Читать книгу "Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев"

Неожиданно «отличился» генерал-майор Карл Крунстедт, знаменитый артиллерист-новатор, вошедший в историю военного дела Швеции. Уже находясь на смертном одре, он покаялся своему душеприказчику Толльстадиусу в том, что принял самое непосредственное участие в покушении на жизнь своего любимого короля. Он якобы приготовил мушкет, снарядив его смертельным зарядом, и передал его офицеру лейб-драбанту по имени Шернруус, а тому осталось только навести мушкет на цель и нажать на курок. Генерал почил в бозе, а Шернруус как ни в чем не бывало, не подвергшись ни допросу, ни аресту, ни другому какому наказанию, сделал потом великолепную карьеру. Слуга церкви Толльстадиус, говорят, оставил после себя по этому поводу записку, но она затерялась, а экспертам достались копии, которые вызывают сильные сомнения в их идентичности с оригиналом. Впрочем, выяснилось, что Крунстедт в ту ночь в окопах не был, но все же...

Еще более странным оказалось признание в убийстве Карла XII со стороны его верного спутника по Турции и рьяного слуги в последние годы жизни голштинского дипломата Фабриса. В момент смерти короля он не только не был вблизи крепости Фредрикстен, но находился далеко за пределами Скандинавии. Атмосфера шизофрении? Все эти случаи выглядят фантастично — это признает и автор самого фантастичного — фольклористического — метода расследования преступлений А. Сандклев[269].

Факт остается фактом, в Швеции была создана самая благоприятная почва для возникновения заговора против короля Карла. Дворянство начало стонать от редукции еще при его отце, но при сыне гайки были завинчены почти до отказа. Кроме физической службы в армии или в чиновничьем аппарате дворяне по-прежнему подвергались нещадной «стрижке» со стороны государства. Последние годы, когда истощенными войной экономикой и финансами страны стал заниматься барон Гёртц, положение стало просто отчаянным. Все в Швеции были заинтересованы в заключении немедленного мира, кроме одного человека — Карла XII. Он был естественным и единственным препятствием на пути из тупика, в который сам загнал страну. Так что чисто теоретически убийца мог найтись среди дворянства.

Еще в 1713 году представители от сословий попытались сделать робкий шаг в направлении освобождения страны от пут абсолютизма, призвав вместо отсутствовавшего короля регентствовать в совете его сестру. Но Карл сразу почуял опасность и запретил это делать. Вернувшись из Турции, он первым делом разогнал риксдаг. Карлу оставался выбор: продолжение войны или отказ от великодержавной политики Швеции. Он выбрал первое, тем самым грубо проигнорировав интересы страны и своих подданных.

Генерал Ф. Б. фон Шверин позже рассказывал о том, как Карл за два дня до смерти ходил с Реншёльдом в окопах и говорил, что Швеция, чтобы рассчитывать на приемлемые условия мира, должна воевать в Германии еще 40 лет! Можно себе представить, как это высказывание могло подействовать на побывавшего в русском плену фельдмаршала и на прочий генералитет, которые войной были уже сыты по горло. Как бы ни любили короля в предыдущие годы, всему приходит конец, особенно когда наступают тяжелые времена. Такие времена наступили, и недовольных в Швеции к осени 1718 года было больше чем достаточно. Абсолютизм начал загнивать и трещать по швам изнутри.

Б. Лильегрен, убедительно основывая теорию заговора, во главе которого, по его мнению, стоял зять короля принц Фридрих Гессенский, больше всех заинтересованный в смерти Карла XII, приводит любопытные сведения.

Время ликвидации Карла было выбрано оптимально: прибытие барона Гёртца 2 декабря в Тистедален могло навсегда похоронить надежды гессенца на королевскую корону (наследником трона должен был быть объявлен голштинский принц Карл Фридрих), поэтому он поторопился назначить покушение на крайний срок — 30 ноября.

Пятая пуля короля не была свинцовой. Обследование его черепа при эксгумации 1917 года однозначно показало отсутствие на входном и выходном отверстиях следов этого металла. Если бы пуля была свинцовой, то ни тщательная обработка раны Мельхиором Нойманом при бальзамировании тела короля, ни 200 лет, прошедших с момента выстрела, не могли бы повлиять на присутствие свинца в черепе обследуемого. Использование убийцей железной пули исключалось — у них была плохая баллистика, и при стрельбе из мушкетов железные пули не применялись. Они использовались в картечи, но были большего калибра (22 миллиметра), чем отверстия в черепе короля (19—19,5 миллиметра). Норвежские мушкетеры использовали при стрельбе пули диаметром 16,5—17,3 миллиметра, и потому они застрелить короля не могли. Шведский эксперт Рольф Уппстрём решительно отвергает также и вариант смерти шведского короля от картечи. Остается одна возможность: специальная пуля, выпущенная из шведского окружения с достаточно близкого расстояния. К таким же результатам в 1998 году независимо от Р. Уппстрёма пришли датчане X. П. Хоуген и О. Мунк. В этой связи, считает Лильегрен, теория пули-пуговицы представляется не такой уж и фантастичной.

Наиболее вероятным убийцей Карла, по Лильегрену, следует считать все того же А. Сигье. Он мог незаметно пробраться в поперечную траншею, соединявшую две параллельные, и занять великолепную позицию всего в десяти метрах слева от короля. Убийца мог сделать прицельный выстрел из мушкета, пуля с такого расстояния обладала достаточной убойной силой, и обеспечивалось отсутствие следов пороха на входном отверстии, если бы выстрел пришлось делать вплотную к жертве. Момент выстрела можно было приурочить к пушечному выстрелу норвежцев. Сделав свое дело, А. Сигье быстро вернулся к убитому королю, убедился, что выстрел достиг цели, и вместе с другими офицерами принял участие в соболезнованиях.

Когда в 1722 году А. Сигье признался в убийстве Карла, пишет Лильегрен, власти предприняли все возможное, чтобы замять скандал. Но в народе француза уже давно считали причастным к убийству, тем более что в этом же 1722 году один шведский лейтенант по фамилии Шульц утверждал, что был свидетелем передачи убийце вознаграждения в размере 5 тысяч дукатов. Известно также, что Фридрих Гессенский, к тому времени уже ставший королем Швеции, написал письма Сигье и Мегрэ неизвестного содержания. Ответил королю лишь Ф. Мегрэ, выступивший в качестве адвоката Сигье. «Какого-либо убедительного алиби Сигье он, однако, не представил», — замечает Б. Лильегрен и добавляет, что полностью доказать вину А. Сигье вряд ли когда удастся, хотя все указывает на то, что Карла XII по заданию Фридриха Гессенского убил именно он.

Знаменательно, как распорядилась судьба с неутомимым воином и последним викингом Швеции (как назвал Карла король Оскар 150 лет спустя): она свершила над ним свой суд, устав ждать наступления времени, когда ее баловень наконец образумится и подумает не только о своей славе, но и о своих ближних.