Читать книгу "Запах полыни. Повести, рассказы - Саин Муратбеков"

возить на базар. Для этого есть автобус.

Машина повернула на грейдерную дорогу, по днищу грузовика защелкал мелкий гравий. Кокбай вертел головой, по сторонам, словно высматривал что-то.

Впереди показались кусты шиповника, росшего вдоль дороги. В тени их кто-то сидел, в красном и белом. Подравнявшись с кустами, Кокбай вдруг нажал на тормоз. Машина со страшным скрежетом замерла на месте, будто наткнулась на незримое препятствие. Застигнутый врасплох Бокен ткнулся в стекло, едва не разбил себе нос.

Подняв голову, он увидел женщину, наряженную в красную кофту и белый платок. Она поднялась на ноги и, взяв стоявшие на земле хозяйственные сумки, вышла на дорогу. Когда она подошла поближе, Бокен узнал молодую жену пастуха Машена, жившего в двух километрах от дороги, на скотном дворе.

Кулшара, так звали молодуху, была, как всегда, красива. Бокен и раньше любовался мягкими чертами ее лица и большими черными глазами. Правда, глаза немного косили. Но это даже украшало ее. За лето Кулшара загорела и показалась Бокену красивее обычного.

На губах молодухи играла улыбка, словно она очень радовалась машине. Но улыбка почему-то потухла, когда Кулшара заметила его, Бокена. Как будто он чем-то ей помешал.

— Красавица, ты куда собралась? — спросил Кокбай, почему-то косясь на Бокена.

— В город решила съездить, на базар, — ответила Кулшара, продолжая смотреть на Бокена, словно ему отвечала.

— Садись, подвезу, — сказал Кокбай, зачем-то пожимая плечами и снова косясь на Бокена, в общем кривляясь, как всегда.

— Да мы же не поместимся втроем, — жалобно сказала Кулшара.

— Поместимся. Не бойся, довезу, — бодро сказал Кокбай.

При этом он часто заморгал, и Бокен решил, что в глаз Кокбая попала соринка.

Бокен придвинулся к шоферу, и Кулшара села с краю. Так они и поехали. Бокен в середине, а Кокбай и женщина по бокам.

Кулшара быстро освоилась, расстегнула пуговки кофты, сняла с головы платок. Чуткие ноздри Бокена уловили приятный аромат духов.

— Жарко, сил нет, — томно промолвила Кулшара и помахала платком, освежая свое лицо. — Кокбай, я вижу, ты лишнее колесо с собой прихватил, — сказала она, слегка усмехаясь.

«А что в этом плохого? — удивился Бокен. — Всякое случается в дороге. Только о каком она говорит колесе?» Садясь в кабину, он заглянул в кузов, но там ничего не было.

— А, казахи всегда казахи. Стоит собраться в поездку, так тебя сразу чем-нибудь нагрузят, кого-нибудь навяжут тебе. Так уж издавна повелось, ничего с этим не поделаешь, — ответил Кокбай Кулшаре, и Бокен услышал плохо скрытую досаду.

— Да, теперь ничего не поделаешь, — подтвердила Кулшара, вздыхая.

Кокбай бросил взгляд в заднее окошечко, будто там и в самом деле лежало колесо, и сказал, подмигнув Бокену:

— Ничего, пусть лежит. Вреда от него не будет.

Но уж кто-кто, а Кокбай точно знал, что колеса в кузове нет. И Бокен понял, что они говорили о нем. Это его «навязали» Кокбаю. Это он был лишним «колесом». Лицо его вспыхнуло от смущения и обиды.

А они, даже не подозревая, что он раскрыл их условные знаки, продолжали свой разговор.

— А это лишнее колесо надежно? А вдруг пропустит воздух? — спросила Кулшара.

— Не пропустит. А если что, заклеим его. Не так ли, Бокен? — спросил Кокбай и, взглянув на него краем глаза, ухмыльнулся; он-то по-прежнему думал, что его младший братец Бокен малолеток, простак.

Бокен промолчал, сделал вид, будто не слышал. А в душе злился на себя за то, что уступил маме, сел в машину Кокбая. И еще: ему было обидно слышать такое от красавицы Кулшары. Ну, Кокбай, ясное дело, тот не хотел брать его с собой. Но чем он помешал Кулшаре? Тесно, конечно, втроем и жарко. Да кто знал, что они встретятся с Кулшарой? Да и она сама об этом ведать не ведала. Однако скажи ему, что так оно будет, уж он ни за что бы не стеснил Кулшару, уж он бы точно поехал автобусом в город.

А вокруг лежала широкая степь с растянувшимися в цепь холмами. Воздух над степью дрожал, стекал с холмов, переливаясь в лощины. Тугой встречный ветер то остужал прохладой разгоряченное лицо, то обжигал нестерпимым зноем. По сторонам от дороги стояла высокая, по пояс, опаленная солнцем полынь. Ветер качал ее желтеющие головки.

— Как ночью доехал? — спросила Кулшара. — Фары опять не зажег?

— Вот еще! — сказал Кокбай. — Чтобы узнал весь аул?

— Ой, а если бы в яму попал или наткнулся на столб? — В голосе ее прозвучали и ужас и восторг.

— За меня не бойся, — самодовольно ответил Кокбай. — Мне хоть глаза теперь завяжи, так поеду по твоей дороге, даже машину не качну. Лучше скажи: твой ничего не заподозрил?

— Слава богу: пришла, а он уже разлегся, рядом с детьми храпит в обе ноздри, — зло сказала Кулшара.

— Я думал, ты сегодня не поедешь, хоть и обещала.

— Почему?

— Думал, муж не отпустит. Он у тебя ревнивый.

— Ну и пусть, — отмахнулась Кулшара. — Что же, мне из-за этого так и сидеть возле него? Молодость у женщин короткая. Смотришь — и прошла! А ему лишь бы выпить да на бок.

Машина ухнула в рытвину, промытую водой. Бокена и Кулшару тряхнуло так, что они соприкоснулись головами. Бокен испугался, отпрянул, обжегшись о теплый висок Кулшары. Словно совершил святотатство. Но Кулшара, к счастью, ничего не заметила, протянула капризно:

— Кокбай, потише веди! Я думала, сердце оборвется.

Кокбай чуть убавил скорость. Удивленно сказал:

— И почему ты за него вышла? Могла бы и подостойней джигита найти.

— Мало ли мы делаем ошибок и не знаем почему? Видно, такова уж судьба. — Кулшара вздохнула и, подавшись в сторону Кокбая, приблизив к Бокену пылающее жаром лицо, промолвила с упреком: — Ты был подостойней, да в армию уехал.

— Срок подошел. А ты, между прочим, и