую личную услугу. Дам 20 тысяч тонн, так что Финляндия получит половину квоты. Но исхожу из того, что заказанные у вас суда будут поставлены вовремя.

Я поблагодарил и заверил, что суда поступят в условленное время. Сталин рекомендовал обратиться к комиссару внешней торговли Микояну, который всё устроит.

Сталин был вежлив и приветлив. На следующий день в «Правде» и «Известиях» на первой странице на видном месте было опубликовано сообщение в два столбца о моём прощальном визите к Сталину.

На следующий день, когда я был у Микояна, он удивлялся, как мне удалось попасть к Сталину и «уговорить» его выделить 20 тысяч тонн зерна. «Но сказано – сделано. Правда, было решение не поставлять зерно до нового урожая, но Сталин обещал, и вопрос был решён. Когда вы хотите зерно?» На мои слова «как можно быстрее» Микоян обещал дать необходимые указания. Вопросом занимались так энергично, что к началу войны Германии с Советским Союзом всё зерно было в Финляндии.

«Все это дело решено и организовано лично Сталиным, – писал я своему министру. – Далекоидущие или политические выводы из этого вряд ли стоит делать».

«Я лично всем удовлетворён, – добавил я. – На прощальном визите я получил 20 тысяч тонн зерна вместо ордена, который часто вручается уезжающему дипломату».

В Финляндии на этот счёт говорили разное. Утверждали, что Сталин пытался подкупить меня. Позднее я услышал, что эти речи привлекли внимание русских. Я опровергал циркулировавшие в Финляндии версии. Конечно, решение Сталина было, и он хотел этого, зна́ком доброжелательного отношения к Финляндии. Но он был слишком умным для того, чтобы полагать, что столь небольшое дело может дать большие результаты. Он подчеркнул важность поставки судов по имеющимся обязательствам в качестве ответной меры со стороны Финляндии, и я обещал содействовать этому.

3 июня я вручил Председателю Президиума Верховного Совета, президенту Советского Союза Калинину свои отзывные грамоты в его кабинете в Кремле. Разговор был поверхностный, без особого содержания.

На следующий день отправились с женой из Москвы в Стокгольм. На аэродроме нас провожали дипломаты, они вручили моей супруге красивые цветы. От посольства Германии были посол граф фон дер Шуленбург, советник-посланник фон Типпельскирх, советник Хильгер и ещё один сотрудник; от посольства Италии – посол Россо и советник; от посольства Швеции – мой ближайший друг и товарищ в дипломатическом корпусе посланник Ассарссон, военный атташе, подполковник Флудстрём, советник Нюландер и атташе Острём; от посольства Дании – временный поверенный в делах, советник Олуф и супруга отсутствующего посланника Болт-Йоргенсена. Посольство Норвегии по указанию советского правительства было закрыто. Присутствовали также шеф протокола НКИДа Барков и сотрудники нашего посольства – временный поверенный в делах, советник-посланник Хюннинен, военный атташе, полковник Люютинен и советник Нюкопп. В самолёте с нами были верные представители государственной полиции до последней промежуточной посадки в Риге, где мы с супругой на прощание помахали им рукой.

Так закончилась моя дипломатическая деятельность.

Не могу отрицать, что время в Москве было интересным. Если бы моя работа не была такой тяжёлой, то пребывание в древней «святой Москве» стоило бы того. Я вблизи наблюдал за настоящей, реальной политикой великого государства и с особым интересом следил за политикой великого Советского Союза в отношении его ближних малых государств, в частности Финляндии, причём в самое активное политическое время. Всё это вызывало разные мысли. И мысли, и вопросы вызывал сам Советский Союз. Что же на самом деле происходит в этой гигантской стране, в этой таинственной для нас, западных людей, части света, описания которой были крайне поверхностны и не давали представления, что же происходит там, в глубине? Насколько удался этот социально-экономический эксперимент? У меня на рассмотрении постоянно было много дел, включая трудные.