Читать книгу "Нефритовые четки - Борис Акунин"

Русский кивнул – он был согласен с мнением Холмса.

– Хорошо! – не сдавался я. – Подойдём к делус иной стороны. Не будем искать выход на Люпена. Давайте сконцентрируемся напоиске адской машины. У нас есть код, сосредоточимся на нём. И не будемзабывать – время идёт.

Все не сговариваясь посмотрели на часы. Они показывали пятьминут третьего. До взрыва оставалось десять часов.

Наступила тишина, лишь японец скрежетал ножом, разрезаяветчину.

– Сэр, если у вас нет возражений, я бы предложилследующую методу, – учтиво обратился к русскому Холмс, будто до сих пор небыло произнесено ни единого слова. – Я знаком с вашей манерой работы. Авы, насколько я понял, достаточно осведомлены о моей.

Фандорин кивнул.

– Так давайте двигаться независимо друг отдруга, – продолжал мой друг. – Вы действуйте на своё усмотрение, я насвоё. Мне кажется, в данном случае это будет эффективнее, чем объединениеусилий. Посмотрим, кто решит эту задачу первым.

– Отлично! – оживился красавчик. – Я и самхотел вам то же п-предложить!

Бедняга! Кажется, он всерьёз собрался соперничать с ШерлокомХолмсом.

Резкие черты холмсовского лица осветились улыбкой.

– Что ж, а вот теперь можно и подкрепиться, –весело объявил он, придвигая к себе блюдо с бужениной. – Уотсон, дружище,налейте-ка мне бургундского.

Дез Эссар, кажется, тоже был доволен, что всё такзамечательно устроилось.

– После обеда я провожу вас в гостевые покои, где высможете умыться и, если угодно, переодеться. Ровно в три прошу спуститься сюда,в столовую. Мы приступим к осмотру дома. Может быть, вы заметите то, чтовыскользнуло, то есть ускользнуло от моего внимания.

Напряжение несколько спало.

Зазвенели приборы, в бокалы полилось рубиновое вино.

Я был уже сыт и достал сигару. Мой же сосед, мистер Сибата,продолжал поглощать снедь с прежним аппетитом.

Энергично работая челюстями, он повернулся ко мне и спросил:

– Вы помосьник и писатерь?

Сообразив, что это означает: «Вы помощник (очевидно Холмса)и писатель?», я ответил утвердительно. Японец уточнил:

– Писете про подвиги своего масута?

Мне пришлось подумать, прежде чем я догадался, что это онтак произносит слово master[34]. Я засмеялся.

– Да, пишу. Но Холмс мне не господин. Он мой друг.

Однако наши взаимоотношения с Холмсом мистера Сибату,кажется, не интересовали. Он придвинулся ближе и, сосредоточенно уставившись наменя своими узкими глазками, спросил:

– Вы писете, и вам пратят деньги? Муного?

Краткий, но прекрасный путь трёх мудрых

(Из записок Масахиро Сибаты)

<…> Просмотрел написанное выше и остался очень доволен.По-моему, рассказ о наших с господином приключениях в городе Париже и описанияприроды в главе о путешествии по железной дороге удались мне на славу. Когда жея перечитывал трогательную сцену о прикованной к полу желтоволосой девице, измоих глаз потоком лились слезы.

Однако прежде чем я продолжу правдивую повесть об элегантнойтанка, сочинённой мною в замке Во-Гарни, долг благодарности требует посвятитьнесколько слов Уотсону-сенсею, побудившему меня взяться за кисточку, а такжедавшему мне несколько бесценных советов касательно писательского ремесла.

Когда я услышал, что этот почтенный муж своими сочинениямизарабатывает гораздо больше денег, чем его товарищ своими расследованиями, наменя снизошло сатори. Я понял, что могу делать то же самое! Фандорин-дононичуть не уступает умом и доблестью Шерлоку Холмсу, воля моего господинакрепка, а Путь светел и прям. И я решил: пусть он продолжает схватку созлодеями земли, я по-прежнему буду помогать ему по мере моих ничтожных сил, ноотныне стану всё-всё записывать. Издам чудесную книгу, которая прославит насобоих на весь свет и принесёт столько денег, что мы сможем удалиться от дел ипредоставить злодеев земли их собственной карме.

Но Уотсон-сенсей сказал, что отступления не должны бытьслишком пространными, иначе читатель заскучает, а потому возвращаюсь к беседе,состоявшейся за обедом, описанию которого я посвятил предшествующую главу.

Тронутый деликатностью господина, который представил меняостальным не своим слугой, а другом, я так расчувствовался, что почти лишилсяаппетита, однако прислушивался к разговорам очень внимательно, благо они велисьна английском, а этот язык за годы американской жизни я освоил в совершенстве.

– Правда ли, что вы много странствовали по Востоку идаже жили в Тибете? – спросил Фандорин-доно у крючконосого Холмса.

– Да. И сделал немало важных открытий. Главнейшеесостоит в том, что наша душа и тело гораздо мощнее, чем представляется людямЗапада. Надо лишь найти в себе ключ к источнику силы, – сказал английскийсыщик, и я сразу понял, что передо мной действительно человек большоймудрости. – О, какую книгу я мог бы об этом написать, если б обладалталантом Уотсона!

Я с удовольствием послушал бы его ещё, но тут встрял хозяинзамка (я уже писал, что лицом он ужасно похож на рисовую лепёшку, а голос унего писклявый, как у кошки):

– У Арсена Люпена тоже есть собственный писатель, мсьеЛеблан. Я бы таких писателей в тюрьму сажал! Если знаешь, где скрываетсяпреступник, обязан сообщить в полицию!

– Холмс блестяще владеет смертоносной японской борьбойбарицу, – сообщил мне Уотсон-сенсей. – Вам, мистер Сибата, она,конечно же, известна.

Нет, о смертоносной борьбе барицу мне слышать не доводилось,я даже не могу себе представить, какими иероглифами может писаться такое слово.Как мне показалось, слова доктора не доставили удовольствия его старшему другу– во всяком случае, тот поморщился.

– Арсен Люпен тоже знает какое-то хитрое восточноеджицу, – опять вставил Дэзу-сан (у этого человека слишком длинная фамилия,чтоб каждый раз писать её полностью). – Он хвастается, что может водиночку поколотить троих. Мистер Фандорин, я только по дороге сюда узнал, чтовы, оказывается, не американец, а русский. Арсен Люпен тоже бывал в России, Унас в газетах писали, как он украл миллион из кассы государственногоКазначейства. Должно быть, в Петербурге до сих пор об этом говорят?